— Нет, ну надо же! Наглый длинноухий уро… — потемневший взгляд Риссы не сулил эльфу ничего хорошего. — А что же мой мальчик?
— Я его прок-ляла-а… — громко икнув, сцепила руки до боли в пальцах, чтобы заново не разрыдаться.
Мадирисса ободряюще погладила меня по спине.
— Ох, девочка…
Как мы оказались на диванчике в ближайшей гостевой комнате не помню. Уткнувшись в колени ведьмы, я не сдерживала обидных слез, словно бы на год вперед решила выплакаться! Ласковые поглаживания по волосам только увеличивали жалость к себе.
— Поплачь, милая, — продолжала утешать Рисса. — Легче станет.
Кому только и когда слезы помогали — осталось невысказанным… Уважающая себя ведьма ведьме врать не станет.
— Ниэла? — голос Лукаса был последним, что мне хотелось в данную минуту слышать.
— Не сейчас, — остановила его Мадирисса.
Благослови, богиня, мою замечательную защитницу!
Я выпрямилась, ладонями вытерла мокрые щеки, но голову не поднимала. Наоборот, постаралась прикрыть лицо волосами. Редкая женщина красива в слезах. Я к таким не относилась. Наверняка, раскраснелась, точно свекла и нос опух картошкой. Загляденье просто!
— Нам стоит поговорить прежде, чем она еще больше себя накрутит.
— Что за привычка сбегать, не выслушав?! — недовольно поинтересовался Аррин.
И этот длинноухий предатель здесь?!
— Помолчал бы, дружок! — вскипела экономка. — Или медвежью болезнь для проветривания мозгов наслать?
— Вы — ведьмы, только разбрасываться проклятиями и умеете!
Кинув очередное возмущение, эльф отступил на несколько шагов. Ага! Боится!
— А не стоит трепать нервы ведьмам и проклятья сыпаться не будут! — не смолчала Рисса.
Блондин скривился.
— Помолчи, Аррин. Все, что мог — ты уже сделал, — хмуро отозвался Лукас.
— Я не знал, что она так отреагирует на подарок! — вскричал в свою защиту эльф.
— Не знал? — скептически переспросила Мадирисса. — С какого времени у нас стражи страдают слабоумием?
Я скептически хмыкнула.
— Да она же просто истеричка! — буркнул он. — Свезло же другу…
— Посмотрела бы я на тебя — истеричку, проведи ты десять лет в настоящем рабстве! — праведно возмутилась экономка.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Даже мое сердце, казалось, замерло на миг, сбившись с ритма.
— Рабстве? — опешил Аррин.
Хочешь сохранить что-то в тайне? Держи язык за зубами и никому не говори. Истина, леший ее побери!
— Ниэла? — Лукас требовательно посмотрел на меня. — Это что… правда?
Нет, дорогой, кривда.
По ощущениям, вся кровь резко схлынула от моего лица, а в груди защемило. Язык точно прирос к небу.
— Ой, — Мадирисса зажала рот ладонью и в ужасе округлила глаза.
Вот тебе и «ой».
Не умеют ведьмы хранить секреты. Ох, не умеют.
Под прицелом трех пар глаз сразу же стало неуютно. Болтливая экономка смотрела виновато, мужчины — с разной степенью ошарашенности. От напряжения и молчаливого требования скорейших ответов захотелось поежиться.
Нет, я знала, что вся правда просто обязана когда-нибудь вскрыться, но… на деле оказалась к этому совершенно не готова. Да и объясняться с колдуном при свидетелях только не хватало для полного счастья!
— Пожалуй, мне стоит проветрить голову, — промямлила я и решительно поднялась на враз ослабевшие ноги. Двинувшегося было следом колдуна твердо остановила рукой. — В одиночестве.
Он точно на стену напоролся. Шок сказывался? Нахмурился, но в этот раз спорить не стал. Дал уйти. Правильно ли? Вроде и поступил так, как я хотела, а спокойствия не прибавилось.
Умиротворения ринулась искать в саду. Дорогу мне, слава Всеблагой, больше никто не заступил. Но среди деревьев и кустов долго наслаждаться пением птиц и шумом ветра не дали. Кто бы сомневался! В этом доме, оказалось, и угла спокойного не осталось! Для истинного уединения… Тьфу! Нет, некоторые порядки в особняке точно стоит пересмотреть.
— Прости меня, — раздалось виноватое едва ли не над ухом.
Глупые девичьи надежды не оправдались. За спиной оказался далеко не Лукас.
Длинноухий стоял в двух шагах от меня по правую руку и смешно переминался с ноги на ногу. Явно нервничал.
А на левой скуле у него наливался синяк. Новый след от тяжелой руки колдуна?
Слезы давно высохли. Ярая злость поутихла, накатило какое-то тупое спокойствие. Только амулет на груди отдавался теплой вибрацией. Эта вещичка еще и успокаивать умеет?
За время пребывания в особняке, признаться честно, я и позабыла о родовом аметисте. Проблем он не приносил, никак себя больше не проявлял: украшение украшением — ничего необычного. А тут на тебе: принялся дарить легкое тепло, точно незамысловатую ласку. Где-то на задворках просветлевшего ума я понимала: слегка погорячилась. Совсем чуточку. И что за магия на весь мужской род из меня вырвалась на этот раз? Может, не подействует?
Я поджала губы:
— Проклятие снять не смогу, — бросила эльфу. — Даже не старайся разжалобить.
