Невозвращенец.
В отчаянии он закрыл лицо ладонями.
- Почему же сразу невозвращенец? - я слегка обиделся. Вот ведь незадача: стараешься, чтобы все сделать наилучшим образом, а тебя обклеивают ярлыками. - Вы же сами сказали, что ЦК партии назначил меня луновым. А теперь на Луне есть настоящий дом -вот эта комендатура, наша лунная база. Как же можно оставить ее без присмотра? Это не по партийному, не по лукоморски!
Для придания большего веса своим словам я не сильно стукнул кулаком по столешнице, на которой располагался пульт управления научной станцией.
- Но что я скажу в Колдунбюро? - испуганно промямлил Гашишев. Он достал из кармана платок и принялся вытирать выступившие на лбу крупные капли пота.
- Скажите членам бюро, что назначили меня постоянным луновым, - не медля, подсказал я. - Я буду жить здесь и встречать американские лунные экипажи. Проводить по заданию Земли магические эксперименты. Это, кстати, существенно сократит расходы всей нашей колдовской лунной программы.
- Сократит расходы, говоришь? - Морфин Марихуанович задумчиво наморщил нос. - А что, хорошая идея. Космонавтика должна быть экономной. Но как же ты там будешь один? Совсем один.
Он печально вздохнул.
- Выдержу, - с непоколебимой уверенностью ответил я. - Связь с Землей есть, сад-огород есть. Есть библиотека и бассейн. Что еще нужно для жизни домовому? А с последней американской экспедицией на Луну я вернусь домой.
- Ты точно вернешься? - в мутных глазах товарища Гашишева зажегся огонек недоверия. - Не обманываешь?
- Даю слово члена Колдовской партии, - с пафосом заверил я.
- Слово члена партии... - Морфин Марихуанович с сомнением поплямкал губами. - Вот что, Порфирий Модестович. Напиши-ка ты мне лучше расписочку. Мол, так и так, я, луновой Порфирий Горский, временно остаюсь на Луне, но обязуюсь вернуться на Землю тогда-то и тогда-то.
- А как же я вам расписку передам? - слегка опешил я. - Вы - на Земле, я - на Луне.
- А ты с американцами отправь, - лукаво подмигнул Гашишев. - Спрячь где-нибудь среди лунного грунта, который они повезут. А мы через наше посольство в Америке эту расписочку потом тихонько изымем.
- Согласен, - кивнул я. - Сейчас напишу.
Я быстренько черкнул расписку на листе бумаги, который обнаружил в ящике письменного стола в моем рабочем кабинете, - и об этом позаботились галактические товарищи! - и снова поднялся на лунную поверхность.
10
Армстронг и Олдрин уже закончили работы на Луне, вернулись внутрь “Орла” и готовились к старту в космос. Я незаметно прошел сквозь стену лунного модуля и вложил свернутую в трубочку расписку в контейнер с лунным грунтом.
Нил и Баз, конечно, не заметили моего появления. Я по-прежнему работал в режиме невидимки, а их внимание было сосредоточено на пульте управления лунной кабины, на котором весело перемигивались десятки желтых и зеленых огоньков.
- Черт, я сломал тумблер запуска двигателя! -охнул вдруг Баз. - Мы не сможем взлететь с Луны!
Он нервно вертел в пальцах маленький пластмассовый обломок.
- Ерунда! - Нил бросил короткий взгляд на сломанный тумблер. - Нужно просто чем-то его поддеть. Карандашом или ручкой.
- Но у меня нет карандаша, - Баз лихорадочно зашарил руками по карманам скафандра. - Кажется, я выронил его на Луне...
Я посмотрел на “Паркер” с золоченым пером, который случайно прихватил с собой с лунной базы, когда писал расписку, вздохнул и принял решение.
Я снял пелену невидимости со своей правой руки и сунул авторучку прямо под нос Олдрину:
- Вот это подойдет?
- Это как раз то, что нужно! - Баз выхватил “Паркер” из моих пальцев и тут же поддел им злополучный тумблер. Двигатель лунного модуля сразу же отозвался дребезжащим тарахтением, отдаленно напоминающим звук лодочного мотора. - Есть запуск двигателя!
- Тридцать секунд до выхода на полную тягу! - Нил не отрывал сосредоточенного взгляда от индикаторов на пульте.
И тут до База, наконец, дошло.
- Нил, - прошептал он враз осипшим голосом, -только что прямо из воздуха возникла рука и дала мне авторучку.
- Вот и хорошо, - Армстронг деловито нажимал какие-то кнопки на пульте.
- Нил, - Олдрин говорил голосом, полным
суеверного ужаса, - но это была не моя рука. И не твоя!
- Это была рука нашего ангела-хранителя, -отмахнулся Армстронг и коротко бросил мне в пространство:
- Спасибо, Порфирий!
Он переключил что-то в микрофоне, который торчал из его гермошлема и сообщил:
- Хьюстон, десять секунд до старта. Даю обратный отсчет времени. Десять, девять...
Я поспешно нырнул прочь из кабины модуля, спрыгнул на лунную поверхность и отбежал на десяток метров.
