орошо понимает. ЦК партии верит, что неудачи наши временные и уже в ближайших пусках мы добьемся новых успехов и вернемся на Луну. Так ведь, товарищи?” “Совершенно верно, Никита Сергеевич, - Королевин поднялся со своего места. - Еще один - два пуска - и мы устраним все неполадки”. “Верю, - Хрущев кивнул. - Поэтому хватит совещаться, давайте за работу”. Он повернулся и шагнул к двери. На пороге остановился, снова повернулся к нам лицом и погрозил пальцем: “Но помните: незаменимых людей у нас нет!” И вышел...
Бабаков нервно затянулся, выдохнул дым и загасил окурок в пепельнице:
- С января 1966 года, с запуска “Луны-19”, удача снова вернулась к нам. Мы тогда просто переломили ситуацию. На заводе и на космодроме ввели, как говорили и рабочие, и инженеры, по-драконовски суровые методики подготовки аппаратуры к пуску. И это дало свои результаты. И тогда, и в дальнейших - уже пилотируемых - пусках.
И Георгий Николаевич снова начинает разговор о любимом - о межпланетных станциях, которые готовит к полету его конструкторское бюро.
- Георгий Николаевич, а вы не считаете, что на Луне можно обойтись и без присутствия человека? -спрашиваю я уже в финале нашей беседы. - Полеты людей в космос - это всегда риск. А ваши умные автоматы уже сегодня способны на многое. Я не удивлюсь, если однажды созданная в вашем КБ автоматическая станция сядет на Луне, зачерпнет ковшом пробу лунного грунта и отправится в обратный путь к Земле.
- Человек на Луне должен высадиться обязательно, - Бабаков покачал головой. - Иначе мы никогда по настоящему не овладеем космическим пространством. Помните замечательное высказывание Константина Эдуардовича Циолковского? “Человечество не останется вечно на Земле. Оно сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а потом завоюет все околосолнечное пространство”. Так, кажется? Ну, а наши умные автоматы должны проложить дорогу людям. Помочь освоить космос. А насчет того, чтобы наша станция прилетела на Луну, набрала лунного грунта и вернулась на Землю... Может быть, это не такая уж и фантастика!
И он хитро улыбнулся.
Глава 5. Старт к Луне(Отрывки из неопубликованной книги журналиста Ярослава Головнева)
На семнадцатом витке по команде с Земли включился на разгон двигатель ракетного блока “Г”. Несколько десятков секунд Леонтьев и Макарин с замиранием сердца ощущали едва заметную легкую вибрацию корабля - это удлиненное сопло изрыгало в космическое пространство факел обжигающего газа, переводя ракетно-космический комплекс на трассу полета к Луне.
Леонтьев лежал в своем кресле-ложементе и внимательно следил за тем, как секундная стрелка скачет по цифрам на циферблате маленьких круглых часов над пультом управления. Если двигатель отработает требуемое время, то ракетно-космический комплекс перейдет на трассу полета к Луне. Если не отработает, то связка из кораблей “Знамя”, “Лунник” и ракетных блоков “Г” и “Д” продолжит полет вокруг Земли. Только орбита, по которой движется ракетно-космический комплекс, в этом случае станет очень вытянутой. Конечно, если двигатель ракетного блока выключится раньше времени, о полете к Луне придется забыть. Тогда им с Макариным потребуется срочно паковать вещички и готовиться к досрочному возвращению на Землю.
“Тяни, милый мои, - мысленно обратился Леонтьев к двигателю ракетного блока. Обратился так, будто этот “космический мотор” был живым существом и способен был сейчас прочесть его мысли. - Тяни, дорогой мои! Работай! Страшно не хочется вернуться домой с полдороги. Второго шанса слетать к Луне у нас с Олежкой уже не будет. Поэтому, движочек дорогой, работай. Тяни нашу космическую колымагу. Толкай ее к Луне, толкай. Заждалась тетка Селена гостей. Ждет, не дождется”.
Отказов разгонных двигателей за короткую историю полетов лунных пилотируемых кораблей еще не было. С прошлой осени сначала пролетные корабли “Север”, а потом и орбитальные корабли “Знамя” уверенно уходили в космос, к Луне. Но всякая неприятность когда-нибудь может произойти впервые.
“Но только пусть не сейчас, - взмолился Алексей. -Не сейчас. Не с нашим экипажем. Не с нашими кораблями. И вообще... Пусть совсем никогда и ни с кем эти неприятности не происходят!”
Он заерзал, устраиваясь в ложементе поудобнее. Ложемент был изготовлен по контуру скафандра Леонтьева. Лежать в нем пилоту, не одетому в скафандр “Сокол”, было не очень удобно. Затылок и плечи упирались в твердую металлическую основу ложемента.
“Хорошо, хоть перегрузка на минимуме, - подумал Леонтьев. - Даже до одной единицы не дотягивает”.
- Леша, осталась минута до критики, - напомнил о себе Макарин. Он лежал в соседнем ложементе и тоже внимательно наблюдал за стрелкой. “Критика”, или критическая точка, - это точка во времени, за которой при нормально работающем разгонном двигателе
ракетно-космический комплекс перейдет на траекторию полета к Луне. И тогда уже не двигатель разгонного блока, а законы небесной механики поведут их корабль к цели.
