— Что «что»?
— Не придуривайся: сам понимаешь: я все теперь чувствую.
— Существенные минусы связи, — буркнул себе под нос.
— Лукас!
Он тяжело вздохнул, но снизошел до ответа:
— Просто в голове не укладывается: десять лет рабства в собственном ковене!
Я поморщилась. Хоть и переживал он вполне искренне, а говорить об этом было все еще неприятно. Не хотелось ворошить прошлое. Особенно в такую спокойную, приятную минуту.
— Как такое вообще возможно?! Родная тетка! — продолжал недоумевать колдун.
— Ну как видишь…
Лукас замолк, а по связи мне донеслись чувство вины, сомнения, стыд… Так он себя до утра накрутит будь здоров. Эх, мужчины! Порой хуже детей!
Пришлось пролить свет на некоторые нюансы моего положения, не вдаваясь в подробности. Да, я тяжело работала, да, прав меня лишили, да, магия не отзывалась, и лишь издевательства с насмешками были моими друзьями эти годы… Но я выжила, стала сильнее и ничего непоправимого не случилось. И точка.
Лукас долго молчал, видать, переваривал услышанное, а потом как-то надрывно заявил:
— Если бы я в ту ночь не сбежал от тебя, не пошел на поводу у страха… Или, хотя бы, не поверил в твою смерть, а стал докапываться, что же на самом деле произошло тогда…
— Все случилось бы иначе. Если богиней было предопределено нам такие испытания, то никуда от них увернуться все равно не вышло бы.
— Раньше, малышка, я как-то совсем не замечал за тобой склонностей к философии. И ты можешь так спокойно об этом рассуждать?
Я пожала плечами. Что сказать? Переболело. Счастье затмило все плохое, случившееся со мной за долгое время. Очень долгое.
— Что было, то прошло.
— Даже и не знаю, чем искупить свою вину, — помрачнел он.
— Ничем.
— Как?! — просипел колдун. — Ты никогда не сможешь меня простить? Хотя, правильно, я и сам себя бы не стал бы. Наверное…
— Дурачок, — скрыла счастливую улыбку, прикрывшись волосами.
Лукас хмуро следил за мной:
— Еще какой.
— Ты уже понес наказание, — со всей возможной строгостью заявила я. Как бы не засмеяться над трагической миной колдуна? Да, вредность у ведьм в крови! — В лице одной вредной ведьмочки.
А вот последним заявлением мне удалось добиться не только удивления Дэ Кадари, но и недоверчиво-радостной улыбки.
— Надеюсь, приговор не подлежит обжалованию, а срок вынесения приравнивается к вечности?
— Вечность — слишком долго для магического мира, — поддержала его игривый тон. — К тому же, ты явно не понимаешь, на что подписываешься, глупыш. Погоди, вот пополнится особняк на пару-тройку маленьких ведьмочек — взвоешь!
— Разве что от счастья, — совсем серьезно отреагировал он.
— Ну-ну…
Продолжить ироническую беседу мне не дали, заткнули рот очередным нежным поцелуем, после которого я выдохнула в губы Лукаса, решив перестать его мучить:
— Я уже тебя простила.
— Я очень постараюсь чтобы ты не пожалела о своем решении.
Как настоящий мужчина: сказал — сделал. И старался младший Дэ Кадари долго, на совесть. Довольно целомудренные ласки вскоре сменились совсем иными, призванными дарить наслаждение. Вот мы и выпустили страсть, сжигающую наше нутро — общее на двоих, за все годы разлуки.
О пощаде я взмолилась уже под утро. Лукас нежить меня не перестал, но внял моему сорванному голосу и к активным телодвижениям не приступал. Сил не хватало даже пошевелиться лишний раз, только глаза закрыть, да уплыть в мир сновидений. Пока колдун медлил с остроумным ответом, я поспешила именно это и сделать. Не будет же он стараться осчастливить меня спящую?! Да и куда уж больше-то? И так, казалось, еще чуточку и от довольства новой жизнью — лопну.
Все проблемы, невзгоды, неприятности померкли, да и почти забылись. Нерешенные вопросы больше не тревожили. Видать, внутренняя ведьма, пресытившись удовольствием, вняла совету: «Утро вечера мудренее» и отложила «разбор полетов» до восхода солнца.
И этой ночью привычный уже дивный сон повторился. Таинственный туман змеился вокруг моих лодыжек и простирался далеко, покуда видно было глазам. А незнакомый голос все звал, завораживая:
— Ниэла! — манил он в густом, словно парное молоко, тумане… — Ниэла…
И я вновь, как и раз за разом почти каждую ночь до этого, стремилась на зов. Правда, сколь сильно ни старалась, а к призывающему не добиралась: все скрывала плотная завеса тумана.
Сегодня же, моя попытка неожиданно увенчалась успехом: дымка расступилась, навстречу из марева выплыла женщина в темно-вишневом платье старинного покроя.
— Ну здравствуй, Ниэла. Долго же я тебя ждала.
Я застыла, силясь справиться с оцепенением. Никак не могла отделаться от неприятного ощущения, словно в зеркало смотрюсь. Незнакомка сильно напоминала меня саму, лишь более зрелую версию: тот же стройный гибкий стан, правильные черты лица, светлые волосы и бледно-лиловое свечение от кожи с голубоватым отсветом…
Только вот держалась она, точно королева. А смотрела с удивительной теплотой во взгляде, будто бы несказанно обрадовалась встрече.
