Зайчонок в глубокой задумчивости. Елена Петровна и Айгуль о чем-то оживленно беседуют. Обувь Зайчонка и Айгуль меня не интересует - они вне подозрений. А у Елены Петровны на ногах обычные босоножки.
В первом купе подремывает около окна Петровин. На ногах у него туфли с закругленными носками. Однако по размеру они больше тех, которые топтались на лунной поверхности возле заднего выхода из вагона.
А вот у Виталия Юрьевича Кузина, который сейчас листает какой-то журнальчик, туфли с острыми носками. Так, есть номер один.
Александр Довченко лежит на нижней полке, глаза закрыты. Его кроссовки стоят рядом с дверью в коридор. По размеру это те самые кроссовки, которые прошлись на Луне вокруг вагона. Есть номер два.
Номер три в лице проводника Баянгожина понуро сидит в спальном купе проводников. Старик, кажется, так толком и не пришел в себя после убийства коллеги. На ногах Баянгожина растоптанные фирменные ботинки с закругленными носками. Именно они оставили следы на лунном грунте около запасного выхода из вагона.
Значит, зарядное устройство от мобильника мог выбросить кто-то из этой троицы: Баянгожин, Кузин, Довченко.
Хотя есть и еще один вариант: зарядник могли швырнуть из тамбура вагона. Кто-то открыл дверь и, не выходя на Луну, просто забросил зарядное устройство подальше.
Я вздыхаю. Следы, оставленные на Луне, никуда не ведут. Расследование, кажется, окончательно зашло в тупик.
16
На очередную “землю” наш “космический экспресс” пребывает примерно спустя полчаса после отбытия с Луны.
Я стою в тамбуре, когда это происходит. Серая пелена за стеклом на входной двери рассеивается, и взору открывается каменистая пустыня и бегущие по небу низкие грязно-серые тучи, сквозь которые иногда проглядывает кусочек неба оранжево-закатного цвета. За бортом пасмурно и сумеречно, как будто наступил вечер.
“Кажется, мы снова вернулись на Землю”, - я распахиваю дверь, поднимаю защитный щиток над ступеньками и спускаюсь вниз.
Снаружи очень жарко и душно, но воздух не влажный, а непривычно сухой, словно пропитанный бумажной пылью. Мне приходится немедленно снять джинсовую куртку, но даже в одной футболке переносить такую жару почти невмоготу.
Ержан Рустемов молча спрыгивает со ступенек и уходит в очередной круговой вояж.
- Кир, вы как там себя чувствуете? - Лев Зайчонок появляется в дверях вагона. Из-за его плеча выглядывает личико Айгуль. Она чем-то взволнована или испугана.
- Жарковато здесь, - достаю платок из кармана джинсов и вытираю пот со лба.
- Айгуль, немедленно снимайте его на видео, -распоряжается Зайчонок, не оборачиваясь. - Лучше панорамной съемкой.
Девушка поднимает над головой планшет, ловя меня в сектор обзора видеокамеры.
- Кир, - Лев медленно спускается по ступенькам и оказывается рядом со мной, - как вы думаете, где мы сейчас находимся?
- Сила тяжести - земная. Дышится нормально, хотя и душновато. Вот только очень жарко, - я оглядываюсь по сторонам. - Скорее всего, мы снова вернулись на Землю. Это, наверное, пустыня Гоби. Или какая-нибудь Долина смерти в Атакаме...
- По моим прикидкам мы забрались немного дальше, - в глазах Льва блестят веселые искорки. - Это Венера, Кир!
- Разыгрываете, Лев Трофимович? - я скалюсь. -Не выйдет! На Венере давление - сто атмосфер, температура на поверхности как в плавильной печи -полтысячи градусов. И в атмосфере кислорода практически нет!
- Все это так, - соглашается Зайчонок. - Но вы вспомните Луну. На безжизненной планетке оказалась атмосфера и условия, как на пляже в Ялте...
Айгуль спускается по ступенькам из тамбура и становится рядом со мной:
- Нужно найти какое-то доказательство, что мы находимся на Венере.
- Какие же тут могут быть доказательства? - я скептически фыркаю. - Пустыня она и есть пустыня. Хоть на Земле, хоть на Венере.
- Дух батыра Думрула идет следом за стрелами, которые выпустили люди, - чуть насупив бровки, поясняет Айгуль. - Если предположение Льва Трофимовича верно, то стрелами он считает и созданные человеком ракетные ступени, и космические аппараты. На Земле это были разгонные ступени ракет, на Луне -автоматическая станция. Значит, и здесь, на Венере, должна найтись какая-нибудь “стрела”.
Внимательно осматриваемся вокруг. Пустыня, усыпанная камнями, тянется до самого горизонта, который чуть приподнят, словно мы оказались на дне неглубокой чаши или блюдца.
- Я, кажется, кое-что вижу, - Зайчонок поворачивается направо и идет вдоль вагона в сторону тамбура.
Метрах в пяти от нашего “экспресса” находится небольшой каменистый холм. Из него торчит что-то, похожее на металлический остов - ржавое, искореженное и оплавленное. Оказавшись рядом, Лев принимается руками разгребать камни. Я и Айгуль начинаем ему помогать. Камни теплые, но в глубине попадаются и очень горячие. Прикидываю, что долго так копать руками мы не сможем. Магия - магией, но остудить венерианскую поверхность от полутысячи градусов до земных температур даже у духа батыра Думрула полностью не получилось. Даже с магией против законов физики не попрешь!
- Ну, вот то, что мы ищем, - Лев указывает пальцем на какой-то прямоугольник на поверхности ржавого остова, протирает его перчаткой скафандра:
- Ну-ка, смотрите!
