Но если тебе это ничего, то почему бы и не рассказать?» – раздражая меня, произносит голос, похожий на мой.
– Об этом портале я узна€ю больше, – говорит она.
– Это в Долинго, но не в цитадели. В трех днях езды верхом.
Я излагаю ей всё, что мне известно о десяти и девяти дверях. Сначала она обещает на рассвете выпороть всех своих советников и ученых, потому что они должны быть великим кладезем знаний, а оказываются невеждами. Я хочу сказать, что, по слухам, те двери являются путями богов, но долингонцы в богах не нуждаются, так что откуда им знать, но сдерживаюсь. Эта Королева ведет себя еще более странно, чем при прошлой нашей встрече.
– Прошу простить, великая, но всё ли понятно?
– Что значит «понятно»? У этой дамы из буша слишком расширился круг вопросов к Королеве. Мы, часом, не поменялись местами?
Придворные перешептываются и говорят:
– Нет, ваше королевское величество, ни в коей мере.
– Принцу понадобится защита вашего войска, сначала для того, чтобы забрать его у Ишологу, затем для безопасного перехода в Мверу, а оттуда к его матери, Сестре Короля.
– Я думала, что ни один человек, вошедший в Мверу, обратно уже не возвращается, – говорит Королева.
– Этот план придумывала не я, о великая.
– Но у тебя, как видно, нет трудностей с его исполнением. Ты всегда казалась мне женщиной самостоятельной, к тому же ты изрядно устала от королевских поручений. Как им удалось снова тебя втянуть?
– Звонкой монетой, великая.
– Ты ведь Лунная Ведьма, стало быть, со звонкой монетой трудностей испытывать не должна. Тот золотой мальчик рыба или наживка?
Я тут же говорю себе, что дело здесь не в Аеси, а в чем-то другом.
– В чем, великая?
– Как давно ты знаешь об этом портале?
– Не так чтобы очень. Мне известно только о трех, но их может быть и больше. Сказать по правде, если бы в Долинго не было портала, нас бы здесь не было.
Я знаю это лицо. Оно уже строит планы – а если не строит, то задумывает, оценивает чудеса дверей, теперь еще меньше думая о мальчике.
– Если бы Бунши лучше разбиралась в людях, тебя бы здесь не было. Я предлагала спрятать мальчика. Вместо этого они отвезли его к какому-то мужчине из-за того, что он написал какие-то предписания. Еще один человек с миссией – меня от всех них уже тошнит! Я сказала Лиссисоло, что довольна ее замыслом. Слишком много чистокровных королей и их чистокровных херов, в то время как нам для правления нужны королевы. И хотя я была разочарована тем, что она хотела лишь усадить на трон еще одного мужчину, я была вполне довольна, что она станет регентшей. Настоящая власть! Мы были бы женщинами вместе! Но ее непоколебимая вера единственно в своего сына начала меня разочаровывать. Как долго этот мальчик был с вампирами? Только не лги мне.
– Три года.
– Три. Значит, компания вампиров – это единственное, с чем он знаком?
– Бунши клянется, что он не опорочен, великая.
– Но знает ли о том Бунши? Да или нет? Должна сказать, что всё это весьма удивительно. Когда моя стража доложила, что ты приближаешься с еще двумя людьми, мне подумалось о старых делах.
Теперь сбита с толку уже я. У меня с этой особой нет никаких дел и уж, конечно, нет никаких дел с королевами.
– Так как вы думаете отыскать ребенка? Будете стучаться в двери и вежливо спрашивать, нет ли там внутри вампиров?
– Вместе с нами идет Следопыт, у которого очень тонкий нюх. Он тот, кто отслеживает его перемещение. Только он знает о том, что мальчик идет и где он будет.
– Чудесно.
– Я посылала две записки, великая. В одной из них указывалось, где мы и когда придем. Другая касается того, чего нам нужно.
– Советник, о каких записках она говорит?
– Ни о каких записках, ваше королевское величество, никто ничего не слышал. Ни в провинциях, ни в Большой палате. Новостей через барабаны или облака тоже не поступало.
– Два голубя, великая. К вам посылали двух голубей.
– Советник, – обращается она к другому придворному, – следить за небом – ваша забота. Что поступало по голубиной почте?
– Ничего, ваше королевское величество.
По всей видимости…
– Видимо, ваших птиц кто-то перехватил, – говорит мне Королева.
На меня накатывает такая сокрушительная слабость, что хочется присесть, хотя я уже сижу на сиденье. «Не грохнуться бы на пол», – мелькает опасливая мысль.
– Эти телодвижения, что мы устраиваем, странный, причудливый танец. Ты думала, я знаю, но нет, ваших голубей я не получала. Однако нам попадалась ворона.
– Ворона?
– Ты не ослышалась.
– Аеси…
– Он уже отправил посольство. До их прихода еще по меньшей мере полторы луны, и то если они пойдут рекой; но они идут. Как получилось, что канцлер Фасиси движется сзади по пятам, а кое в чем уже значительно впереди вас?
– Я не знаю.
