— Приказ? От кого? — Голос ирландца звучал так растерянно, что я точно увидел в темноте его ошарашенное лицо.
— Я так полагаю, — зашептал Радор, — я так полагаю, что от Молчащих Богов.
— О! — в крайнем раздражении взвыл О'Киф. — Вы что — сговорились! И тут предрассудки!
Природное чувство юмора все-таки пришло Ларри на выручку.
— Да ладно, Радор, не бери в голову. В любом случае теперь уже поздно об этом говорить. Ну так куда же мы идем отсюда? — примирительно спросил он.
— На этой дороге мы можем повстречать кое-кого. — сказал Радор. — Мне бы этого сильно не хотелось, но если встреча все же произойдет, то ты, Ларри, прицелься своей смертоносной трубкой в тусклый щит, который прикрывает ему глотку, и пошли огонь прямо в цветок холодного пламени, тот, что сияет в центре щита, только старайся не смотреть ему в глаза!
Мы с Ларри дружно поперхнулись.
— Все это слишком сложно для меня, — сдавленно просипел Ларри. — Вы что-нибудь поняли, док?
— Нет, — коротко ответил я. — За исключением того, что Радор кого-то боится, и вкратце описал нам его!
— Да, — ответил Ларри, — но в таких выражениях, что я ровным счетом ничего не понял.
Я мог бы поклясться, что Ларри усмехнулся в темноте.
— Все ясно, Радор, — бьем точно в цветок холодного пламени, и я не стану смотреть ему в глаза, — и бодро добавил: — Ну что, шагаем дальше?
— Пошли, — ответил карлик-солдат, и снова, держась за руки, как слепые, мы осторожно тронулись в путь.
Ирландец бубнил себе Под нос:
— Цветок холодного огня! Не смотреть в его глаза! Все свихнулись! Кругом одни чертовы предрассудки!
Затем он тихо замурлыкал.
Холодную розу, матушка, укрепи ты в кудрях моих.
Ведь два лягушонка влюбились в меня и каждый твердит: "Я — жених".
Закрой ты глаза мне, матушка, чтоб я не видела их!
— Тс! — шикнул на него Радор, и зашептал: — Уже половину ва мы идем по дороге смерти. Впереди нас ждут другие опасности, от которых я постараюсь уберечь вас. Но часть нашего пути будет видна с дороги, и может случиться так, что Лутур заметит нас. Если это произойдет, мы будем биться насмерть. Если обе опасности благополучно минуют нас, то путь к Винноцветному Морю свободен, и нам больше не надо будет бояться ни Лугура, ни кого другого… Да вот еще — Лугур не знает об этом, но когда откроется Портал, Молчащие Боги услышат это, и Лакла вместе со своими Акка быстро прибудет навстречу незваному гостю.
— Радор, — удивленно спросил я. — А ты откуда все это знаешь?
— Служительница — дочь моей сестры, — скромно ответил он.
О'Киф чуть не задохнулся от смеха.
— Дядюшка, — фыркнув, заговорил он по-английски. — Познакомьтесь с человеком, который мечтает стать вашим племянником.
И в последующем Ларри уже обращался к зеленому карлику не иначе как величая его этим родственным титулом, на что Радор, которому не меньше Ларри доставляло удовольствие валять дурака, реагировал с видом человека, принимающего знаки почтительной привязанности. А для меня все встало на свои места. И самое главное прояснилось, почему Радор предвидел появление Лаклы на празднике, когда Ларри чуть было не поддался чарам Йолары; стала ясна главная причина, побудившая его связать свою судьбу с нашей, и, невзирая на его загадочные рассуждения о каких-то там таинственных опасностях, я, приободрившись духом, весело устремил взор в будущее.
Мои размышления на тему о новоявленном дядюшке и его золотоглазой племяннице, а также о странном различии в их внешности прервались в ту минуту, когда я вдруг осознал, что окружающая нас непроглядная тьма сменилась тусклым полумраком.
Оказалось, что мы идем по невероятно широкому туннелю, и откуда-то, довольно близко, слабо просачивался бледно-желтый свет, точно луч солнца, пробивающийся через осеннюю листву тополя. Когда мы подошли ближе к источнику света, я увидел, что и в самом деле туннель перегораживает сплетенная из желтых листьев циновка.
Осторожно отодвинув ее в сторону, Радор сделал нам знак следовать за ним. Оказалось, что мы находимся в туннеле, проложенном в мягкой зеленой почве. Основанием туннеля служила ровная дорожка, примерно в ярд шириной; от нее отходили закругленные стены правильной цилиндрической формы с необыкновенно ровной и гладкой поверхностью. В самом широком месте расстояние между стенами было около тридцати футов, затем они сходились без малейших признаков нарушения симметрии, но не смыкались окончательно. На самом верху змеилась широкая трещина с рваными краями и вливавшийся через нее бледно-желтый цвет, казалось, исходил из сердцевины куска янтаря; нежное как цыплячий пух свечение наполняло туннель странными блуждающими бронзовыми тенями.
— Пошевеливайтесь! — беспокойно скомандовал Радор и нетерпеливо зашагал вперед.
