Когда подошли ближе, рядом с цилиндром космического зонда обнаружилась фигурка
американского космонавта в белоснежном скафандре. Американ сидел прямо на лунном грунте, расставив ноги и прислонившись спиной к цилиндрическому боку звездного посланца. Метрах в трестах от зонда виднелся скособоченный корпус лунного модуля. Даже с такого расстояния было заметно, что при посадке американский корабль смял горловины стартовых двигателей и потерял две стойки-ноги.
- А все равно хорошо сел на убитом-то модуле, -подивился я. - И как точно! Ну, молодчина, конкурент!
Я застопорил “Тугарина”, выбрался наружу и зашагал к американу. Пилот не шевелился и молча наблюдал за моим приближением. За стеклом гермошлема просматривалось вытянутое лицо, заостренные длинные уши и холодные, колючие глаза. Типичный гоблин. По спине пробежал неприятный холодок.
- Привет! - я остановился в шаге от сидевшего и представился:
- Космонавт Лукоморского Союза Левиафан Дормидонтов. Загораешь?
- Ага, - он поднес ладонь в толстой перчатке к стеклу гермошлема, одновременно приветствуя меня и прикрывая глаза от яркого солнца. - Загораю!
- И давно загораешь? - спросил я.
- Да уж почти час, - он мельком взглянул на часы и протянул мне руку. - Меня зовут Скотт Паразитински.
- Как?! - я едва не подавился воздухом одновременно с рукопожатием.
- Скотт Па-ра-зи-тин-ски, - по слогам произнес американ и недоуменно пожал плечами. - Фамилия такая.
- Внутрь зонда заглядывал? - поинтересовался я.
- Угу, - он кивнул.
- Ну, и что там внутри? - я нервно сглотнул.
- Ничего, - Паразитински развел руками. - Да ты сам посмотри!
Я подошел к зонду вплотную. В его нижней части обнаружилась педаль, очень похожая по форме на педали на мусорных баках. Недолго думая, я вставил в нее носок моего ботинка и слегка нажал. Крышка зонда плавно приподнялась, и я смог заглянуть внутрь.
Внутри зонда было совершенно пусто. На до блеска отполированных стенах не было ни пылинки. Я отпустил педаль и крышка улеглась на прежнее место.
- Внутри было только вот это, - Паразитински достал из-за спины небольшой ящичек и протянул мне.
Ящичек оказался грубо сколоченным из толстой фанеры контейнером в форме параллелепипеда. На одной из его стенок обнаружилась надпись, сделанная старательно выведенными синими чернилами буквами лукоморского шрифта:
“Завет старца Нинелия “Как стать человеком”. Перед прочтением вскрыть!”
Ниже - размашистая подпись старца, так хорошо знакомая мне по школьным учебникам истории.
- Вскрывал? - я кивнул подбородком в сторону ящичка.
- Нет, - Паразитински отрицательно качнул головой. - Он гвоздями забит, а у меня гвоздодера нет. Да и зачем вскрывать? Связи с Землей нет. Содержание завета никто не узнает. Кроме нас с тобой. А мы. А мы с тобой, Левиафан, вряд ли успеем стать человеками...
В его голосе были грусть и тоска.
- Ну, может быть, все не так уж и плохо, - я присел на корточки рядом с ним. Деревянный ящик поставил между нами. - Нужно только сосредоточиться и хорошенько взвесить наши шансы.
- Лично мои шансы нулевые, - Паразитински махнул рукой в сторону своего скособоченного модуля. -Полная мертвечина.
- А я вот своего “Тугарина” оживил, - похвастал я. -Значит, не все потеряно!
- Взлететь сможешь? - Скотт окинул избушку заинтересованным взглядом.
- Нет, - я покачал головой. - Топлива нет. Разгонник нужен.
- А все припасы китаянец попортил?
Я молча вздохнул.
- Значит, при ближайшем рассмотрении твои шансы тоже нулевые, - безжалостно констатировал американ.
Я помолчал, соображая.
- Знаешь, иногда два нулевых шанса вместе дают ненулевой результат, - сказал я.
- Это каким же образом? - он скосил в мою сторону скептический взгляд. - Ноль плюс ноль - будет ноль. Ноль минус ноль - тоже ноль. И ноль умножить на ноль -снова ноль. А делить ноль на ноль и вовсе нельзя!
- Ты, наверное, математик? - предположил я.
- Кафедра прикладной математики института в Массачусетссе, - лицо Скотта озарилось улыбкой. -Диплом с отличием, докторская степень, звание профессора. А ты?
- А я по образованию механик. Для меня два наших нуля - это... э... Например, как два колеса. На одном колесе очень сложно ехать. А вот два колеса - это уже велосипед! На нем можно кататься! И даже вдвоем.
- Хорошо, - сказал Скотт. - Давай еще раз оценим наши общие шансы. Продукты, вода, воздух - этого у нас в обрез. Твой модуль цел, но на нем нет топлива. Мой модуль разбит, но на нем.
Он запнулся, а потом впился пальцами в мое плечо.
- Ты чего? - недовольно дернулся я.
- Твой модуль цел, но на нем нет топлива, -повторил Паразитински, выпучив глаза. - Мой модуль разбит, но. Но на нем есть топливо!
Я вскочил на ноги.
- Что же ты молчал?
- А ты меня спрашивал?
Мы быстрым шагом зашагали к американскому модулю.
- Какое на твоей машине топливо? - на ходу спросил я.
- Окислитель - хрень болотная, горючее - болотина хренова.