– Всё ты знаешь. Среди вас есть шпион. «Мы будем женщинами вместе», – говорила мне ваша Сестра Короля. Тем не менее на каждом повороте она попадает в зависимость от работы мужчин. И вот ты приходишь с тремя, из которых ни один не похож на тебя. Либо один из них шпион, либо шпионка ты. Более уместный вопрос состоит в том, как он с ними сносится, через ворон?
– Я не видела ни одной.
– Значит, налицо некая тайна, – говорит Королева.
Которую я тут же разгадываю.
– Бунши! Это она всё время настаивала на Следопыте. Она продержала нас целую луну только затем, чтобы дождаться его. Если б не эти двадцать с лишним дней, что мы проторчали в Нигики или даже в Джубе, мы бы уже давно могли выйти сюда, – говорю я.
– А О’го? Или тот, с конской гривой?
– О’го выбирала Бунши, а префект спутался со Следопытом.
– Ну а девочка?
– Девочка увязалась за мной.
– Ну и компания у вас!
– Великая, у тебя есть соглашение с Сестрой Короля.
– Не говори мне, что у меня есть, а чего нет. Всё было по-другому, когда еще являлось секретом. Ты думаешь, я стала бы гневить Короля Северных земель из-за какой-то принцессы, жаждущей урвать трон, но не желающей на нем править? Если б она хотела быть Королевой, это одно, но она просто борется за своего мальчика. Хотя, спрашивается, зачем? Потому что его родила и взлелеяла? Что за глупости! А твой Аеси между тем держит путь сюда.
– Сестра Короля непременно выдвинет какое-то предложение, я в этом уверена.
– А я уверена, что Король Севера предложит больше. Тем более что твоей Сестре Короля в самом деле нечего мне дать. С тобой, однако, совсем другая история. Так кто здесь, по-твоему, твой шпион?
Она хочет, чтобы я определила, и продолжает:
– Ты хочешь правды? Это именно то, чего я ищу, Соголон. Я ищу истину. Наша истина состоит в том, что интимная близость – это угроза, а чувственность – нападение. Поскольку мы давно отделили варварство от размножения, кому нужны больные или уродцы? Детишки Минги, упрощенное удовольствие – кому нужен пот мужчины или его насилие? Кому нужны дети – существа самые требовательные, но наименее полезные, – когда с помощью наук и математики можно выводить полностью выросших и готовых к работе живых существ?
Женщины моют ее и одевают, а она желает завоевать мое внимание, но я отвечаю ей молчанием. Королевские покои столь же огромны, как и тронный зал, а посредине возвышается кровать шириной с бассейн Фасиси. Здесь всё лазоревое: стены, постельное белье и покрывала, столбы вокруг кровати, отчего всё внутри окутано синеватой дымкой. Ванна выезжает из стены, как и столик с маслами и благовониями, а также табуретки для служанок, чтобы они могли мыть свою повелительницу сидя. Меня поставили возле дальнего южного окна, рядом с белым ученым, делающим вид, что это будто бы не он вытаскивает из пакета белых мышей и закладывает себе в рот. Какое-то время у него изо рта свешивается хвостик, который он, причмокивая, с улыбкой втягивает губами. Моя голова покидает эту комнату ради другой, где мне видятся веревочные путы вокруг шеи, рук, обеих ног и кончика каждого пальца и глаза, взирающие на всё, что видят люди, с запредельным ужасом. И дверь, что монотонно открывается и захлопывается, открывается и захлопывается, открывается и захлопывается.
Королева что-то говорит своей старшей служанке, и та дважды хлопает в ладоши. Двери открываются, и в покой церемониальным шагом входят стражники – двое спереди, двое сзади, а между ними Мосси, растерянно-очарованный и с улыбкой, растянутой как маска. Они облачают гостя в длинные одежды, какие обычно носят пожилые. Сложно представить, чтобы он говорил по-долингонски, и когда девушка начинает говорить, он смотрит на нее, пораженный. Я пытаюсь протиснуться в темноту окна, но тот белый мышеед всё знай упихивает мышек себе в рот. Я не прочь подойти и сказать, что Мосси не из тех, кого манит женская плоть, но тогда меня могут спросить, откуда я знаю. Королева трижды кричит ему, чтобы он снял одеяние, а когда он этого не делает, за него берутся стражники. Мосси пробует отбиваться и ударяет двоих, пока его не прижимают к земле.
Служанка шлепками отгоняет их и прикасается к его лицу. Когда она снимает с него одеяние, Мосси не противится. Вот он стоит возле кровати, всё так же сбитый с толку, но ему нравится, как женские руки натирают его маслом.
– По крайней мере, это мягче, чем ванна, – произносит он, а они растирают ему грудь, руки, спину и ниже. Картина достаточно зрелищная: конечности Мосси по цвету напоминают спелый песок, а грудь и бедра почти такие же белые, как у белого ученого.
– Его губы подобны отверстой ране, – замечает Королева. Эта особа ничего не знает об интимной близости и не нуждается ни в чьих советах. С другой стороны, кто здесь смеет их ей давать? Старейшина – не ученый – шепчет что-то какой-то женщине, та передает другой, а другая старшей служанке, и только та шепчет Королеве.
Та залепляет служанке пощечину с возгласом:
– Ты думаешь, я этого не знаю? – и поднимает руки, чтобы с нее сняли халат. Мосси, голый и бледный, и она, оголенная и иссиня-черн