Федосей вздохнул.
Где-то совсем рядом жизнь била ключом. Люди работали — строили, воевали, учили и учились, а тут сиди сиднем как старый дед. Хотелось хоть как-то приносить людям пользу, хотя бы и опостылевшими лекциями. Он припомнил танковый прорыв и усмехнулся. Лекционная работа все же имела определенные преимущества перед тупым ожиданием… Но ничего! Скоро дочинят их «Лунник» и тогда снова за работу!
Луна оказалась щедрой на благородные металлы, и селенологи сумели нанести на карту уже три новых золотоносных участка. Сюрпризы, что спутник Земли приготовил для советских людей, оказались очень приятными и теперь советские золотые транспортники с регулярностью хорошо налаженной европейской железной дороги сновали на Луну и обратно, но с обязательной промежуточной остановкой на «Знамени Революции». Теперь драгоценный груз везли не прямиком на Землю, а сперва на «Знамя Революции» и не самородки — полноценные золотые слитки. Солнечный свет, собранный огромными зеркалами в одну точку, плавил непрерывный поток благородного металла, а центробежные машины штамповали из расплавленного золота слитки с гербом СССР. Правда последнее время пришлось возить золото с орлом, звездой и свастикой — гербом новой страны — Социалистической Республики Германии.
Вспоминая об этом, Федосей оценил хитрость… Да нет, не хитрость — гениальность хода, придуманного Советским Правительством. Мало того, что Лунное золото широким потоком хлынуло в мировую экономику, оно еще и заткнуло рты глашатаям войны с новорожденной социалистической республикой. Зачем воевать, если нет повода для войны? Зачем воевать если золото и так сыпется в казну?
Крики сторонников силовых решений политических вопросов заглушили вопли мелких лавочников и рантье, во всю глотку приветствовавших наступление нового золотого века.
Воистину Золотого!
Кто-то из французских журналистов то ли в шутку то ли всерьёз выступил со статьей, озаглавленной «Каждому французу — золотые зубы!» и этот девиз стал идей нации. Золота никто не боялся.
Большую часть империалистов такое положение вполне устраивало — они, даже если и скрипели зубами, но почти неслышно. И чего им было скрипеть? Правительство САСШ охотно принимало золото, не делая отличия между лунным и земным металлом. Заокеанские партнеры в обмен на него слали в страну заводы, технологии и специалистов. Британцы и французы не отставали от них, но там все происходило в куда меньших масштабах.
И те и другие явно рассчитывали по золотой цепочке, брошенной им Советским Союзом выбраться из пропасти Великой Депрессии, не подозревая даже, что лезут не от кризиса, а прямо в Мировую революцию, прямо в социализм… Явным, открытым, врагом оказался только мистер Вандербильт со своей сворой.
Полгода назад американцы, точнее группа воинствующих защитников капитализма под руководством миллионера Вандербильта с помощью аппарата профессора Тесла сбила в момент посадки три советских корабля, транспортировавших золото.
Инцидент с «золотым флотом» — так мировая пресса окрестила события, смешав в одну кучу гибель трех советских золотогруженых «лунников» Второй Экспедиции и трех американских военных кораблей, пытавшихся по-тихому поднять утопленное золото, рассосался сам собой. Прозвучали грозные заявления с обеих сторон, но дальше бумажных громов дело не пошло. Все списали на эксцессы исполнителей: вроде как одни случайно нашли, а другие случайно потопили…
Правительство САСШ попыталось выдать попытки поднять золото кораблями военного флота САСШ за помощь, оказываемую потерпевшим бедствие советским космонавтам, и официально открестилось от действий мистера Вандербильта и вроде бы все замерло в неустойчивом равновесии — войны друг другу никто не объявлял, но бдительность не отменялась.
После всего случившегося возвращение каждого корабля должно было стать неожиданностью, не привязанной ни ко времени, ни к пространству.
Потом уже Федосей сообразил, что американцы, поняв, что могут сбивать корабли при входе в атмосферу, посчитали, что три их корабля не такой уж большая плата за этот опыт, а Советский Союз не захотел портить отношения с САСШ. Во-первых, они оставались крупнейшим рынком сбыта лунного золота, а во-вторых — поставщиком технологий и высококвалифицированных рабочих и инженеров…
— О чем задумался?
Федосей вздохнул.
— Да так… Обо всем сразу… Об империалистах… Ульриха Федоровича вот вспомнил…
Деготь кивнул с пониманием.
— Скорее всего, он сейчас все-таки профессор Кравченко. Русский, а не немец.
— Почему?
— Если б он был Ульрихом Федоровичем, то нашел бы способ вернуться. А раз не возвращается — значит белобандит…
Федосей не возразил. Нечего на такое возражать. Только вздохнул.
— Соку хочешь?
— Чайку бы горячего..
Деготь дернулся назад, к электрочайнику, но товарищ остановил его одной фразой.
— Чтоб с самовара… С дымком…
Деготь, также как и Федосей расслабленный долгим ожиданием, понимающе покачал головой, но ответил с ехидцей.
