Лунное граффити — страница 25 из 29

***

Я сижу на скамейке у казино, жду девчонок и болтаю ногами от нетерпения. Огни над мостом сигналят: «Беги в школу. Найди Эда. Объясни, что он не расслышал ключевые слова; не дай со­вершить ограбление. Скажи, что он слишком хо­рош, чтоб быть преступником. Слишком умен. Слишком талантлив. Отвези его в мастерскую Ала, покажи, сколько всего может выйти из стекла, ес­ли нагревать его правильно. И если остужать пра­вильно».

С каждой минутой потребность догнать его все сильнее. Будь со мной велосипед, я бы не раздумы­вая рванула к школе, но велик остался в фургоне.

Джезз, Дэйзи, где вы? Ну пожалуйста, пусть я успею. Пусть прежде, чем его арестуют, Эд узна­ет, что мне все равно, есть ли у него работа. Пусть узнает, что чувство юмора осталось при нем и он все такой же умный. Пусть узнает, что даже в луч­ших моих работах бывают трещинки, но зато са­ми изделия такого цвета, что их невозможно не любить.

Джезз, Дэйзи, поторопитесь! Нам надо успеть. Ну пожалуйста, пусть я успею.

Спустя целую вечность из-за угла появляются Джезз и Дэйзи.

— Мы их потеряли, — сообщает Дэйзи. — Ско­рее всего они в «Барриз», там всю ночь открыто. Насколько сильно мы хотим отомстить?

— Гамбургер с картошкой я хочу сильнее, — за­ключает Джезз.

— Они не в «Барриз». Они поехали грабить школу. Мне Эд рассказал.

— Не понимаю, как же я этого не увидела? По­ра завязывать с предсказаниями в кафе. Не могу брать с людей деньги, — огорчается Джезз.

— Такое трудно увидеть, — отвечаю я.

— С закрытыми глазами все трудно увидеть. Люс, прости, что я тебя втянула. Я мечтала о при­ключении, но не думала, что их будет столько.

— Я хочу поехать в школу. — На стоянке оста­лось только одно такси, и я не спускаю с него глаз.

— У вас есть деньги? У меня только пятнад­цать долларов.

— Послушай, Люс, если нас поймают вместе с ними на территории школы...

— То прощай универ, привет кутузка, — закан­чивает Дэйзи. — И зачем только Дилану деньги? Ему родители все оплачивают. — Она задумыва­ется, и лицо ее вдруг светлеет. — Кроме нашей поездки. Он не хочет, чтоб я встречалась с серфе­ром.

— А я не хочу, чтоб Эда арестовали, — гово­рю я, следя за прохожими. В любую минуту так­си могут занять, придется ждать следующего, и тогда мы не успеем. — Вы не обязаны со мной ехать.

Только, пожалуйста, поедем вместе.

— Давай, я попробую набрать Лео? — предла­гает Джезз.

— А я Дилана, — подхватывает Дэйзи.

Они звонят. Пожалуйста, дозвонитесь...

— Лео либо отключен, либо не берет трубку.

— Аналогично, — кивает Дэйзи.

Я стремительно иду к такси, чтоб не переду­мать. Не знаю, как буду смотреть в глаза миссис Джей, если меня арестуют по подозрению в кра­же из ее кабинета.

Дэйзи на переднем сиденье показывает, куда ехать, мы с Джезз устроились сзади.

— Люс, — говорит она, — я не хочу писать за­втра в дневнике: «Всю ночь гуляла. Угодила за ре­шетку». Мне хочется домой, смотреть телик с ро­дителями и умирать от скуки.

— Мне хочется того же, — признаюсь я и вдруг выкладываю как на духу: — Только я не хочу смо­треть с родителями телик. Я хочу, чтоб мы сели вместе и я сказала, что развод — не конец света. По-моему, папа живет в сарае-развалюхе только потому, что я подсознательно не разрешаю ему ме­ня бросить.

— Не говори глупостей, — уверенно говорит Джезз. — Твой папа не пляшет под твою дудку. Он сам решает, что делать.

— Тогда почему они не доведут дело до конца? Что за странности у моих родителей, а?

Джезз протягивает мне леденец на палочке.

— Да, они немного со странностями, но моя мама поклоняется луне в ночь на пятницу. Я те­бе так скажу: все родители немного со странно­стями.

— А вдруг мы тоже такими будем? — ужасаюсь я.

— Чтоб я поклонялась луне по пятницам? Ис­ключено. Люси, попроси родителей все объяс­нить. Тебе станет легче.

Дэйзи поворачивается к нам:

— А для меня леденца не найдется?

— Что, и твой папа живет в сарае? — удивля­ется Джезз.

— Нет, мой живет дома. И они с мамой каж­дое утро целуются у меня на глазах.

Джезз протягивает Дэйзи целый веер леденцов:

— Бери какой хочешь.

У школы мы расплачиваемся и выходим. Как хо­рошо, что со мной Джезз! Я обнимаю ее.

— Спасибо, — понимающе кивает она. — Мне пригодится, когда будут снимать отпечатки паль­цев. Ну и темень. Который час?

— Два сорок пять, — откликается Дэйзи. — Светать начнет не раньше пяти. Потому они и вы­брали такое время.

— Какие же они идиоты, — говорит Джезз ше­потом. — Ну почему мне нравится идиот?

— Каждое утро спрашиваю себя о том же, — подхватывает Дэйзи. — Вообще-то, если честно, Дилан не идиот. И оценки у него по всем кон­трольным выше, чем у меня.

— Сказать по правде, Лео тоже не идиот. Он читал мне сегодня свои стихи. И знаете что? Их опубликуют.

— Да ладно? — удивляется Дэйзи. — Он и впрямь Поэт.

— А Эд умный, — заявляю я.

