— Действуйте, Дик, — сказал Такер своему спутнику.
— Да. Хорошо. — Тропман улыбнулся. — Я чувствую себя немного неловко, ведь я не знаю, с чего начать.
— Вы пришли из-за Томаса Хенгуэра, не так ли? — спросил Джеми. — И из-за того, что случилось… — Он осекся и поправился: — Из-за нашего рассказа о том, что случилось здесь утром.
Тропман кивнул.
— Вы должны согласиться, — сказал он, — что все это довольно странно… Мягко выражаясь, поверить в это трудно.
— Мы уже все рассказали инспектору, — вмешался Байкер.
— Байкер!
— Ладно, ладно!
— Наверное, нужно начать вот с чего, — продолжал Тропман. — Было ли какое-то продолжение?
«Ну вот, — подумал Джеми. — Наступил удобный момент». Он взглянул на Байкера и понял, что тот думает то же самое. Они могут обо всем рассказать и снять с себя ответственность. Джеми с удовольствием так и поступил бы, но что тогда будет с Сарой? Королевской конной полиции до нее дела нет. Их интересует только то, что они могут узнать от Тома.
«Ну, шевели мозгами!» — сказал он себе.
Молчание затягивалось. Такер поймет, что они что-то скрывают. Но как трудно думать! И вдруг, прежде чем Джеми на что-то решился, в дверях возникла Салли, ее лицо выражало плохо скрываемое волнение.
Такер встал, его рука потянулась к бедру.
«Ну и реакция у этого типа, будь он неладен!» — подумал Байкер.
— Так, — сказал Такер и, убедившись, что непосредственной угрозы нет, опустил руку. — В чем дело? Вы, ребята, что-то скрываете. Выкладывайте, да побыстрей.
Джеми перевел дыхание.
— Кое-что новенькое было, инспектор, — сказал он, сознавая всю нелепость своих слов.
— Ну так давайте выкладывайте.
— Объявился Томас Хенгуэр. Он непонятно как оказался в Доме, тяжело раненный. Появился вскоре после того, как вы ушли.
— Хенгуэр? — Фамилия прозвучала, как выстрел. — Что значит «тяжело раненный»?
— Ну, это и есть главная новость. А вторая — то, что его раны заживали сами по себе, буквально на глазах, а он все это время был без сознания.
— А что у вас? — повернулся Такер к Салли. — Какие новости у вас?
Салли поежилась, понимая, что всех выдала. Но она не могла не сообщить им.
— Он приходит в себя, — сказала она.
Такер оглядел Джеми и Байкера:
— Господи! Да что же это с вами, ребята? Вы знаете, через что мы прошли, пытаясь найти Хенгуэра? Да я должен всех вас задержать за противодействие правосудию.
— Правосудию? — огрызнулся Байкер. — Да разве такие, как вы, знают, что такое правосудие? Вам просто нужен Хенгуэр как подопытный кролик, чтобы копаться у него в голове. Вы его заберете, а мы потеряем шанс найти Сару!
— А теперь послушай меня, сопляк!
— Джентльмены, джентльмены! — Голос Тропмана, хоть тот и говорил негромко, перекрыл их спор. — Почему бы нам не пойти к мистеру Хенгуэру и не послушать, что скажет он сам?
— Пока он не встал и снова не исчез, — кивнул Джеми.
Такер вздохнул.
— А с тобой разговор не окончен, — бросил он Байкеру.
— Закончим в любое время. Только уберите эту штуку, которую прячете под полой…
— Байкер!
— Все в порядке, Джеми.
— Так пойдем, джентльмены? — спросил Тропман. — Будьте столь любезны, мисс, покажите дорогу.
Салли взглянула на Джеми и кивнула.
— Сюда, — сказала она.
Подождав, когда Байкер поравнялся с ней, Салли взяла его за руку. Прижавшись к нему, чтобы остальные не услышали, она шепнула:
— Не спорь с ним, Байкер. Все равно ничего не докажешь.
— Да я знаю. Просто такие, как он, — дерьмо собачье.
— Байкер, пожалуйста…
— Ладно. — Лицо у него смягчилось. — Больше не буду зарываться.
Байкер накрыл ладонь Салли своей. Он и сам понимал, что погорячился. Все дело в том, что Такер погладил его против шерсти. Копы всегда гладили его против шерсти. Стоило им только взглянуть в его сторону, и кровь у него закипала. Это была дурная привычка, но справиться с ней Байкер не мог. Привычка? Не привычка, а инстинкт. Ведь таких людей, как он, постоянно унижают. Сара часто говорила ему, что все дело в его поведении, однако… Надо самому побыть в шкуре отщепенца, чтобы понять. Некоторые вещи просто невозможно переносить.
Подумав о Саре, Байкер дал себе слово, что ни Джеми, ни Салли не заставят его держать себя в руках, если Такер помешает им вернуть Сару. Он просто убьет мерзавца своими руками. За это он ручается. А сейчас бал правит Такер. Дойдя до дверей комнаты, где они поместили Тома, Байкер оглянулся на остальных.
— А ну, открывай, Фарли! — рявкнул Такер.
Байкер не успел ответить, как Тропман коснулся руки инспектора.
— Инспектор, ну зачем же так? — спросил он.
Такер хотел было посоветовать Тропману не соваться не в свое дело, но удержался. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Вы правы, — неожиданно для себя согласился он.