— Отсталый же ты тип, Федосей, хоть и герой страны. У нас тут чего только нет и все на электричестве, а тебе отсталый самовар подавай. Жан Жак Руссо, а не передовой советский гражданин. Поповщина какая-то получается, не находишь?
— Нет. Не нахожу…
Федосей потянулся и мечтательно сказал:
— Под сиреневым кустом бы посидеть и чтоб самовар рядом тихонько так «пых-пых-пых»…. И чтоб пирогов свежих, а не сухарей…
— Ну, шоколаду швейцарского хочешь?
— Ну его… Надоел, — мотнул головой Федосей.
— Комчванство, — поставил диагноз товарищ. — Швейцарский шоколад ему не нравится. А изюму? Из Узбекской ССР?
Малюков опять замотал головой.
— Надоело ждать.
— Сейчас это наша работа, — серьёзно сказал Деготь. — Ждать и быть в готовности.
— А то я не понимаю, — проворчал Федосей. — Дай, что ли шоколадку…
Откинувшись на спинку стула Деготь дотянулся до полки и стушил шоколадку. Держа ее как кусок колбасы перед собачьим носом, перед Федосеем он предложил:
— А пойдем на воздух, а то я здоровое тело наблюдаю, а вот дух…
— А пойдем, — после секундного колебания согласился Малюков. — Развеемся…
.. Не идеальная, конечно, позиция, но ничего лучше им не выпало.
С командирами троек князь говорил с глазу на глаз. Мало ли что… Мало ли кто чекистам попадется, так что каждый командир знал только одно — ровно в 16–00 его расчет с определенного места должен выпустить максимально возможное число мин по некоей цели. Там же он раздал и засургученные пакеты с координатами этой цели — хотя какая тут может быть секретность? Тем более, учитывая дальность стрельбы бомбомета понятно было, что в той стороне только одна стоящая цель и есть — пусковая площадка. Не по цементному же заводу стрелять прикажут или по общежитию обувной фабрики? Значит все-таки по площадке, хотя и она, конечно, размеров не маленьких — куда там палить, но уж верно учли это отцы-командиры. Корректировка стрельбы не предусмотрена, значит, координаты точны и от них требуется не жалеть мин. Выпустить столько, сколько позволят им господа чекисты, прежде чем доберутся до них.
Удастся выпустить пять мин хорошо. Десять — отлично. В этом случае хотя бы одна — две, да попадут в нужное место.
На часах — без пяти минут четыре пополудни.
— Приготовились…
— Да чего тут готовиться? — щуря глаз сквозь папиросный дымок, спросил первый номер. Не спросил даже, а просто показал, что услышал и готов действовать по приказу.
В тройку к капитан-лейтенанту попали два недоучившихся студента. Классово чуждых молодых людей новое общество отторгло от себя, не дав доучиться и они горели желанием доказать, что могут помнить обиды. Воинской дисциплины в них не было нисколько — обычные злые домашние мальчики: Семен да Леонид.
— Крышу разберите…
-..и начинай торговлю!
Это второй номер. Шутник, оказывается. Хотя как сказать…
С маскировкой у них все отлично получилось! Почти посреди площади поставили ларек, и надпись приколотили — «ОВОЩИ». Пролетарии тут же начали по своему обычаю в очередь строиться, но им сказали, что торговля начнется только завтра, когда товар с базы привезут, а то б затоптали.
Сегодня за фанерными стенами ларька, что поставили вчера вечером, лежали обломки ящиков, в которых ночью привезли бомбомет и два десятка мин. От бомбомета пахло смазкой и керосином. Машинка им досталась новенькая, еще в масле, словно вчера только вытащили её со склада. Всю ночь соскучившийся по оружию капитан-лейтенант разбирал и чистил боевое железо, словно завтра ему предстояло доверить бомбомету свою жизнь…
На самом деле все было совсем не так. Это железо не берегло их жизни, а напротив, подвергало опасности. После первого же выстрела большевикам станет ясно что за овощная палатка тут появилась, кто стреляет и где сидит… Только как же иначе?
Встав на деревянные козлы, Леонид раздвинул крышу. Сразу стало светлее. Сургуч под пальцами рассыпался колючими крошками, треснула, разрывая бумагу прошивная нитка.
— Семен, постерегите снаружи…
Их товарищ приложил руку к козырьку студенческой фуражки и вышел наружу. Ему первому придется вступать в бой, если их обнаружат.
Капитан — лейтенант невольно усмехнулся этой никчемной вообщем-то мысли. «Если»… Это ж кем надо быть, чтоб не обнаружить в городе стреляющий миномет! Не настолько же они там поглупели?
— Координаты цели…
«Бабах!» — грохнуло где-то впереди.
Согнувшийся над бомбометом Леонид выпрямился. Они переглянулись. Капитан-лейтенант перевел взгляд на свой хронометр.
— Мы опаздываем? — нервно спросил студент.
Старший отрицательно покачал головой, уверенный в своих часах.
— Нет. У кого-то из наших нервы сдали… Или часы спешат.
Студент, наконец, сообразил, что стрелок оказал им невольную услугу, ценой которой может оказаться жизнь. Их жизнь… С некоторой завистью глядя на капитанский хронометр, студент сказал.