- Вижу, - буркнул в ответ Леонтьев. - Минутка еще осталась!
- “Флаг-один”, “Флаг-два”, - отозвался оператор из наземного Центра управления полетом. - Телеметрия с борта корабля нормальная. Двигатель ракетного блока работает устойчиво. Замечаний нет.
- Поняли, “Земля”, замечаний по работе двигательной установки нет! - ответил Алексей. - На борту порядок!
- Форточку перед стартом мы закрыть не забыли! -весело фыркнул Макарин.
Леонтьев давно уже подметил, что в напряженные моменты на предполетных тренировках Олег часто произносил какую-нибудь шутливую фразу или даже рассказывал анекдот - если была такая возможность. Что же, легкий юмор во время томительного ожидания - это не самый худший вариант человеческой реакции.
Словно услышав мысли Леонтьева, Макарин чуть слышно запел:
- Передай привет Земле,
Дяде доброму в Кремле,
Мы летим на фирменном сопле...
- С ума сошел? - шепотом осведомился Леонтьев. -Мы же в прямом эфире!
- А я что? Я ничего! - засмеялся в ответ Макарин. -Это же студенческий фольклор!
- Студент. - добродушно хохотнул Алексей. -Смотри-ка лучше за приборами, певец!
- Весь внимание, шеф, - парировал словесный выпад командира Макарин. - Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, что до “критики” осталось пятнадцать. Нет, четырнадцать секунд. Короче, даю обратный отсчет времени. Десять, девять, восемь.
Черная стрелочка стремительно скакала по делениям на часах.
- .Три, два, один! - выдохнул Макарин. - Есть разгонная скорость!
- “Заря”, - позвал Леонтьев наземного оператора, -я - “Флаг-один”. Прошли критическую точку разгона. Идем по лунной трассе. Повторяю, идем по лунной трассе!
- Принято, “Флаги”, - отозвался голос в эфире. -Поздравляем вас с началом межпланетного полета!
- Спасибо! - громко выкрикнул в ответ Леонтьев, не сдержав чувств.
- И совсем незачем так орать, Лексей, - наигранно поморщился Макарин. - Нужно всего лишь тихонечко достать бутылку шампанского из тайничка в стене и немедленно выпить ее на троих!
- Шампанского в нашем магазине не оказалось, -засмеялся в ответ Леонтьев. - Могу взамен предложить только сок черники в тубах!
- Для условий космического полета сойдет! -махнул рукой Макарин. - Доставай три тюбика!
- А третий кому? - удивился Алексей.
- Видишь барышню за окном? - засмеялся Олег, тыча указательным пальцем в иллюминатор, в котором показался маленький шарик Луны. - Круглолицую такую... Она с нетерпеньем ждет, когда пилот Леонтьев чмокнет ее в желтую щечку!
- Недолго ей осталось ждать, - поддержал шутку Алексей. - Дня три, не больше!
О, вот за это мы и выпьем! За вашу скорую встречу!
Глава 6. Дорогу “Лунникам” проложил “Север”
“У ракетчиков о нем ходят легенды.
Говорят, что в апреле 1945 года ему, главному конструктору крылатой ракеты 10Х, позвонил Иосиф Виссарионович Сталин. Наши войска стояли уже практически у самых ворот Берлина.
- Как вы считаете, Владимир Николаевич, - спросил Сталин, - имеет ли смысл применять вашу ракету в сложившейся военно-политической обстановке?
- Нет, товарищ Сталин, - ни секунды не медля, ответил он.
- Почему?
- Война уже заканчивается. А применение наших крылатых ракет повлечет за собой только лишние жертвы среди гражданского населения Германии.
- Согласен, - сказал Сталин и положил трубку.
А еще говорят, что перед самой войной его, самого молодого тогда в Советском Союзе доктора наук, вызвал к себе на Лубянку Лаврентий Павлович Берия.
- Поедешь в Берлин нашим резидентом, -безапелляционно заявил Лаврентий Павлович, едва он переступил порог кабинета. - Будешь заниматься технической разведкой.
- Я не смогу, - он покачал головой. - Во-первых, я не знаю немецкого языка...
- Мы тебя научим, - отмахнулся Берия. - Через полгода будешь знать язык, как свой родной.
- Есть еще и во-вторых, - он упрямо стоял на своем.
- Ну, что еще? - нарком недовольно поморщился. Этот самоуверенный молодой человек в безукоризненно отглаженном синем костюме и до блеска начищенных туфлях начинал его раздражать.
- Я считаю, что намного больше пользы смогу принести здесь, на Родине, - спокойно сказал он. -Работая конструктором.
Стекла пенсне наркома грозно блеснули. Он мог сейчас одним своим словом стереть в лагерную пыль этого мальчишку. Потянуться рукой к кнопке вызова секретаря, отдать короткое распоряжение и. Но что-то остановило Лаврентия Павловича. Наверное, этот прямой и открытый взгляд. Спокойная сила и уверенность в голосе.
- Ладно, ступай, - Берия отвернулся. - Иди, работай. Конструктор.
Обе эти истории я услышал от наших редакционных космических мэтров Гусева и Коневалина.
Конструктором крылатой ракеты 10Х, не рекомендовавшим Сталину применять новое оружие против осажденного Берлина, и молодым доктором наук, отказавшим всесильному наркому, был Владимир Николаевич Челомбитов.