Теперь, когда глаза мои уже освоились в странном освещении, я разглядел, что стены туннеля состояли из утрамбованного мха. Я различал в них бахромчатые пластинки и кудрявые завитки листиков; огромные спрессованные пласты полых шаров (Physcomitrium) и гигантских зубчиков (perlstome), обширнейшие пятна чего-то, что показалось мне кроваво-красными гребешками Cladonia, — ажурные узоры огромных моховых полотен были обсыпаны яркими цветными спорами: белыми и коричневыми, шафрановыми, цвета слоновой кости, ярко-алыми и небесно-лазурными. Спрессованное какой-то неведомой силой, все это складывалось в чудную, восхитительную для глаз мозаичную картину.
— Поторопитесь, док! — донесся оклик Радора.
Я, оказывается, сильно отстал от всех.
Радор шел очень быстро, почти бежал. Задыхаясь, мы преодолевали крутой подъем. Янтарный свет стал ярче, трещина у нас над головами — шире. Туннель сделал крутой поворот и, на левой стороне, в стене, показалась расщелина. Зеленый карлик, подскочив к ней, молча затолкал нас в трещину, и мы полезли по крутому неустойчивому разлому, очень узкому, почти как дымовая труба. Так мы карабкались вверх, а Радор подгонял и поторапливал нас, пока мне не отказались служить запаленные легкие, и я уже было решил, что сейчас упаду, не в силах сделать больше ни шагу, как расщелина кончилась.
Выбравшись наружу на четвереньках, мы как попало повалились наземь, и сам Радор растянулся на маленьком, покрытом листвой пятачке, окруженном кружевными папоротниковидными деревьями.
Вытянув мучительно ноющие ноги, жадно хватая воздух пересохшими ртами, мы лежали, распластавшись на земле, отдыхая и набирая свежие силы.
Радор поднялся первым.
Трижды он низко поклонился, точно в знак благодарности, затем сказал: Благодарите Молчащих Богов… только их покровительство спасло нас.
Признаться, я не обратил особого внимания на его слова.
Что-то в листве папоротника, на котором сейчас покоился мой взгляд, заставило меня подняться. Я вскочил на ноги и подбежал к стволу дерева. Это был не папоротник! Это был папоротниковидный мох!
Самые большие экземпляры этого вида, которые мне доводилось встречать в тропических джунглях, не превышали высотой двух дюймов, а этот… был высотой в двадцать футов!
Во мне с новой силой всколыхнулся огонь научной любознательности, пробудившейся еще когда мы шли по туннелю. Я раздвинул лапчатые ветви, выглянул наружу..
Моему взору открылся протянувшийся на много миль вперед пейзаж., и какой пейзаж!
Фата-Моргана мира растений! Невиданный волшебный цветник!
Мхи высотой с настоящее дерево стояли густой как в лесу стеной, усыпанные блестящими цветами самых невообразимых форм и расцветок струящихся водопадами и собранных в гроздья, ниспадающих снежной лавиной и тонкой сетью наброшенных на ветви. Цветы пастельных, тускло-металлических, роскошных огненно-красных оттенков; иные из них фосфоресцировали, сияя, словно живые драгоценные камни, иные вспыхивали разноцветными искрами, точно припорошенные опаловой, сапфировой, рубиновой, изумрудной пыльцой. Из зарослей вьюнков торчали исполинские венчики, словно трубы семи слуг-вестников Мары[46], властителя иллюзий, с помощью которых он мастерил свои высочайшие небеса.
Мшистые покрывала свисали с ветвей подобно знаменам марширующих сонмищ Титанов, как стяги и хоругви, вывешенные вечерней зарей; словно флаги короля Джиннов; как одеяния сказочных фей; как орифламмы[47] заколдованного царства!
Пробившись вверх сквозь половодье красочных расцветок, торчали мириады стебельков — узких и прямых, как пики; закрученных спиралями, изящно изогнутых волной, словно белые змейки Танит из садов Карфагена, — увенчанных причудливыми, фантастических форм семенными коробочками. Тут можно было увидеть башенки и минареты, куполы, шпили и конусы, фригийские колпаки, епископские митры — формы гротескные и ни на что не похожие, формы изящные и привлекательные.
Они торчали на высоких стебельках, кивая и раскачиваясь…
Сверху все это великолепие заливал яркий янтарный свет, постепенно тускнеющий на горизонте, и там, вдали, словно развевающийся плащ урагана, ходили гигантские скопления мрачной тьмы.
А здесь, пронизывая светящийся воздух искрометным дождем драгоценных каменьев, то пикируя вниз, то взмывая вверх, носились мириады и мириады птиц и порхали громадные переливчато-радужные бабочки в таком же невообразимом количестве.
Откуда-то издалека к нам донесся слабый протяжный звук. Сначала похожий на шуршание первой волны начинающегося прилива, он, переходя в тихий глубокий вздох., становился все громче, сильнее… и вот уже от этого траурного шепота задрожало все вокруг… Ударная волна мягко толкнула меня и затем — словно мимо нас прошло невидимое живое существо — растаяла в отдалении.
— Это Портал, — сказал Радор. — Лугур прошел через него..
Сейчас он, как и я, раздвинув перистые листья, пристально всматривался назад, — туда, откуда мы пришли. Все остальные, присоединившись к нам, тоже стали глядеть на дорогу. Скалистая преграда, о которую мы чуть не расшиблись, находилась сейчас на расстоянии миль трех или даже больше от нас; и оттуда к нам тянулся туннель, словно полоса взрыхленной кротом земли. То и дело на вершине туннеля мелькала прорезывающая его трещина, мне показалось, что далеко-далеко в ней виден блеск копий и мечей.