— Да, причем здесь это! — Аррин довольно искренне возмутился.
Я пожала плечами: хочет играть в благородство — пусть!
— Мне показалось тебя только это и интересует сейчас.
— Да. Нет! Погоди, — он потер лицо, невольный жест выдал усталость. — Конечно, я не могу остаться безразличным в этом вопросе…
— Кто бы сомневался!
— Но не ставлю его на первое место в жизни. Само разрешится как-нибудь.
— Угу. Рассосется.
— Что? — растерялся он.
— Вечный девиз мужчин, говорю, если не получилось повлиять на проблему, то она обязательно сама рассосется. Когда-нибудь.
Эльф криво усмехнулся. Юмор все же понял. Да он не совсем безнадежен!
— С Марикой мы были знакомы с детства, — после недолгой паузы он вдруг изменил тему. — Я почему-то еще тогда решил, мол, вот она: предназначенная мне богами. Красивая, умная, веселая, смелая, с хорошим воспитанием и далеко идущими планами на жизнь. Идеальная женщина! Оставалось не теряться, да не проворонить по глупости.
Усмешка превратилась в оскал. О любимых, с которыми познали счастье, точно не говорят с таким лицом.
— Жаль я недооценил, что планы на жизнь у этой… мистресс окажутся поистине грандиозными, собственное благополучие на первом месте, а мне и вовсе с самого начала предназначена определенная роль. Верного пса при хозяйке.
Что-то о предательстве эльфа невестой, помнится, Лукас мне говорил… Еще при первом знакомстве с четверкой стражей.
— После нашего расставания, отношения к женщинам, как ты понимаешь, у меня особое.
— Да уж.
Жаль Аррина мне не было, характер у него прескверный. А вот лучшее понимание его поступков появилось.
— Я вам не доверяю.
— Немудрено.
— И считаю, что каждая из вас создана лишь для одного.
— Ублажать мужчин?
— Как ты догадалась? — вполне себе искренне удивился эльф.
— У тебя это на лбу огромными буквами написано.
Шпилька вызвала у длинноухого снисходительную улыбку. Благо, бросаться на меня с очередными претензиями или корчить презрительные гримасы он перестал. Как бабка пошептала. И на том спасибо.
— Ты, признаться, заставила меня усомниться в этом, — несколько погодя сказал мужчина.
— Теперь ты знаешь, что женщины могут еще и проклинать?
Ну не могла я вовремя рот закрыть и не подковырнуть блондина! Его врожденная надменность действовала на меня, как красная тряпка на рогатого.
— А тебе палец в рот не клади, ведьма, — со вздохом покачал головой Аррин. — Похлеще гарпии по самое не балуй отхватишь.
— Естественно. Мы — женщины, вообще кровожадные существа. А уж ведьмы… и подавно!
Оспаривать сей факт он не стал, разумно промолчал, что я восприняла за беспрекословное согласие. Надо же, какой сговорчивый!
— Нехорошо получилось, — понурился эльф. — Я ведь хотел тебе насолить: заставить ревновать мужа, подпортить настроение, а вышло…
Что вышло. Да уж.
— Напоролся на еще какое-то неизвестное проклятие с непонятными последствиями.
— Да сдались тебе эти проклятия! — тут же всполошился он.
— Не мне — тебе.
— Я другу, возможно, жизнь сломал!
Фу! Не стоит так драматизировать. Я негодующе фыркнула.
— Рассорил с любимой женой, а ты тут про всякую ерунду напоминаешь!
— Ну знаешь! Это ты, как курица с яйцами с проклятьем носишься! — я щелкнула пальцем по кончику его носа.
Аррин сжал зубы, точно не мог справиться с желанием откусить мне руку за наглость. Подумаешь, дотронулась до его эльфийского господства! Я же на уши, что являлись едва ли не священным для этой расы, не покушалась!
— Ты меня унизила!
Мы чуть лбами не столкнулись, ринувшись доказывать собственную правоту.
— Не стоило устраивать глупые проверки и испытывать ведьминское терпение на прочность!
Нет, вроде и примирились с минуту назад, а вновь едва в глотку друг другу не вцепились. Из-за сущей ерунды. Тотальная и взаимная непереносимость у нас что ли?!
Аррин шумно выдохнул, отвел глаза и как-то разом весь сдулся, признавшись:
— Я не знал, что тебе пришлось пройти через рабство.
И мне резко расхотелось дальше ссориться.
— Почти никто не знал.
— В свете этого моя мелкая месть выглядит еще гаже. Прости. Если бы я знал, то никогда и…
— Верю, — перебила его я. — Опустим дальнейшие оправдания.
— Как скажешь, — облегчения от моего ответа Аррину скрыть тоже не удалось.
Почему-то в искренности эльфа сомнений не возникало. Да, выбор Лукаса он явно не одобрял, за проклятие, отнявшее мужскую силу, злился. Между прочим, имел полное право — не стану лукавить. Мужчины: эльфы они, гномы, орки, колдуны или даже низшая нежить, очень трепетно относятся к возможности удовлетворения плотских желаний. Видать, мужская сила напрямую связана с самолюбием и чувством собственной важности. Я прекрасно знала, куда бить, чтобы пообиднее.
И даже странно было бы, не ответь мне эльф ударом на удар. Принять во внимание злопамятность представителей длинноухой расы… Да я вообще отделалась легким испугом!