Здраво рассудив, что делаю мужчине добро, к остальным стрелам приступила с меньшей опаской. Вынуть их не заняло долгого времени. Справившись, я откинулась на кровати рядом с Лукасом, улегшись на спину. Потолок перед глазами качался и плыл, платье липло к коже, покрывшейся холодным потом.
— Молодец, девочка. Отлично справилась. Будет с тебя толк, как с жены.
Я глупо хихикнула. Так себе утешение. Я ведь еще не решила: хочу этой женой быть или нет.
Долго отлеживаться было непозволительной роскошью. Поэтому вскоре я, сдерживая стоны от навязчивой боли во всем теле и усталости, поднялась. Уточнив у экономки, где могу набрать воду в тарель и взять тряпку, отправилась в купальню. Как во многих богатых домах она находилась недалеко от спальни. В нашем случае: между комнатой Лукаса и, видимо, моей.
Взяв все необходимое на негнущихся ногах вернулась обратно. Позаботилась о колдуне, аккуратно смыв мокрой тряпкой засохшую кровь и протерев его спину, не обращая внимания на широкие шрамы, что грубо пересекали ее вдоль и поперек. К боли Лукасу Дэ Кадари, и правда, не привыкать.
Еще повезло, что стрелы не попали в кость. Не представляю, как бы вытаскивала их тогда. Стерев капельки воды полотенцем, я накинула на ноги мужчины шерстяное одеяло. И не надо мне говорить, что драконы не мерзнут! Чай не лето за окном.
Мадирисса стояла возле кровати, следя за моими действиями немигающим взглядом, но не вмешивалась. В какой-то момент я предпочла сделать вид, что кроме нас с Лукасом в спальне никого и не было. Такой себе миг уединения. Короткий и напрочь пропитанный иллюзией. Но другого не представилось.
Я заворожено смотрела на колдуна, не в силах вот так просто развернуться и уйти. Сейчас этот мужчина был сама безмятежность. Зеленая в пупырышках. И оголен до пояса. Вид вполне себе впечатляющий. Только вместо того, чтобы любоваться прекрасной фигурой, я все никак не могла поверить, что Лукас Дэ Кадари дракон. Лукас? Дракон? Они же все вымерли! Опять же, если верить летописям и хроникам…
— Как такое возможно? — пробормотала себе под нос.
— Разве в мирах, каким благоволит магия, бывает что-то невозможное?
— Но стать драконом… — обернулась к Мадириссе. — Или он таким родился?
Женщина пожала плечами:
— А вот это вы сами у мужа и спросите, Ниэла.
Я скрипнула зубами.
Ловко ушла от ответа! Во-от… нянюшка!
Этот расскажет, ага!
— Спросите его, как жена, и вы получите желаемое.
— Это как же? — есть какой-то особый способ?
— По-женски. Схитрите. Приголубьте.
И она мне подмигнула. Надо же! Вот тебе и ледышка, рыжая стервь…
— Не сомневаюсь, господин не сможет устоять.
Впрочем… И я со своей стороны не была с ним откровенна…
Мадирисса озадаченно нахмурилась.
Я задумалась в ответ. Вблизи экономки меня не покидало назойливое ощущение, будто упускаю нечто важное. Поначалу отмахнулась от него, занявшись колдуном, а сейчас вот удалось понять причину.
— Вы менталист? — потребовала объяснений у женщины.
Слишком ладно она мне отвечала все время. Даже на то, что вслух и не было сказано. А я и не заметила, тревожась о ином…
— Да.
— Это редкость среди магов.
— Вот так вот мне не повезло, — покачала головой Мадирисса.
Постойте-ка! Это же все время она прекрасно знала, о чем я думаю и как ее называю? Ох, Всеблагая богиня…
Восхищение соперничало во мне со злостью. Вот рыжая… сте… нянюшка!
— Я не собиралась читать вас, — развела руками магичка, словно извиняясь. — Просто вы слишком громко думаете.
— Ну знаете!
— Простите. Я попытаюсь глушить ваши мысли.
— Уж будьте так любезны, — процедила в ответ.
Нет-нет, а обида всколыхнулась. И ведь защиты ментальной никакой не знаю… Не приходилось раньше не то что сталкиваться с менталистами, слышать о них часто.
Так мы и стояли возле кровати восстанавливающегося дракона, каждый в своих размышлениях. Пока Мадирисса не нарушила молчание первой:
— Стрелы были отравлены, — уверенно заявила она.
— С чего вы взяли? — ахнула я, тут же судорожно соображая, читала ли что-то о ядах и противоядиях.
— Мне не нравится цвет его кожи.
Я не смогла сдержать облегченный выдох.
— Не беспокойтесь. Стрелы были обычными, если не учитывать магическое пламя вокруг древка.
— Так хорошо разбираетесь в ядах и оружии?
— Совсем нет, — любезно пояснила женщине. — Просто это я.
— Что вы? — не поняла Мадирисса.
— Позеленила… мужа.
Отдать должное, магичка попыталась скрыть удивление.
— Считайте это обычной шалостью ведьмы.
Мадирисса уточнила с совершенно бесстрастным лицом:
— В первую супружескую ночь?
На мгновение пришлось прикрыть глаза, чтобы вспомнить. Столько событий втиснулось в короткий срок! Разве тут можно полагаться на память? Тем более, если она у тебя совсем… девичья.
