И начались пилотируемые ракетные пуски. Петр Долгов на “Победе-2” стартовал 2 сентября 1952 года. Полет прошел успешно. С третьего пуска решили посылать в космос экипажи в составе двух человек. В апреле 1953, к майскому празднику, порадовали Родину полетом Ахмет-хана Султана и Алексея Ледовского. В октябре пятьдесят третьего, - снова к празднику, - на “Победе-4” полетели Анатолий Павлин и Федор Бурцин. В марте 1954 года в космос второй раз стартовал Сергей Анокин и его молодой коллега Андрей Митков. И в этом полете.
- Когда до Земли оставалось всего пятнадцать -двадцать метров, внезапно лопнула скоба крепления парашюта, - я замечаю, как на левом виске Тихомирова начинает нервно пульсировать жилка. - Капсула оторвалась и упала на землю. Сергей Анокин отделался сильными ушибами, а вот Андрюше Миткову не повезло. Он получил очень серьезные переломы обеих ног. Долго потом лечился, но, к сожалению, и по сей день ходит с палочкой, прихрамывает... Тогда, в марте 1954 года, своим распоряжением Берия закрыл программу полетов “Победа”. Я был снят с должности Главного конструктора и отправлен в “ссылку”, в конструкторское бюро Сергея Павловича Королевина. Королевин тогда уже полным ходом готовил к полету более совершенную, чем “Победа” баллистическую двухместную капсулу “Луч” и ракету Р-5. Но я отказался участвовать в этой работе. Слишком близко эта тема стояла к моей “Победе”, понимаете, Мартын Андреевич? У меня ведь и нервы, и сердце все-таки не железные.
Тихомиров делает несколько глотков остывшего чая. Молчит, успокаивая нервы. Я тоже выдерживаю паузу в десяток секунд, прежде чем решиться задать новый вопрос:
- Какой же работой вы занялись в Королевинском КБ, Михаил Клавдиевич?
- Занялся проектированием, - голос конструктора снова звучит спокойно. - Сначала проектировал ракету Р-7, нашу знаменитую “семерку”, которая вывела в космическое пространство и первый спутник, и орбитальный космический корабль с Юрой Гагаровым. Да и теперь все еще тянет на себе львиную долю наших космических пусков. Потом занялся проектированием космических аппаратов. Разрабатывал общую схему нынешней лунной экспедиции.
Как известно, американская лунная программа родилась после выступления президента США Джона Кеннеди 25 мая 1961 года. Наша, советская программа высадки человека на Луну стартовала почти на год раньше - 23 июня 1960 года. В тот день совместным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР были утверждены космические планы СССР на следующие семь лет. Были поставлены задачи облета Луны и высадки на лунную поверхность советского космонавта...
- Погодите, Михаил Клавдиевич, - я принимаюсь мысленно подсчитывать. - 23 июня 1960 года. Но ведь это еще до полета Гагарова! Больше, чем за полгода до первого орбитального космического полета!
- Это так, - соглашается Тихомиров. - А что вас удивляет, Мартын Андреевич? Предварительные разработки межпланетных полетов мы начали во второй половине пятидесятых годов. Где-то около пятьдесят восьмого года, если память мне не изменяет. Прорабатывалась идея пилотируемых космических полетов на Венеру и Марс. И, конечно, номером один в этих планах значилась Луна. Первая ступенька на пути к звездам, так сказать.
Он молчит несколько секунд, собираясь с мыслями, и продолжает:
- Следующие два года после принятия общей концепции лунной программы ушли на то, чтобы определить стратегию нашего движения к поставленной цели. Через год после полета Гагарова, 16 апреля 1962 года, постановлением Совмина были утверждены уже конкретные наши проекты исследования Луны с помощью пилотируемых космических кораблей. Предполагалось осуществить облет Луны с помощью двухместного космического корабля “Север”, который в космос должна была выводить ракета-носитель УР-500 “Протон”. За создание космического аппарата и ракеты-носителя отвечало конструкторское бюро, которым руководил Владимир Николаевич Челомбитов. Ну, а высадку человека на Луну поручили нам, конструкторскому бюро, которым руководил Сергей Павлович Королевин. Для этого предполагалось создать ракету-носитель Н-1 “Ленин”, лунный орбитальный корабль “Знамя” и лунный посадочный корабль “Лунник”. Корабль “Знамя” должен был пилотировать экипаж из двух космонавтов. На Луну высаживался один космонавт.
Решением партии и правительства в сентябре 1962 года при Совете Министров СССР был создан Специальный комитет по космической технике. Комитет возглавил Лаврентий Павлович Берия. Лично. В том же 1962 году завершился и старый спор между Королевиным и Глуховцевым о выборе типа двигателей для ракеты Н-1. Глуховцев был сторонником создания двигателей на высококипящих компонентах топлива. А Королевин не хотел их ставить на Н-1 из-за высокой токсичности высококипящих топлив. Он настойчиво предлагал Глуховцеву заняться созданием больших двигателей на основе использования кислородных и керосинных топлив. Но Валентин Петрович отказался наотрез...
- И как разрешился этот конфликт?
