Ларри разразился громовым хохотом. Но мне было не до смеха: в свете того, что происходило в России, на что оказалась способна эта страна — все рассказанное Ларри совсем не казалось абсурдным; более того — я почувствовал угрозу надвигающейся колоссальной катастрофы.
— И все же, — слегка успокоившись, сказал Ларри, — мне немного не по себе. У них есть кез-лучи и эти обладающие громадной разрушительной силой гравитационные бомбы.
— Гравитационные бомбы! — ахнул я.
— Ну да, — сказал Ларри. — Та самая очаровательная фея, которая отправила к черту на кулички камни и деревья из сада Лугура. Маракинов облизывается, как кот на сметану, на эти бомбы. Они устраняют гравитационные силы точно так же, как эти теневые экраны уничтожают свет, и, как следствие, все, что попадает в поле действия этих бомб, можно запульнуть чуть ли не на луну…
— Эти бомбы меня доконали, что там говорить, — продолжал Ларри. — Имея их и еще кез в придачу, да этих бесшумных невидимок, которые мигом отвинтят вам башку, пока вы будете хлопать глазами., по сравнению с этим всем самые крутые большевики — это жалкие сопливые младенцы, док! Что, не так?
Я пожал плечами.
— Сияющий Бог меня слабо волнует, — сказал О'Киф. — Стоит лишь попрыскать на него из брандспойта самой захудалой пожарной команде Нью-Йорка только вы его и видели. Но все остальное — это да! Вы уж поверьте!
Но вот этой-то уверенности Ларри я как раз не разделял. Он слишком легкомысленно, с моей точки зрения, относился к этой страшной таинственной силе — Двеллеру! Кошмарное зрелище возникло у меня перед глазами: апокалиптические видения, которые и не снились Иоанну Богослову.
Я увидел, как по нашей земле огненным крутящимся смерчем проходит Сияющий Бог — чудовищная триумфальная колонна, олицетворяющая вечное, непреходящее Зло, людей, побывавших в его светящихся лапах и превратившихся в отвратительных сверхъестественных существ — в живых мертвецов, таких же, как те несчастные, которых я уже видел воочию., целые армии, рассыпающиеся на крохотные, как бриллиантовые пылинки, танцующие в воздухе атомы… огромные города, взлетающие вверх на крыльях той самой демонической силы, действие которой и видел Олаф… ничего не подозревающих мирных жителей, среди которых, сея смерть и панический ужас, крадутся невидимые убийцы приспешники Двеллера… увидел, как тянутся к этой твари самые мрачные и зловещие человеческие души, и как льнут к ней слабые и недалекие, падкие на мистику и подвластные животным инстинктам люди… Я отлично понимал, что ни один народ не сможет надолго удержать в узде это дьявольское отродье: что однажды выпущенный на свободу, Двеллер как чума со страшной скоростью распространится по всему миру.
А потом наша земля превратится в колоссальную клоаку жестокости и насилия, вертеп страстей, ненависти и мук, хаос ужаса, черпая из которого свою силу, Двеллер будет расцветать пышным цветом, а призрачные орды тех, у кого он отнял душу, будут все прибывать и прибывать, исполняя его кровожадные прихоти. И наконец, разоренная планета, космическая гнойная язва, вращающаяся в содрогающихся от ужаса небесах; ее бесполезные стенания и плач; ее шелестящие леса, ее поля и горы, по которым слоняются лишь бесчисленные толпы живых мертвецов, без разума и сердца, их светящиеся инфернальным счастьем, подаренным Двеллером, человеческие оболочки. А над всей, истощенной этим оголтелым вампиризмом землей неистово полыхает факел, зажженный в таких бесконечных глубинах ада, куда еще никогда не заглядывало человеческое воображение — Двеллер!
Радор неожиданно вскочил с диванчика, словно его осенила внезапная мысль, быстро подошел к говорящему шару. Склонившись над ним, он поковырялся немного во встроенном в подставку механизме, потом подманил нас к себе. Шар быстро закружился, мне еще ни разу не приходилось видеть, чтобы он вращался с такой бешеной скоростью. Возникшее при этом низкое глухое жужжание сменилось невнятным бормотанием, в котором вдруг отчетливо прорезался голос Лугура.
— Ну что — быть войне?
Раздался одобрительный гул голосов — членов Совета, я так полагаю.
— Я заберу этого высокого человека по имени Лаарри, — прозвучал голос Йолары. — Когда пройдут три тала, ты сможешь взять его себе, Лугур, и делай тогда с ним, что захочешь!
— Нет, — снова раздался голос Лугура, хриплый от злобы. — Все должны умереть!
— Он умрет, — это опять говорила жрица. — Но я хочу, чтобы он сначала увидел смерть Лаклы, и чтобы она, умирая, знала, что его ждет та же участь!
— Нет.
Я так и подскочил, это был голос Маракинова.
— Сейчас не время для твоих капризов и прихотей, Йолара. Это мой совет! Лакла явится за ответом, когда пройдут три тала. Ваши люди будут поджидать ее в засаде и быстро справятся с ней и ее сопровождением. Но этих трех чужеземцев надо убрать раньше, и как можно быстрей. После смерти Лаклы мы отправимся к Молчащим Богам, и я обещаю тебе, Йолара, что найду на них управу.
— Очень хорошо! — голос Лугура.
— Это в самом деле хорошо, Йолара.
