Остановившись в коридоре, Никки закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она не хотела думать об этом, но не могла ничего поделать с собой. Сердце прыгало в груди всякий раз при мысли о том, как он поцеловал ее на прощание, как будто не хотел, чтобы она уходила.
И она не хотела уходить.
Внутри, словно пробудившаяся ото сна змея, зародилась тревога. Они поговорили обо всем, кроме их отношений. И хотя секс был потрясающим, это ничего не решало. Ни на один из своих вопросов она так и не услышала ответа.
Открыв глаза, Никки невольно спросила себя, где Гейб. Она не видела его. Возможно, он в мастерской, но ей казалось, мужчина должен скоро вернуться. Примерно в это время он всегда привозил ей смузи.
Она поспешила дальше по коридору. Завернув за угол, чуть не столкнулась с Джулией.
— Привет. — Женщина тут же потянулась к полотенцам. — Дай я помогу тебе с этим.
— Ты не должна.
— Знаю. — Улыбаясь, она забрала верхнюю часть стопки. — Но я терпеть не могу просто смотреть, когда могу помочь. Куда ты их несешь?
И снова Никки поняла, как сильно Джулия отличается от Сабрины.
— На самом деле это для комнат Люциана.
— Значит, все отлично совпало, — ответила Джулия, шагая рядом с Никки. — Как твоя мама?
— Очень хорошо. Лечение подходит к концу, так что мы все скрестили пальцы и ждем результатов анализов.
— Очень на это надеюсь.
— А как ремонт в доме? — спросила Никки, когда они подошли к комнатам Люциана.
— Почти закончен. Думаю, мы переедем туда еще до праздников, так что жду с нетерпением, — ответила Джулия. — Хотим пригласить родителей и все такое. Мне не нравится идея, чтобы они приезжали на ужин сюда… — Она округлила глаза. — Вероятно, этого мне говорить не стоило.
Никки рассмеялась.
— Все нормально. Я вполне понимаю, почему ты не хочешь, чтобы твои родители провели День благодарения за столом де Винсентов. Это, наверное, будет самый неловкий и натянутый ужин всех времен и народов. Поверь мне. Я видела подобные ужины, когда их родители были живы.
— Все время забываю, что ты хорошо знаешь эту семью, — ответила Джулия, глядя на закрытую дверь в комнаты Люциана. — Не думаю, что посторонние люди поймут, какие они.
— Они и не поймут, — согласилась Никки, вспомнив о Россе. Она не рассказала Гейбу, как встречалась с ним, решив, что ему не стоит знать об этом. Но люди вроде Росса действительно никогда не поймут де Винсентов и всегда будут подозревать худшее.
— Вот и мои родители не поймут. Нет, не Люциана или Гейба. — Джулия перехватила полотенца. — Но Девлина, Сабрину или сенатора… Они скорее скажут: «Что, черт побери, не так с этими людьми?»
Никки улыбнулась.
— Думаю, этот вопрос многие задают себе ежедневно.
Тихо смеясь, Джулия вновь посмотрела на нее.
— Но ты им как семья, так что все понимаешь и знаешь, как мальчики всегда сражаются за то, что считают лучшим для себя, за то, чего действительно хотят. Это заставляет их говорить и совершать глупости. — Она помолчала. — Кажется, ты по-настоящему близка с Гейбом.
Никки замерла, не зная, что ответить.
— Гейб всегда был добр ко мне. — Она тут же подумала о выходных и покраснела. — Нам обоим нравится работать с деревом.
— Да уж, наверное, — улыбнувшись, сказала Джулия.
Глаза Никки распахнулись.
— Я не имею в виду…
— Знаю. — Джулия рассмеялась. — Как бы там ни было, я надеюсь съехать отсюда к праздникам. Дождаться не могу, когда мои родители увидят новый дом. Думаю, Люциан планирует свозить их на одну из своих странных экскурсий по городу или что-нибудь в этом роде.
Почувствовав сперва облегчение оттого, что разговор перешел к более безопасной теме, Никки вдруг поняла, что улыбка ее померкла, а к жизни пробудилась зависть. Экскурсии с родителями. Совместные праздники. Счастливое будущее с людьми, которых любишь. Что бы девушка ни чувствовала по отношению к Гейбу, она была не настолько наивна, чтобы представлять себе их будущее вот так.
И это было печально.
Никки разложила полотенца и, оставив Джулию, зашагала обратно по коридору, когда ее вдруг накрыло понимание ситуации.
Она любила Гейба.
Это не стало сюрпризом. Она любила его с того дня, как он спас ее в бассейне. Любовь заставила ее делать идиотские вещи, в которых Гейб принимал участие.
Но, вернувшись в дом, она не бегала за ним. Держалась в стороне, и это он пришел к ней, утверждая, что хочет быть ей другом. Именно он испортил ей свидание и сделал первый шаг. Это Гейб преследовал ее.
Это должно что-то значить.
Вспомнились только что сказанные Джулией слова. «Ты знаешь, как мальчики всегда сражаются за то, что считают лучшим для себя, за то, чего они действительно хотят».
Гейб хотел ее и доказывал это снова и снова. Помимо этого, существовали еще его братья. Их общее прошлое. Ее родители. Разница в возрасте. Все это не имело значения для нее. Она любила его, и крошечная частица ее сердца твердила ей, что, вполне возможно, Гейб чувствовал то же.
В конце концов, непохоже, чтобы он страдал от отсутствия женщин в жизни. Он легко мог выйти в город и найти себе кого-нибудь для секса. Ему в любой момент доступен секс без обязательств.