- В лучших наших советских традициях разрешился! - профессор фыркает. - Кто-то рассказал о нем Лаврентию Павловичу Берия. Берия вызвал “на ковер” секретаря ЦК КПСС Дмитрия Федоровича Устиннина: “Что, Дмитрий Федорович, не хочет товарищ Глуховцев делать большие двигатели для нашей ракеты?” “Не хочет”, - отвечает Устинин. “Вызовите его к себе и передайте от меня большой привет, - с улыбочкой на губах говорит Берия. - И напомните, что тридцать восьмой год от шестьдесят второго отделяет всего двадцать четыре года”. А в тридцать восьмом, Мартын Андреевич, Глуховцев был арестован НКВД и несколько лет провел в тюрьме.
- Я знаю, Михаил Клавдиевич.
- Вот Берия и решил на этом сыграть. Глуховцев после разговора с Устининын вышел из кабинета секретаря ЦК бледный, как стена. Переживал, конечно. Но двигатель для лунной ракеты его КБ сделало за рекордные сроки - за три года. В феврале 1967 года мы испытали его в реальном полете при первом пуске ракеты Н-1. Мы тогда очень спешили - все боялись, что американцы будут на Луне первыми...
- Неужели у нас все делалось с оглядкой на Штаты?
- Ну, не то, чтобы с оглядкой, - мне кажется, что Тихомиров немного смутился, - но то, что они дышат нам в затылок в космической гонке, - вот это мы постоянно ощущали. В октябре 1961 года, например, у нас был страшный переполох. Соединенные Штаты тогда осуществили первый пуск ракеты-носителя “Сатурн-1”. Ну, и кто-то из “доброжелателей” нашей космической программы напел в уши Хрущеву и Берия, что уже в следующем году американцы могут высадиться на Луну. Бред, конечно. Ведь на самом-то деле, у них в лунной программе еще и конь не валялся. Но у нас наверху в угрозу утраты лидерства в космической гонке поверили! Все руководство нашей отрасли было собрано на совещание в Кремле, где лично Лаврентий Павлович простым и доходчивым языком объяснил товарищам главным и генеральным конструкторам, что те из них, кто допускает, что мы можем “отдать Луну Америке”, могут заранее сдать свои партийные билеты. А заодно и вспомнить, что хотя культ личности Сталина партия и осудила, но термин “враг народа” никто из политического оборота не выводил и его недолго и снова применить. По результатам этой “накачки” 3 августа 1962 года вышло очередное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР. В нем были установлены точные сроки для наших лунных экспедиций: облет Луны кораблем “Север” -четвертый квартал 1967 года, высадка на Луне с использованием кораблей “Знамя” и “Лунник” - конец 1968 года. Как видите, Мартын Андреевич, мы не опоздали.
Мы постепенно переходим от исторической тематики к вопросам непосредственной подготовки экспедиции на Луну. Михаил Клавдиевич подробно рассказывает, как изготовляется и испытывается ракета-носитель “Ленин”, космические корабли “Знамя” и
“Лунник”. Потом Тихомиров обстоятельно рассказывает обо всех состоявшихся ранее пилотируемых полетах по программе высадки человека на Луну - до нынешнего полета было осуществлено четыре тестовых старта. Многое из рассказанного мне уже известно, но я не прерываю Михаила Клавдиевича - просто получаю удовольствие от беседы с этим хорошим и умным человеком.
И только когда за окном начинаю сгущаться сумерки, я соображаю, что пора бы и честь знать. Задаю последний вопрос:
- Михаил Клавдиевич, полет космонавтов Алексея Леонтьева и Олега Макарина к Луне с высадкой на ее поверхность - это вопрос уже практически решенный. До старта осталось несколько дней. Будут ли еще пилотируемые экспедиции на Луну?
- Конечно, будут! - в глазах профессора зажигаются озорные огоньки. - И очень скоро! А в перспективе - и, поверьте, в очень близкой перспективе, -у Луны появятся сначала орбитальные станции, а потом уж придет и черед строительства на лунной поверхности обитаемой базы. Это уже не мечты, это наши практические планы. Хотите взглянуть на первые прикидки нашего лунного городка?
Он хитровато щурится.
- Какой журналист от этого откажется? - смеюсь я.
- Ну, писать об этом вам вряд ли позволят, - слегка охлаждает мой энтузиазм Тихомиров. - Наши военные имеют свои виды на Луну. Но общую схему я вам сейчас покажу. Пройдемте в мой кабинет.
Он встает из-за стола и, чуть прихрамывая,
направляется внутрь дачного дома. Я иду следом.
Дачный кабинет профессора Тихомирова
оказывается крошечной комнаткой с обычным письменным столом и небольшим книжным шкафом с наполовину пустыми полками.
Он достает с верхней полки лист ватмана и разворачивает его на столе:
- Вот смотрите. Это жилой купол, это энергетический модуль. Вот исследовательская база. Гараж для луноходов... Вот таким будет наш лунный город, - Тихомиров заканчивает свой рассказ. -Впечатляет?
- Очень интересно, - соглашаюсь я.
Тихомиров подходит к книжному шкафу и достает с полки огромных размеров альбом:
- А хотите, я покажу вам свою коллекцию бабочек? Кстати, все иллюстрации в этом альбоме я сделал сам.