– Что, прямо сейчас?
– Почему бы и нет. Насчет этого мальчонки, например. За ним охотится и твой Аеси, а поскольку он действует только в интересах Короля, то получается, за ним охотится сам Кваш Дара.
– Я вижу, ты в той библиотеке многое почерпнул.
– Признайся, удивлена, что я умею читать?
– Не нужно учить грамоту, чтобы знать, что Аеси действует за Короля, а зачастую и думает за него. Даже дети зовут Кваша Дара не иначе как Король-Паук.
– Всё, что касалось мальчика, было в судебных предписаниях.
– Посмотри на себя, читатель, ты и твой симпатяга-префект.
– Гляди-ка, подметила.
– Как вы двое избежали такого пожара? Либо вас слишком трудно истребить, либо он не очень в этом усердствует.
Я подхожу к двери, чтобы его выпроводить.
– Мы с тобой не закончили, – говорит он.
– Это и прекрасно, потому что я только начинаю, – сияет улыбкой Мосси, входя в комнату.
– Много ли женщин, по-твоему, вот так развязно входили бы в мужскую комнату? – даю я укорот.
Префект несколько ошеломлен. В отличие от Следопыта, у него хорошее воспитание. Он делает движение, чтобы уйти, но всё же остается.
– Префект, – обращаюсь к нему я.
– Друзья зовут меня Мосси.
– Друзей здесь нет. Для тебя лучшее – вернуться к себе.
– Слишком поздно, – пожимает он плечами. – Вы меня лишили такой возможности. Комендатура решит, что я на той крыше бился против своих.
– Вы двое при пожаре убивали солдат комендатуры?
– Сначала они пытались убить нас. Кроме того, некоторые из них были уже мертвы, а некоторыми верховодил Аеси, – говорит Следопыт.
– Кое-кого он купил, – говорит Мосси, садится на пол и достает из своей сумки растрепанную пачку бумаг.
– Язви богов! Ты что, забрал судебные указы? – ахает Следопыт.
– У них вид был такой важнейший или просто вкусно пахли, молоком, – смеется префект в ответ.
Бумаги влекут к себе. Я ничего не могу с этим поделать. Из предписаний мне известны лишь те, которые Фумангуру писал на стенах. Но это не более чем признак того, что народ империи жил своим умом и не верил, что каждая мысль должна ступать в ногу с думами Короля.
– Вот письмена, – указывает Следопыт. – Северный стиль в первых двух строках, а ниже прибрежный. Записаны овечьим молоком.
– Ты нюхом определил?
Бумаги привлекают даже Якву.
– Новшество Фумангуру для империи состояло в возвращении к старому, что я и подытоживаю для вас всех, – объявляю я.
– Ты читала предписания целиком? – спрашивает Следопыт.
– Была даже рядом, когда он их писал, но как только переставал рассуждать о Короле, то становился скучен. Превращался в обыкновенного зануду, поучающего жену вести хозяйство. Но то, как он трактовал государственные устои, выдавало в нем человека большой общественной пользы.
– Но читать ты их читала?
– А ты как думаешь?
– Я думаю, ты думаешь, что у тебя язык как помело.
– А ты читал часть об истории королей? Что при Кваше Моки произошла смена престолонаследия? До него каждый король был старшим сыном старшей Сестры Короля. Так вот, драный ты пес, я застала и это! Я этим жила и пережила то, когда тот же Кваш Моки со своим Аеси решили, что любая женщина, имеющая собственные средства, должна быть объявлена ведьмой, и повелели нанизывать их задней дыркой на кол, чтобы он торчал изо рта. Фумангуру не стал вам излагать эту часть, по крайней мере, потому, что несмотря на всё его благородство, даже он не видит в женщине ничего, кроме ее ку – даже если эта женщина королевский крови. А Бунши этой части вам разве не поведала? Я была там и перестрадала всё это еще до того, как большинство из вас появилось на свет.
– Большинство? – растерянно переспрашивает Мосси.
– Заткнись, как там тебя! – говорю я, не отводя внутреннего взора от Якву.
– Я только спросил, как он стал Королем, – обиженно говорит Мосси.
– А вот как: изгнал сестру за прелюбодеяние и заговор с целью воцарения ложного наследника. Я в ту пору как раз прислуживала принцессе, и сослали ее аж в Манту, чтобы она там присоединилась к божественным сестрам. А когда мы находились оттуда в полпути, подослал сангоминских братцев твоего Следопыта нас убить – прямо там, в дороге.
– Ну конечно же, мои кровожадные братья, – криво усмехается Следопыт.
– Ты ведешь себя так, будто никогда не видел, что они вытворяют.
– Повидав гадостей, которые творите вы, ведьмы, я бы назвал те деяния оправданными. Как будто вы одни терпели жестокость! Мне вон тоже досталось от твоей злобы.
– Следопыт, – одергивает Мосси.
– Да ну тебя! Эта женщина сама завязала разговор, вот я ей и отвечаю. Я видел, как сангомины защищают людей, которых больше не защищает никто. Я сам видел косточки маленьких детишек, потому что женщины вроде тебя считают их мерзостью и без зазрения бросают голодать и медленно умирать, считая это снисхождением. А между тем всё, что они делают, – это защищаются от тех самых людей, которые пытаются уничтожить их с самого рождения. В последний раз, когда я это видел, еще никто не называл Малангику сангоминским рынком.