Существовала другая причина, по которой он хотел быть с ней, и Никки не могла не вспомнить о том, что сказала ей Рози, когда узнала о маленькой комнате, которую Гейб отвел ей в своей мастерской. Как там выразилась подруга? Может быть, последние четыре года Гейб провел, ненавидя себя, потому что тогда желал ее так же, как желал сейчас.
Нельзя хотеть кого-то так долго, не испытывая к нему сильных чувств.
Никки знала, что нужно делать. Ей необходимо рассказать Гейбу о своих чувствах. Скорее.
Она не пошла вниз, а поддалась порыву и поспешила в другое крыло самой короткой дорогой, выйдя наружу через террасу. Взбираясь по ступеням правого крыла, она прошла на третий этаж, ко входу в комнаты Гейба.
Никки помедлила у дверей, а затем постучала. Дверь распахнулась настежь. Она оказалась не заперта даже на щеколду. Внутри у нее все оборвалось. Значит, Гейб дома. Она ступила внутрь жилой части его комнат. Свет не горел, а дверь в спальню — открыта. Никки слышала включенную в душе воду. Она вошла в просторную комнату, сперва даже подумывая устроить ему сюрприз, раздевшись догола, но затем закатила глаза. У нее пока не хватило бы храбрости на это, и, кроме того, если она сделает так, они не станут ничего обсуждать.
Вместо этого Никки осмотрела спальню. Она не была в этой комнате с той самой ночи, ни разу не убиралась здесь, и он не заговаривал об этом после того дня в спортзале.
Очутившись тут, Ник обнаружила, что в комнате мало что изменилось. Обстановка была прежней. Огромная кровать в центре. Один прикроватный столик с потрепанной книгой, а рядом — фото в рамке.
В комнате было слишком темно, чтобы разобрать, кто на нем изображен. Напротив кровати стоял большой комод, который Гейб делал сам. Замысловатый узор из веток плюща тянулся по всему фасаду. Никки вдохнула свежий, чистый запах одеколона.
Ее взгляд переместился к комоду. Его едва можно было рассмотреть, так он сливался со стенами. Она сделала пару шагов и раскрыла от удивления рот.
— Не может быть, — выдохнула Никки, подходя ближе.
Она подняла ожерелье, тут же узнав тонкий дешевый кожаный ремешок. Дыхание перехватило, когда она провела большим пальцем по медальону, который вырезала для него. Он получился довольно простым и немного грубоватым. Просто круг с мечом и стамеской, вписанными в него.
Все эти годы он хранил подарок.
Слезы наполнили глаза, когда она взяла медальон в руки. Он сохранил ожерелье, которое она принесла ему той ночью. Не спрятал его. Оно лежало на комоде, где он мог видеть его каждый день.
Каждый день в течение четырех лет.
Потрясенная этим сильнее, чем можно было представить, Никки поднесла ожерелье к груди, когда услышала, как стихла вода. Не в состоянии справиться с появившейся на лице улыбкой, она развернулась к ванной. Прошло несколько секунд, затем дверь открылась. Вырвалось облако пара и… матерь божья.
Из душа Гейба вышла Сабрина Харрингтон в одном лишь полотенце на стройном теле.
От удивления Никки раскрыла рот.
— Что за черт?
Женщина дернулась, ее глаза округлились. Она побледнела так быстро, что на какое-то мгновение Никки подумала, что сейчас блондинка упадет в обморок.
— Что ты делаешь в комнате Гейба? — опомнилась Сабрина.
Она серьезно? Задавать этот вопрос ей?
— Что ты делаешь в его душе?
— С чего ты решила, что я пользуюсь его душем?
Никки рассмеялась прямо ей в лицо. Просто не смогла удержаться, поскольку поняла, на что намекает Сабрина.
— В тебе столько дерьма, что места для мозгов уже не осталось.
Сабрина отшатнулась, раскрыв рот.
— Прошу прощения?
— Да ни за что на свете Гейб не может знать, что ты тут. Если он войдет и увидит тебя, то вышвырнет вон. — Никки расхохоталась вновь, но больше от шока. Она не могла поверить в это. Принимать душ в спальне Гейба было сверхнаглостью. Она, конечно, слышала, что маниакальные преследователи делают это в каких-нибудь шоу на каналах, рассказывающих криминальные истории, но увидеть воочию. — Вот дерьмо.
— Что ты можешь знать? — огрызнулась Сабрина, сжав кулак.
— Знаю, что он тебя не выносит. Все это знают, так что даже не пытайся притворяться. — Никки стояла на своем. — И как удобно, что ты тут, когда Дев улетел в Хьюстон. Хочешь сделать Гейбу сюрприз? Боже. Что с тобой не так? Серьезно.
— А что ты тут делаешь, сучка? Убираешь комнату и копаешься в его вещах?
Никки вскинула брови и захотела поскорее уйти. Ей нужно срочно найти Гейба. Этот случай с Сабриной пересекал все возможные границы.
— У меня-то есть причины быть тут. В отличие от тебя, жалкая женщина.
— О, я знаю все о вас с Гейбом. Он трахает тебя, не так ли, Николетт? — Сабрина дождалась, пока Никки повернется к ней. — Я не осуждаю тебя, но надеюсь, ради своего же блага, ты понимаешь, что большего от него не дождешься. Он просто будет продолжать трахать тебя. — Она презрительно усмехнулась. — В конце концов, только на это такие, как ты, и годятся.