— Эд суперумный, — подтверждает Дэйзи. — Все «сачки» на ушах стояли, когда он бросил шко­лу. Мы подумали, что он и Лео натворили что-то серьезное, раз он решил не возвращаться.

— Мы должны их спасти. — Джезз расправля­ет платье. — Помните: держаться вместе, при ви­де копов — бежать.

Хоть я и не ясновидящая, но это мне ясно.

В казино

02:15 утра

Теряя

Бегу от своей девчонки,

Мимо огней казино

Мимо очереди к банкомату

Мимо отражения в витрине

Ну и жалкий вид

Мимо знака «Тупик. Беги назад»

Мимо молний дырявящих небо

Назад мимо огней казино

Назад мимо очереди к банкомату

Назад мимо отражения в витрине

Опять испуганный вид

Назад мимо знака «Тупик. Беги назад»

Мимо молний дырявящих Небо

Пока я не потерял ее

Я запрыгиваю в фургон, Лео жмет на газ, и в считанные секунды от Люси остается только точ­ка. Ничем, кроме точки, наши отношения закон­читься не могли.

— Дилан, отключи свой мобильный, — коман­дует Лео, одновременно передавая ему свой теле­фон. — И мой отключи. Еще не хватало погореть на ерунде.

— Значит, план все тот же? — У меня дикое же­лание перепрыгнуть из фургона свободной любви в любую из встречных машин.

— Тебя высадить? — спрашивает Лео. В голосе ни капли злости, только вопрос. Он остановит по первому моему слову.

Мир — клубок слепящих огней за лобовым стеклом; подрагивая, они проносятся мимо.

— Ты хочешь на дело не больше моего. Ты сам считаешь, что это глупость. Это и есть глупость.

— Знаю, что глупость. Такая же глупость, как Малькольм Птах, влезающий ко мне в дом, чтоб отыграться на Ба. А потом и на нас с тобой.

— Рано или поздно с глупостями надо кончать. Чтоб разобраться со старыми, не твори новых. Их ведь тоже придется расхлебывать.

Фургон замедляет ход — неужели Лео внял мо­им словам?

— Мотор заглох, — сообщает он, снова и сно­ва нажимая на газ под оглушительные гудки со всех сторон.

Водитель из машины за нами орет:

— Проваливай с перекрестка!

— От меня не зависит, кретин! — кричит в от­вет Лео.

— Может, что с прокладкой? — подает голос Дилан.

— Не мог я пробить прокладку.

— Может, с коробкой передач? — продолжает Дилан.

— С ней все в порядке.

— Масло?

— Нет.

— Лео, те деньги от Джейка, на бензин. Ты ведь заправил бак перед тем, как отдал мне пятьдесят баксов? — Лео молчит, и меня разбирает смех. — Гений преступного мира дает мастер-класс. Ты не заправил фургон для побега.

— Дилан, перебирайся за руль. Мы с Эдом бу­дем толкать.

Я выпрыгиваю из фургона и упираюсь спиной в кузов.

— Какая удача, что машинка у нас непримеча­тельная.

— Ты толкай, а?

— После объявления в розыск нас припомнит полгорода, не меньше.

— Ты будешь толкать или нет?

— Да я толкаю, не двигается ни черта.

— Все двигается, просто нужно время, эта гро­мадина весит тонну.

Объезжающие фургон водители осыпают нас проклятиями.

— Общество единодушно в своем мнении: мы лузеры.

— А вот и не лузеры. Невероятно, почему ни­кто не предлагает помочь?

— Город плавится от тридцатиградусной жары. Ты бы на их месте помог двум парням толкать ро­зовый фургон?

— Помог бы.

— Верно, ты бы помог, — соглашаюсь я. — Хо­роший ты парень, Лео.

— Интересное ты выбрал время для похвал, ну да ладно. Толкай к островку безопасности.

Нам удается дотолкать фургон до островка, и, бездыханные, мы стоим, прислонившись к багаж­нику.

— Я все испортил с Люси.

— Мы друзья по несчастью. Я все испортил с Джезз. Не дадут мне больше леденцов. Я хотел из­виниться, даже слова придумал, и тут ноги вдруг сами меня понесли. — Он крутит руками в воз­духе: — Вот так.

— Девчонки вас догнали?

— Нет, мы с Диланом потеряли их в толпе.

— После Эммы ты ни с кем не встречался; на­верное, запаниковал.

— У старушки, которую я сбил по пути, все мо­нетки разлетелись. «Запаниковал» — самое малое, что можно сказать.

— Ну так ступай к Джезз и попроси прощения. Расскажи, как бывшая девушка сдала тебя копам. — На моих глазах он сползает на землю и упирает­ся в кузов затылком. — Лео?

— Я тебе врал. Десять последних суббот я не стриг лужайки. Пятьсот долларов я одолжил на курсы поэзии. Ба хотела, чтоб я ходил на курсы дополнительного образования.

Я молчу, потому что сказать нечего. Я удивлен, хотя, с другой стороны, ничего удивительного здесь нет.

— Все это время я писал стихи. Я должен Маль­кольму, потому что хочу писать стихи. На тебя напали из-за стихов, понимаешь? — Так всегда: стоит коснуться поэзии, и Лео не может остано­виться. — В основном я пишу верлибром, но на прошлой неделе сочинил хайку: «Я в беде — Дол­жен много-премного денег — Малькольм прикон­чит меня».

Ничего не могу поделать — от слов Лео и его хайку про пацана, который нас прикончит, меня разбирает дикий смех.

— Преподавательница сказала: «слишком приземленно», — говорит Лео, копируя учительский голос. — Почти все дамы в моей группе — ровес­ницы Ба. Они мне нравятся. — Он оглядывает ме­ня. — Хватит ржать.