Сейчас говорил женский голос, и я понял, что он принадлежит безобразной старухе — той самой, о чьи ослепительной некогда красоте сейчас можно было только гадать.
— Выкинь из головы все, что касается этого чужеземца. Либо любовь либо ненависть! Совет целиком на стороне Лугура и этого мудрейшего человека!
Наступила тишина. Снова зазвучал голос Йолары, сердитый… но сломленный.
— Да будет так!
— Пускай этих троих заберут сейчас же от Радора и передадут верховному жрецу Сатору, — сказал Лугур, — а мы тем временем решим, как убрать их.
Радор нажал на подставку шара, и тот резко остановился. Словно собираясь что-то сказать, Радор повернулся к нам, но едва лишь он открыл рот, как шар повелительно звякнул, и по его поверхности, как обычно, начала растекаться разноцветная пленка.
— Я слушаю, — прошептал зеленый карлик. — Хорошо, их сейчас отправят отсюда.
Шар замолчал.
Радор подошел к нам.
— Вы все слышали, — начал он.
— Напрасно стараешься, Радор, — сказал Ларри. — Фокус не выйдет.
И затем, переходя на местное наречие, продолжил:
— Мы идем за Лаклой, Радор. И ты покажешь нам дорогу. — Ларри выхватил пистолет и приставил его к ребрам зеленого карлика.
Радор даже не шелохнулся.
— Что толку, Лаарри! — спокойно сказал он. — Ты можешь убить меня, но все равно вас схватят. В Мурии жизнь ничего не стоит, мои люди — те, что стоят на страже, или те, что мигом прибегут им на помощь, не позволят вам уйти, даже если вы почти всех перебьете. В конце концов они вас одолеют.
На лице Ларри появились признаки нерешительности.
— И еще, — добавил Радор, — если я позволю вам уйти… я буду танцевать с Сияющим Богом, если не хуже.
Ларри убрал пистолет.
— Ты славный малый, Радор. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты пострадал из-за нас, — сказал он. — Отправляй нас в храм. Скажи, когда мы там окажемся, твои полномочия кончатся?. Ну, ты уже не будешь отвечать за нас? Так?
Зеленый карлик кивнул, и на его лице появилось какое-то странное выражение. — то ли облегчения, то ли какого-то другого, более сильного чувства!
Он резко повернулся.
— Идите за мной, — сказал Радор.
Мы вышли из славного маленького павильончика, долгое время служившего нам домом в этом чужом, враждебном месте. Стража взяла на караул.
— Вот что, Сатойя, отправляйся к шару, — приказал Радор одному из них. — Если Афио Майя будет спрашивать меня, скажи, что я повез чужеземцев, исполняя ее приказание.
Сквозь строй солдат мы прошли к огромному кориалу. Словно гигантская морская раковина, он стоял в начале дорожки, что вела к зеленой автостраде.
— Жди меня здесь, — коротко приказал водителю Радор.
Зеленый карлик влез на сиденье, взялся за ручку управления. Мы понеслись вперед и скоро оказались у блестящего обсидианового покрытия главной дороги. Только тут Радор, засмеявшись, повернулся к нам.
— Лаарри, — крикнул он. — Я полюбил тебя за твой характер! Как ты мог подумать, что Радор может отправить в храмовую тюрьму человека, готового пойти на муки, лишь бы не перекладывать их на чужие плечи. Или тебя, Гудвин, который спас меня от страшной смерти разложения заживо, И зачем же, по-вашему, я взял этот кориал, или стал подслушивать, как не для того, чтобы узнать, не грозит ли опасность вашим жизням.
Он повернул кориал налево, в противоположную от храма сторону.
— Я порываю с Лугуром, и с Йоларой, и с Сияющим Богом! Мое сердце и руки принадлежат вам троим, Лакле и тем, кому она служит.
Скорлупка рванула вперед — казалось: она летит, как птица.
ГЛАВА 22. ПРОРЫВ СКВОЗЬ ТЕНЕВОЙ БАРЬЕР
Мы уже подъезжали к тому самому последнему мосту, который, будучи овеян каким-то дыханием старины, резко выделялся среди всех остальных, парящих в воздухе ажурных конструкций.
Скорлупка сбавила скорость, мы явно прибыли на место.
— Приехали? — спросил О'Киф.
Кивнув, зеленый карлик показал направо, туда, где у конца моста стояла на двух гигантских опорных тумбах широкая платформа; между опорами бежала ответвляющаяся от блестящей автострады узкая дорожка. Платформа и сам мост кишмя кишели вооруженными людьми; они столпились у парапета, разглядывая нас с любопытством, но без признаков враждебности. Радор с глубоким облегчением перевел дыхание.
— Вполне могли бы рвануть напрямик. — разочарованно фыркнул ирландец.
— Бесполезно, Лааррп, — Улыбнувшись, Радор остановил кориал как раз под аркой моста и рядом с одной из опор, на которых покоилась платформа.
— Теперь слушайте меня внимательно! Они ничего не подозревают. Йолара пока еще думает, что мы находимся на пути к храму. То, что вы видите, — это проход, ведущий к Порталу, и сейчас этот проход закрыт Теневой Завесой. Как-то мне пришлось командовать здесь гарнизоном, и я знаю все здешние правила. Сейчас я попытаюсь сделать одно из двух: либо хитростью склонить Серку — начальника караула — поднять Теневую Завесу, либо сделать это самому. Это будет не просто, и, возможно, что нам придется заплатить своими жизнями за эту попытк