Под взлетной кабиной ярко блеснуло. Она приподнялась над посадочной платформой, зависла на неуловимую долю секунды и стремительно стала подниматься вверх, в черное лунное небо.
Запрокинув голову, я следил за взлетной кабиной до тех пор, пока она не превратилась сначала в яркую звездочку в зените, а потом, постепенно утрачивая свой блеск, совсем не затерялась в бездонных просторах космоса.
11
Мне отрадно сегодня вспоминать, что я внес немалую лепту как в исследование Луны по американской программе “Аполлон”, так и в советскую программу изучения естественного спутника Земли с помощью автоматических станций “Луна” и лунного вездехода “Луноход”.
Я помог пилоту “Аполлона-12” Алану Бину правильно расставить научную аппаратуру на лунной поверхности. В результате был полностью нейтрализован косой взгляд из Китая, брошенный местным колдуном с вредительской целью.
В 1970 году я с привлечением коллективной колдовской силы, ретранслируемой прямо из здания Организации колдовских наций в Гоблин-Йорке, помог раненному взрывом кислородного баллона “Аполлону-13” не свалиться с орбиты, обогнуть Луну и благополучно вернуться на Землю.
Я отремонтировал грунтозаборное устройство на “Луне-16”, и эта автоматическая станция смогла выполнить свою полетную задачу и доставила образцы лунного грунта на Землю.
Трижды я выталкивал из кратеров случайно заехавший на их крутые склоны “Луноход-1”.
В феврале 1971 года я слегка зазевался и в режиме полной видимости нос к носу столкнулся с американским космонавтом Эдгаром Митчеллом на живописном склоне кратера Фра Мауро. Система терморегулирования моего “Кречета” к тому времени стала чуток барахлить, и я поверх скафандра носил шапку-ушанку и длинный овчинный тулуп. Митчелл как раз проводил опыты с пиротехникой и подрывал на лунной поверхности специальные заряды. Пришлось - как коменданту Луны -оштрафовать его на сто долларов и категорически запретить впредь наносить лунной природе экологический вред. Потрясенный моим внешним видом и появлением из ниоткуда, Митчелл безропотно отдал мне сотенную купюру с изображением американского президента.
Во время экспедиции “Аполлона-15” я устроил настоящие гонки на подаренном инопланетянами мотоцикле-глайдере с лунным ровером, на котором по лунной поверхности ездили Дэвид Скотт и Джеймс Ирвин. Жаль, что делать это пришлось в режиме невидимости, и Скотт с Ирвином не смогли насладиться всей прелестью первых в истории космонавтики спортивных соревнований на Луне в той же мере, в какой насладился ею я.
К сожалению, во время следующей экспедиции повторить гонку моего глайдера и американского ровера не удалось. Чарльз Дьюк, пилот лунного модуля “Аполлона-16”, так неловко разворачивал свою четырехколесную колымагу, что въехал в борт моему транспортному средству. Единственное, что извиняет американского астронавта, - моя машина была совершенно невидима в оптической части спектра... С глайдера - как с гуся вода, а на хрупком лунном вездеходе отвалилось крыло. Это было самое первое автопроисшествие на лунных дорогах.
Я прожил на Луне три с половиной года. На “Аполлоне-17” прилетел мой сменщик - леший Никанор Дюдюльников, и я стал упаковывать свой не слишком объемный багаж. Через четверо суток после старта с Луны командный модуль космического корабля, на борту которого находились я и трое американских астронавтов, успешно приводнился в водах Тихого океана.
12
На родине меня ждали почет, слава и высокое звание Героя Лукоморского Союза. Ждали встречи в магических трудовых коллективах, дружеские визиты в братские колдовские страны в составе партийных и государственных делегаций, легкие фуршеты и обильные ужины. Я, первый луновой, постоянно был в сфере внимания прессы, радио и телевидения. Со мной кокетничали красивейшие кикиморы, самые обаятельные бабки-ёжки и наисексопильнейшие навки. Партийные и беспартийные деятели из всех районов Лукоморья желали со мной лично познакомиться, выпить по чарочке-другой и строем записывались в друзья.
Я терпел это всеобщее назойливое внимание почти целый год, а потом отправился в ЦК Колдовской партии и в кабинете Морфина Марихуановича Гашишева закатил шумный скандал. Да, я - первый луновой, я понимаю, что существуют общественные обязанности и представительские интересы. Но я не могу разорваться, я не могу быть лишь символом великих достижений колдунизма в деле освоения космоса. Я хочу жить и работать. Я хочу летать...
Нужно отдать должное товарищу Гашишеву, он не был бюрократом и партийным самодуром. Поэтому легко согласился с моими доводами. Общественная нагрузка резко уменьшилась, мне разрешили вернуться к тренировкам в Звездном городке.
Я принял участие в программе “Союз”-“Аполлон” в качестве колдовского пилота “союзной” стороны. Я дважды летал в длительные орбитальные командировки на станции серии “Салют”, отпахал три полугодовых смены на “Мире” и был последним из колдовских существ, покинувших комплекс перед его затоплением в водах Тихого океана. Когда стали строить Международную космическую станцию, я переключился на полеты на американском “шаттле”, занимался обеспечением выхода космонавтов в открытый космос и монтажом на орбите магических структур.