— Кто вы?
Губы женщины тронула грустная улыбка:
— Совсем забыла, что ты меня не знаешь. Позволь же представиться, дитя, Ниэлина Софория Дэ Альмани. Первая верховная ведьма альманского ковена и… твоя бабушка.
Ох… Я не ослышалась?
— Бабушка?
— Да, Ниэла.
Вот это новость!
— Аэлирия назвала тебя в мою честь, — изумлению не было предела. Уловив это состояние, женщина добавила: — Твоя мать. К сожалению, ты нас обеих не знала при жизни.
Да уж, к сожалению. Я бы выразила всю боль от одиночества с рождения иначе, но сейчас трудно стало подбирать слова. Слишком неожиданным оказалось это все.
— Понимаю твое недоверие, дитя. Но это действительно я — в духе. Как пробудишься, ясность разума не пропадет, все, о чем мы будем говорить — запомнишь. Да и сном навеянное видение сложно назвать.
Еще одна менталистка? Хватит с меня одной! Рыжей и радеющей за справедливость.
— Вы слышите мысли? — подозрительно прищурилась я.
— Нет, — ее улыбка стала шире. — Ты такая бесхитростная девочка, что все мысли по лицу можно распознать.
Надо же, какая проницательная.
— Что вам от меня надо? — получилось грубее, чем я собиралась.
В задушевную беседу по-родственному не верилось. Хотела бы — явилась раньше. Например, в самые тяжкие для меня моменты. Раз уж она способна проникать во сны. А раз не явилась, значит, преследует вполне конкретную цель. Интересно, озвучит ее причину прямо или начнет выкручиваться?
Ведьма едва заметно поморщилась:
— Я знала, что радужного приема ждать не стоит, но твоя отчужденность ранит сильнее, чем предполагала.
Пфф! Может, мне еще на шею ей броситься и заплакать? Ай, бабушка, ай родная, на кого ты меня покинула-а-а?! И подвывать пожалобнее, чтобы за душу брало и в груди кололо от сочувствия.
Тьфу! Нет, точно не в моем характере изображать то, чего и в помине нет. Противно притворяться.
Не дождавшись от меня ответа, Ниэлина посерьезнела:
— Пришло время овладеть родовой магией.
— Что-то долго оно шагало, — съязвила я. — Не находишь, ба-буш-ка?
Обращение протянула особо медленно и с ухмылкой. Пусть не рассчитывает на мою симпатию так сразу. Доверие еще заслужить надо.
— Кто? — удивилась она.
— Время это. У всех ведьм магия рода в период созревания просыпается, а у меня… Вывод напрашивается сам собой: или это магия такая неправильная, или род.
Вопреки ожиданиям, женщина не вспыхнула негодованием. Лишь грустно покачала головой.
— Твой гнев понятен, но неразумен.
— Да, что вы говорите? — не сдержала издевку я.
— Ты была не готова принять силу лунных ведьм.
— А сейчас, значит, готова? — не упустила возможности озвучить собственные сомнения.
— После этой ночи с отпрыском Дэ Кадари, да.
Чего?! Даже воздухом подавилась.
— Погодите, я не поняла: Лукас-то здесь, каким боком?
— Во время единения ваши потоки объединились и теперь ограничитель больше не сдерживает твою магию. Ты готова познать собственный дар и учиться им управлять.
Чем больше она старалась объяснить, тем непонятнее мне становилось.
— Ограничитель? Разве богиня не вернула мне способность магичить? Ничего не понимаю…
Прямо из тумана проявилась беседка. Вычурный металлический узор ее прутьев оплетал густой плющ. В этом белесом мире сновидений насыщенный зеленый цвет резко бросался в глаза, как неуместное яркое пятно на выцвевшей от времени ткани.
Ниэлина зашла в беседку, присела на деревянную лавочку и жестом подозвала меня последовать ее примеру.
— Разговор предстоит долгий, — пожала плечами ведьма. — В ногах же правды нет.
Вот так и мышка следует в мышеловку. Сначала сядь, обогрейся, расслабься, а потом — бац! и ловушка захлопнулась.
Я настороженно пристроилась рядом. Ниэлина отвернулась, с преувеличенным вниманием разглядывая плющ. Набрасываться на меня, похоже, она вовсе не думала.
Пока ведьма молчала, то ли собираясь с мыслями, то ли ожидая, когда успокоюсь, я откинулась на спинку. Удобство и умиротворенная тишина сделали свое дело: подвоха в любой момент ждать я перестала.
— Лунные ведьмы обладали могуществом еще в древние времена, когда два светила одновременно всходили на небосклон и служили усладой для глаз жителей единого королевства. Мир, благодать и знания несли они за собой, почитая волю Луноликой. Верховная богиня любила своих дочерей, щедро наградив их возможностью видеть истину, отдав всего каплю собственной крови взамен, пользоваться неограниченным источником силы, наладив связь со светилом, и беспрепятственно ходить лунными тропами, куда бы им ни захотелось.
— Порталами перемещаться что ли?
— Тогда еще не было кристаллов, способных открыть коридоры вне времени и пространства. Но принцип ты поняла верно, — охотно объяснила она. — Лунные ведьмы, как дети Луноликой, обладали едва ли не безграничной властью, что из года в год становилась только могущественней. Правили они справедливо, все народы и расы жили в мире и радости.