Я разочаровано замедлил шаг.
- Не то. Мои горынычи работают на живой и мертвой воде.
- А если попробовать? - предложил Скотт.
- Могут не согласиться, - вздохнул я. -Привередливые.
Через полчаса мы вернулись к “Тугарину” с двумя склянками. В одной маслянисто колыхалась
ядовито-желтая хрень болотная, в другой возмущенно пузырилась ярко-зеленая болотина хренова.
Я подошел к основному горынычу и легонько похлопал его по небритой щеке.
- Да, да, - змей с услужливой готовностью открыл глаза.
Я без долгих объяснений ткнул ему под нос обе склянки:
- На таком топливе полетишь?
Горыныч поочередно нюхнул из обеих емкостей и брезгливо скривился:
- Ни за что!
- Что и требовалось доказать, - печально вздохнул за моей спиной Скотт Паразитински.
- Ну-ка, ну-ка, - резервный горыныч открыл глаза и шумно повел носом:
- Дай нюхнуть!
Я поднес к его морде емкости с топливом.
Он долго принюхивался, задумчиво хмурил брови, с сомнением качал головой, а потом осведомился:
- А водочка у тебя есть? Или еще лучше - спиртик?
Я вытащил из заплечного мешка на “Ясном кречете” большую флягу и потряс ею перед мордой резервного горыныча. Внутри фляги аппетитно забулькало.
- Чистый? Медицинский? - резервный горыныч плотоядно сглотнул.
- Ректификат, - подтвердил я. - Из лучших сортов пшеницы.
- Добавишь к обоим жидкостям, половину туда и половину сюда, - резервный шумно облизал губы длинным змеиным языком. - Летим! Минут через десять будем на орбите!
7
Резервный горыныч сдержал слово. “Тугарин”, иногда покукарекивая от возбуждения, поднялся над Луной четко и без проблем.
- Половина дела сделана, - сказал я Скотту Паразитински. - Осталась совсем чепуха - вернуться от Луны к Земле.
Американ покосился на пультовые индикаторы избушки:
- Воды на пару дней, воздуха - на три часа. Ну-ну...
- Все-таки ты неисправимый пессимист, -возмущенно фыркнул я.
- Да? - он приподнял свои кустистые брови. - Ты что, обнаружил около Луны бесхозный разгонный блок?
- Почти! - я хитро подмигнул ему. - Тот, кто нам мешал, сейчас нам поможет!
- Объясни, - Скотт с удивлением воззрился на меня.
- Где-то здесь болтается материнский корабль “Чэнъи”, - сказал я. - Я бы рискнул с ним состыковаться.
- Триста лет мы нужны китаянцам, - отмахнулся Паразитински. - И с чего ты взял, что материнский корабль все еще находится на орбите около Луны? Он мог уйти к Земле сразу после потери этого проклятого автоматического грунтозаборщика со встроенным горгонометом.
- Не мог, - возразил я. - Вся система управления была смонтирована на борту робота. А на материнском корабле есть только космонавт-оператор. Лаборант, который не умеет управлять космической техникой.
- С этим оператором нужно еще суметь связаться, -Паразитински озабоченно покачал головой. - А на твоем “Тугарине” умерщвлены все каналы связи.
- Кроме вот этого, - я извлек из нутра “Ясного кречета” серенькую коробочку радиостанции
“Соловей-разбойник”. - Думаю, что его мощности нам для связи с китаянцем хватит.
Мы со Скоттом дружно погоняли “Соловья” в нескольких тестовых режимах и вышли в активный поиск сигналов. Китаянский корабль ответил почти сразу:
- Алло, здесь корабль Народной Китаянии “Чэнъи -16”. Кто на связи?
Голос был женский, звонкий и чистый.
- Космолет “Тугарин”, объединенный космический флот Лукоморского Союза и Соединенного Пятидесятья Американы, - я подмигнул Скотту. Хороший понт, как известно, дороже денег.
В наушниках испуганно ойкнули, видимо, предвидя неприятности космических масштабов.
- Мадам, - проникновенно произнес Паразитински, -у меня есть к вам предложение...
- Мадемуазель, если угодно, - молниеносно поправили с борта китаянского корабля. - Я не согласна. Я не собираюсь замуж!
- Я вовсе не это имел в виду, - Скотт слегка стушевался. Макушки его длинных острых ушей порозовели.
- Китаянская мыслительница Сунь Язы говорила, что все мужчина имеют в виду всегда одно и тоже, -отчеканили из глубин космического пространства.
- Мыслительница Сунь Язы безусловно права, - я положил руку на плечо готового возмущенно вскинуться Паразитинского.
- То-то же, - в суровом голосе обитательницы “Чэнъи” обозначились мягкие интонации. - Ну, а если не жениться, так чего же вы хотите?
- Товарищ, - я старался говорить как можно более любезно, - как вы посмотрите на то, чтобы совершить трехдневный туристический перелет к Земле в обществе двух симпатичных мужчин?
8
Мы со Скоттом наскоро перекусили консервами из аварийного запаса наших скафандров и занялись подготовкой к стыковке.
После международного соглашения шестилетней давности все пилотируемые космические аппараты в подлунном мире комплектовались одной и той же моделью андрогинного стыковочного узла. Такие узлы были смонтированы и на китаянском “Чэнъи - 16”, и на печной трубе моего “Тугарина”, выходившей наружу через отверстие в крыше. Поэтому с точки зрения совместимости космической техники проблем возникнуть не могло.