— Открой дверь, Байкер, будь добр, — спокойно попросил Джеми.
Байкер кивнул и повернул ручку.
Глава шестая
— Скажи, когда ты представляешь себе медведя, как он, по-твоему, двигается? — спросила Ха-кан-та.
Подбрасывая на тлеющие угли нарубленный тростник, она разжигала костер, а Киеран, глядя на нее, погрузился в собственные мысли и ответил не сразу. Ха-кан-та подняла глаза, Киеран заморгал и заспешил с ответом:
— Мне кажется, медведи ходят вразвалку.
Ха-кан-та не согласилась:
— Нет. Бывает, конечно, и так, но, в общем, все они двигаются ловко и красиво. Вспомни!
Киеран задумался. Будто ему часто приходилось видеть, как двигается медведь…
К стойбищу Ха-кан-ты они добирались необычно. Несмотря на опасения Киерана, им без труда удалось взгромоздиться на огромного лося по кличке Большое Сердце, на котором обычно повсюду разъезжала Ха-кан-та. Ехали они двенадцать часов, и пока переезжали из одного мира в другой, небо над их головами дважды меняло цвет, становилось из темно-синего закатно-ярким. После второго захода солнца, когда они наконец приблизились к стойбищу, наступила глубокая ночь.
— По времени, а вернее, сквозь время ехать недалеко, — сказала Ха-кан-та. — Но приходится проезжать через много миров.
Киеран так толком и не понял, куда они приехали, он только заметил, что пока они пересекали разные миры (и разные временные зоны, как он полагал), ночь наступала дважды и в конце концов они оказались не у озера, а на берегу реки. Вигвам Ха-кан-ты находился в некотором отдалении от реки, среди сосен. Там их встретили два волка, в лунном свете их шкуры отливали серебром.
— Зимний Брат и Летний Брат, — представила их Ха-кан-та.
— А как ты их различаешь? — удивился Киеран.
— По тому, как воспринимает их моя «тоу». Зимний Брат окружен холодным дыханием, пронизывающим, как северный ветер. От Летнего Брата веет свежим золотистым ветерком.
Киеран призвал свою «тоу» и потянулся к волкам, чтобы самому ощутить разницу между ними…
— Ну что? — спросила Ха-кан-та, отвлекая его от размышлений.
— Я думал о волках, — объяснил Киеран. — По мне, так они двигаются более легко и красиво, чем медведи.
— А ты случайно не в родстве с волками? — Тростник наконец разгорелся, и Ха-кан-та стала подбрасывать в костер щепки. — Какой у тебя тотем? Уж не волк ли?
— Тотем? — Вот насчет близости к какому-то животному Том на своих уроках ничего ему не говорил. Да и множество разных миров, квин-он-а, племя Ха-кан-ты — все это было ему внове… Том не посвятил его во многое.
Ха-кан-та тем временем стала месить тесто из чего-то вроде неотбеленной муки, насыпав ее на плоский камень, лежащий у ее колена.
— Моя фамилия Фой, — наконец сказал Киеран. — Она происходит от ирландского слова «фиах», что означает «ворон»…
— А ты чувствуешь себя сродни твоим крылатым братьям?
— Никогда об этом не думал.
Ха-кан-та перестала месить тесто и внимательно посмотрела на него.
— Ты все еще тревожишься, правда? — спросила она. — О своей спутнице Саракен?
— И да, и нет, — вздохнул Киеран. — Трудно объяснить. Когда я стал учиться у Тома, то сначала ничего не знал ни о магии, ни вообще о волшебстве. Но когда я кое-чему научился и обрел свою «тоу»… передо мной открылись новые горизонты… Я стал смотреть на мир по-другому, мне казалось, я знаю цели, которые ставил перед собой Том, занимаясь со мной, знаю, каковы пределы моего обучения, и поэтому старался приспособиться к первому и достигнуть второго.
— Пределов множество, — сказала Ха-кан-та.
— Теперь я начинаю это понимать. Nom de tout! Их гораздо больше, чем мне представлялось. Вот я и удивляюсь, почему Том рассказал мне так мало.
— Но как же он утаил от тебя эти знания?
— Ну, во-первых, он просто не показал мне, как попадать в эти другие миры.
Ха-кан-та пожала плечами:
— Мне кажется, это говорит о разнице между теми, кто родился со способностями к волшебству, и теми, кого волшебству учат. Еще на своих первых занятиях я усвоила, что сама должна добиваться всего. Меня учил этому мой отец, он был и учитель, и отец сразу. Он показал мне, как достичь связи со своей «тоу». Как только я этому научилась, все остальное я постигала сама.
— А больше он ничему тебя не научил?
— Он помогал мне, когда я спрашивала. Но его ответы на мои вопросы были такие неопределенные, что я недоумевала еще больше, чем прежде.
— Господи! До чего же мне это знакомо!
— Так что до многого мне приходилось доходить самой. А разве ты сам не стараешься узнать побольше?
— Я?.. Нет, пожалуй, никогда и не старался. Я довольствовался тем, что получал, и искал только покоя. По-моему, я никогда по-настоящему не верил в эти другие миры, ведь и во все, чему меня учили, поверить было трудно.
— Но теперь-то тебе пришлось поверить.
Ха-кан-та снова взялась за свое тесто. Наблюдая за медленными уверенными движениями ее пальцев, Киеран думал вслух.
— Вот поэтому-то я и беспокоюсь за Сару, — проговорил он.