— Во вторую.
Женщину перекосило. Поначалу я даже испугалась, что ее хватит удар. А приглядевшись, поняла, рыжая просто старательно пытается замаскировать смех, покашливая в кулак.
— В мои времена молодожены предпочитали иные забавы.
— Какие, например? — крайне заинтересовалась я.
Ледышка смутилась и отвела взгляд. С чего я сделала вывод, что приоткрывать завесу прошлого пусть по таким мелочам передо мной не собираются. Если у Лукаса была такая нянюшка, теперь я понимаю откуда любовь к замалчиванию.
— Благородным мистресс не принято обсуждать личную жизнь.
— Так это благородным! — уверенно заявила я, не обращая внимания на открывшую рот от моей наглости магичку. — А мы с вами ведьмы. Вы ведь ведьма, уважаемая?
Мадирисса вновь «кашлянула» в кулак:
— Пойдемте, Ниэла. Будем вас устраивать.
Ага, не ответила. Но и отрицать не стала. Я выведу тебя на чистую воду, рыжая! Не сомневайся!
— А Лукас?
— Позволим ему восстановиться. Или же вы хотите еще «пошалить» сейчас?
— Премного благодарна за предложение, — не восприняла попытку рыжей пошутить и съязвила в ответ. — Но воздержусь. Лукас любит принимать активное участие в моих забавах.
На скулах женщины проступили ярко-красные пятна. Говорила же, что рыжие краснеют мгновенно?
Послушно идя следом за Мадириссой, я не сразу поняла, как двусмысленно прозвучала брошенная в запале злости фраза. Щеки и грудь опалило жаром стыда…
Блондинки тоже краснеют не менее ярко…
ГЛАВА 11
— Все же я не понимаю, почему кровь дракона не сожгла ваш заговор за несколько часов?
Мадирисса привела меня в выделенную комнату, показала убранство, как пользоваться купальней (общей с Лукасом к сожалению), и все еще не могла успокоиться.
Я в который раз лишь пожала плечами. Как объяснить то, чего и сама не понимаю?
— Или ваше позеленение особое?
Вот любопытная! Или сама хочет на ком-то испробовать?
— Если только есть что-то особенное в заговоренном папоротнике, то — да.
— Заговоренном на полную луну? — со знанием дела спросила экономка.
Я кивнула.
Да, магии меня лишили, статуса и законного места тоже, учить волшбе — никогда не учили. Но множество запретов лишь подзадоривали интерес. Я тайком пробиралась в библиотеку ночью, изучала фолианты и, когда тетушка теряла бдительность, уходила в сад. Так я научилась различать травы, понимать их силу и свойства, а также пользоваться слабенькими заговорами. С которыми справится и простой человек.
А сейчас, после возвращения сил, спешила наверстать упущенное, воплощала почерпнутые знания в практику. То легкое проклятье брошу, то испробую чары метоморфоз, то попытаюсь контролировать пламя… И все Лукасу приходится быть в роли подопытного.
— Ничего не понимаю, — задумчиво постучала мизинцем по подбородку женщина. — Как простенький наговор мог произвести столь длительный эффект?
— Откуда мне знать?
— Ну как же? — всплеснула руками она. — Кто же тогда должен знать, если не ведьма, что начитывала?
Разве что ведьма совершенно не владеет собственными силами и не знакома с тонкостями магии, как таковой. Что мне теория? Так несколько книг, украдкой прочитанных под покровом ночи. Как обрывки знаний могут помочь в контроле силы?
Тетушка с раннего детства готовила меня в жрицы к богине. Поэтому воспитание было строгим, магия под запретом, еще спасибо, что фамильяра не лишили. Они ведь помогают контролировать потоки силы, пока хозяин не повзрослеет, научившись сдерживать спонтанные выбросы. Только вот у Буки было особенное задание. Агафтия приказала ему блокировать мои чары, не давать им вырваться. Мышь послушно согласился, так и не выдав договор, что послужил началом нашей дружбы.
Бука продолжал контролировать силу, дабы нечаянный выброс не причинил никому вред. Я же обещалась не магичить без его ведома, осторожничать пока не достигну более зрелого возраста для подчинения потоков.
Неплохо ощущать собственную магию стала только на шестнадцатую зиму от рождения. С того времени Бука втихаря обучал меня основам волшбы. Тем инстинктивным знаниям, что получает каждый фамильяр в момент обретения хозяина.
Для всех я оставалась тихой, незаметной девчонкой, дурной овцой, что закланием послужит во благо ковену. Напитает его силой и уважением среди других волшебников.
Посвятить жизнь богине почетно. Молиться, принимать подношения всеблагой, выслушивать прошения о милости и даже, если понадобится, пожертвовать силой, отдав богине кусочек души. Но все это необходимо делать с открытым сердцем и по собственному желанию. Иначе служение превращается в хождение по мукам.
По исходу четырех полных лун в тот самый Самайн я совершила роковую глупость. Пошла на зов любви. Или же плоти? Теперь уже и сама толком не знаю ответ. И лишилась всего. Магии, которой едва-едва училась управлять, любимого, что таковым не являлся, и единственного настоящего друга.
О последнем сожалела горче всего.
Даже исчезнув, Бука умудрился поддерживать меня. Именно его познания, которыми мышь успел поделиться, и жажда свободы помогли выждать время, вытерпеть все лишения и не пасть духом.