Айгуль наклоняется вперед и читает, с трудом разбирая буквы на обгоревшей табличке:
- “Эс-эс-эс-эр, Зем-ля - Ве-не-ра”...
- Что и требовалось доказать, - Лев победно улыбается. - Это одна из наших станций серии “Венера”. Лет сорок уже здесь торчит, не меньше.
Айгуль активирует на планшете видеокамеру и принимается за съемку.
- Нужно взять пробы грунта, - предлагаю я. - На Луне люди и до нас высаживались, а на Венере - мы первые!
.Грунта мы набираем целых два мешка, еле поднимаем их в тамбур. Из пассажиров вагона, кроме Рустемова, Зайчонка, Айгуль и меня, на венерианскую поверхность выходят только Иван и Анечка - остальные не захотели: уж очень жарко и душно. И потом: все-таки Венера - это не Луна, это уже намного серьезней, значительнее. И опасней.
На Венере испытываешь странные ощущения. Из-за искривления лучей света в плотной атмосфере, все время кажется, что ты находишься на дне гигантской каменной чаши. Куда не посмотришь - даль у горизонта постепенно задирается вверх. Где-то над головой воет ветер, несет клубящиеся в бешеном танце темно-серые с синюшным отливом тучи - на Земле они несутся с такой скоростью только во время сильнейших штормов и разрушительных ураганов. Вдруг начинает казаться, что ты находишься внутри гигантского кипящего котла: там, вверху, за тучами, плотная крышка, а внизу, под каменными россыпями, пылает огромный жаркий костер. И сразу мороз ужаса бежит по спине. Сердце душит страх, и задумываешься: может быть, неспроста в древности Венеру называли Люцифером и даже помещали на нее ад?
А еще твоя голова наполняется музыкой. Она звучит, мелодичная и торжественная, проникая в каждую клеточку тела, в саму душу, заставляет в унисон биться твое сердце. Музыка небесных сфер, симфония утренней и вечерней звезды.
Я не могу описать эту музыку. Представьте, что вас попросили переписать в тексте симфонию Бетховена или Штрауса, Чайковского или Шостаковича. Переписать так, чтобы каждый аккорд, малейшие изменения тональности и звучания были подробно и ясно описаны. Наверное, если очень уж постараться, это можно сделать. Но на настоящую музыку эта текстовая запись будет похожа в той же мере, в какой нарисованный внутри круга треугольник или квадрат передает формы окружности.
И под этот гимн инопланетных пространств с опозданием приходит понимание того простого факта, что сейчас ты стоишь на поверхности Венеры - другой планеты, иного мира. Сюда еще никогда не ступала нога человека. И ты первым из людей оказался среди этих камней, под этим свинцово-суровым небом. Первым!
...Ержан идет по обычному “кругу”. Иван с Анечкой минут пять постояли на жаре, покурили и ушли в вагон. Зайчонок присел на ступеньки у входной двери. Я и Айгуль еще бродим по венерианской поверхности. Я просто разглядываю окрестности, а моя спутница добросовестно водит планшетом по сторонам, чтобы запечатлеть местные пейзажи. Хотя каких-то особенных картин не видно: местность очень однообразная и достаточно унылая. Во все стороны к горизонту уходит ровная, как стол пустыня, усеянная каменными россыпями. Камни встречаются и острые, и сточенные ветром, похожие на морскую гальку. Размеры камней самые разные. В большинстве, конечно, мелочь, но среди этого “каменного гороха” попадаются очень крупные экземпляры, размером с автомобиль. Слева от вагона, метрах в двухстах, - кажется, уже за границей “ержановского круга”, виден огромнейший булыжник, очертаниями похожий на оплавленный огнем фашистский
“тигр” - только дула и гусениц не хватает. В некоторых местах камни образуют небольшие насыпи, каменистые холмики.
- Смотрите, что это? - Айгуль испуганно вскрикивает. Ее взгляд обращен куда-то в правую сторону от тамбура. - Вон там, где крупные камни...
Она указывает направление тонким пальчиком.
- Ничего себе! - глаза Зайчонка округляются, и он в мгновение ока слетает со ступенек вагона снова на венерианскую поверхность. - Быть такого не может!
По каменной насыпи, двигаясь слева направо, не спеша ползут несколько существ. Впереди - крупное, -сантиметров тридцать в длину или около того. А за ним меньшие: раз, два, три. - семь. Семь существ раза в три меньших, чем крупное.
Мы - я, Айгуль и Зайчонок - срываемся с места и стремглав бежим к каменистой насыпи. Останавливаемся примерно в метре от не торопливо ползущей среди камешков процессии.
Если не считать размеров, то все восемь существ похожи друг на друга, как водяные капли. Продолговатые тела оранжево-коричневой расцветки, более темные сверху, и светлые снизу. Спереди что-то похожее на голову: чуть сплюснутая полусфера, переходящая в
нечто, напоминающее по форме воротник, состоящий из кожистых треугольных лоскутов. На голове нет ни глаз, ни рта, только небольшой цилиндрический выступ -словно маленький рог со спиленным острием. Из-под “ошейника” из лоскутов видны две толстые ножки, которые внизу расходятся на шесть или семь кургузых выростов-пальцев. Перебирая ножками, существа перемещаются среди камней. Тела их похожи на вытянутые морковки с чем-то вроде круглых блямб на кончиках-хвостах. На нас восьмерка не обращает ни малейшего внимания: подумаешь, мол, явились невесть откуда двуногие прямоходящие! Эка невидаль! У нас на Венере еще и не то бывает!