– Следопыт!
– Что, Мосси? Мне сидеть и слушать, как она клевещет на детей?
– Если они хоть в чем-то похожи на сангоминов из Конгора, то она, на мой взгляд, в своих ощущениях не ошибается.
Следопыт хмурится и кривится, но замолкает.
– После Моки даже добрый король Лионго последовал примеру своего отца. Тогда Аеси заставил всю империю об этом забыть, раньше это было одним из его дарований. Теперь он уже не так силен, – говорю я.
– Я слышал, старость приходит ко всем, кроме тебя, – говорит Мосси. – Тебе и вправду триста семьдесят и три года?
– Так тебе сказал наш Следопыт? – Я смеюсь. – В любом случае Бунши считает, что земля проклята с тех пор, как власть захватил этот самый Аеси.
– При всем нынешнем расширении и изобилии? Это что ж за проклятие?
– В какой-то момент Юг чуть не выиграл войну за Арери-Дулла, ни больше ни меньше. Я бывала в тех дворцовых стенах. Один из близнецов Кваша Моки утонул, Лионго потерял своего первенца, поэтому был вынужден короновать своего второго. Дети от их наложниц становятся такими же безумными, как Южный король. Гниль пронизывает всю их семью. Да, великие короли Севера ведут войны и одерживают победы, но они проигрывают там, где это имеет значимость, и всегда хотят большего. Свободные земли, погрязшие в суетности, царства, которые не принимают ничью сторону. Они ничего не могут с собой поделать; мужчина взращивается мужчиной, а не женщиной. Женщины не похожи на мужчин, обжорство им неведомо. По мере того как ширится каждое королевство, каждый король становится всё хуже. Южные короли дуреют и дуреют, потому что не отказываются от кровосмесительства. Северные короли сходят с ума по-другому. Зло метит их проклятием, а весь их род замешен на худшем из зол, ибо какое еще зло может убивать свою собственную кровь?
– Нет вопросов иных, кроме тех, что связаны с мальчиком, – напоминает Следопыт.
Я по-настоящему близка к тому, чтобы вышвырнуть его из окна.
– Если ты до сих пор не можешь на них ответить, то твоя мать должна всё еще за тебя волноваться, – говорю я.
Следопыт пытается ко мне придвинуться, но Мосси его останавливает.
– Мосси, прочти это, – говорит он, и префект тянется к бумагам.
«Боги неба – нет, Повелители неба. С духами земли они более не разговаривают. Голос королей становится новым голосом богов. Нарушьте молчание богов, памятуя о боге-палаче, ибо он помечает убийцу королей. Бог-палач в черных крыльях».
– Напыщенный, тщеславный глупец, он выпячивается даже на бумаге!
– Ты хочешь слышать остальное или нет? Продолжай, Мосси.
«Отведите его в Миту, под направляемую длань одноглазого. Ступайте через Мверу, и пусть она поглотит ваш след. Не останавливайтесь до Го».
– Го! Вести ребенка на Юг, в плавучий город? Фумангуру блуждает наугад. Гадает, потому что сам мало что знает о Мверу, да и что там знать? – говорю я.
– «Бог-палач, ибо он помечает убийцу королей. Бог-палач в черных крыльях». Наверное, Аеси? – предполагает Следопыт, а я киваю.
– Вот почему он пытается заполучить этого мальчика либо до нас, либо от нас, верно? Мальчик вырастет и убьет Короля, – размышляет Мосси вслух. В нем просыпается службист. Так скоро он от нас не уйдет; его призвание – защищать Короля. Мне смешно.
– Да это не пророчество, – увещеваю я.
– Ты, что ли, глухая? – вскидывается Следопыт. – Самое что ни на есть пророчество и есть, с упованием на ребенка. Какой пророк настолько глуп? Гребаные ведьмы из Ку? Упования на малявку, которому нет и десяти лет! А ты, Мосси, разве не из тех краев, где люди не переставая судачат о волшебных детях? Дети судьбы; люди возлагают на них все свои надежды. Все надежды на существо, которое сует себе палец в нос и ест то, что оттуда достанет!
– Это не пророчество, хотя звучит напыщенно. Он указывает на путь, – говорю я.
Следопыт горько усмехается:
– Послушать тебя, так ты всё еще думаешь, что я не знаю. Той ночью, когда Бунши наплела всю эту чушь насчет Фумангуру и старейшин, я сам наведался к одному старейшине. Затем еще и убил, как бывает с теми, кто пытается убить меня. Он тоже хотел узнать о судебных предписаниях, знал даже россказни об Омолузу. Наша рыбина сказала, что тот мальчик был Фумангуру сыном, но сыновей у Басу было шесть, а не семь. Даже подосланные убийцы этого не знали, а потому решили, что миссия выполнена. И вот еще что, за день до встречи с тобой мы с Леопардом прошлись за работорговцем до башни в Малакале – по той самой причине, что кто-то называет рыбу собакой. И знаешь, видели там ту оглашенную бабу-молнию, которую Нсака на следующий день выпустила из клетки. Так что либо вы все разбрасывали перед ней орехи как след, по которому лететь, либо вы ничегошеньки не знаете.
– Мне известно про десять и девять дверей, – говорю я.
– И ни одна из них не выводит тебя к нему. При таком темпе Аеси либо найдет его первым, либо будет рядом, когда это сделаешь ты, и выхватит его.