...Это было похоже на лавину. В мозг неудержимым потоком хлынули воспоминания.
Рассеянно улыбающаяся мама...
Белый пони, жующий морковку, – ее первая лошадь...
Дом, утопающий в цветущей сирени...
Запах крепкого кофе и табака...
Ядвига, раскладывающая карты таро...
Тетя Тося, генералиссимус, Света, Петрович, Генриетта, Балконовна...
Ледяная вода, пылающий камин, запах мокрой шерсти, холодные пальцы, сбивающееся дыхание...
Сергей...
Золотой медальон на тонкой цепочке...
Взвивающийся на дыбы конь...
Ненавидящий взгляд...
Я не хочу тебя больше видеть. Никогда...
Мокрый перрон вокзала...
Залитый солнцем аэропорт Шарля де Голля...
Улыбающийся пожилой мужчина – Поль Жорден...
Маленькая Мишель, делающая свои первые шаги...
Пятилетняя Мишель на велосипеде...
Восьмилетняя Мишель на роликах...
Десятилетняя Мишель, вертящаяся перед зеркалом...
Мадам Мари, домоправительница, распекающая за что-то садовника Пьера...
Письмо из России...
Недовольное лицо Мишки, не желающей ехать в летний лагерь...
Перелет...
Шереметьево...
Гостиница...
Улыбающийся Щирый...
Осиротевший дом...
Радостно повизгивающий Джаспер...
Черный ангел, парящий над могилой Ядвиги...
Боль...
Темнота...
...Полина сделал глубокий вдох.
– Ты сейчас о чем? – спросил мужчина, сказавший тринадцать лет назад «я не хочу тебя больше видеть», сказавший день назад «мне противно об этом вспоминать»...
– Ни о чем, – она отвернулась к окну.
– Ты говорила про какого-то Мишку. Ты что-то вспомнила?
– Нет, – она мотнула головой. – Это, наверное, от усталости...
– С тобой все в порядке?
– Да, я просто пытаюсь вспомнить.
– Ты вспомнишь, когда-нибудь, – в его взгляде была жалость. А ей не нужна жалость, потому что она уже вспомнила...
Полина думала, что воспоминания не дадут ей уснуть, но она ошибалась. Стоило лишь на секунду закрыть глаза, как на нее навалилось тяжелое, без сновидений, забытье.
Новорожденное утро было ярким и солнечным, наверное, это хороший знак. Полине хотелось так думать. В том, что она замыслила, удача ей не помешает.
Несмотря на ранний час, Сергей не спал, из-за закрытой двери ванной слышался звук льющейся воды. Ей хватило всего нескольких минут, чтобы одеться и выскользнуть в коридор. Бумажник нашелся во внутреннем кармане пиджака. Она не возьмет много, ровно столько, чтобы продержаться первое время.
Вчера вечером Полина приняла сразу два важных решения. Первое было простым и логичным: она не останется с Сергеем. Он хороший человек. Он повзрослел, стал настоящим мужчиной. Он готов брать на себя бремя чужой ответственности. Он сильный и надежный. Он тот единственный мужчина, которого она хотела бы видеть рядом с собой. Он подарил ей Мишку. Больно, что он так и не смог ее простить...
Второе решение далось тяжелее. Полина знала, что является ключом. Знала в тот самый первый раз, но пожалела Джаспера. Она сделает второй ход. Вот прямо сегодня и сделает. И не потому, что ей нужны деньги, а потому, что нельзя допустить, чтобы все, что было дорого Ядвиге, попало в руки негодяя и убийцы. Бедная Ядвига, если бы она знала, чем закончится эта ее игра, невинная посмертная забава, она не стала бы так поступать. Наверное, не стала бы...
Все, осталась самая малость: положить на кровать еще вчера написанную прощальную записку, аккуратно прикрыть за собой входную дверь...
По случаю раннего утра на почтамте было малолюдно, Полина заказала телефонный разговор с Парижем.
– ...О мой бог! Мадам, куда же вы пропали?! – Голос домоправительницы Мари срывался от волнения. – Я звонила в эту вашу Россию. В отеле мне сказали, что вы ушли и не вернулись. Мадам, я сообщила в полицию...
– Успокойся, Мари. – От привычного, чуть сварливого голоса домработницы по щекам покатились слезы. – Я попала в аварию, лежала в больнице, но сейчас уже все хорошо.
– И в этой русской больнице не было телефона?! – Мари всхлипнула.
– Телефон был, но я только сейчас смогла до него добраться. – Все, прочь сантименты, времени не так много. – Мари, как там Мишка?
– Мишель не знает, что вы пропали, мадам. Я решила ее не расстраивать раньше времени, я надеялась, что вы найдетесь.
– Спасибо, Мари. Ей нравится в лагере?
– О да! Она не хочет возвращаться в Париж. Кажется, – домработница перешла на заговорщицкий шепот, – у нашей девочки появился приятель. Но вы не волнуйтесь, мадам, – добавила она поспешно, – я навещала ее на прошлой неделе. Мальчик показался мне вполне благоразумным.
– Она не спрашивала, почему я не звоню?
– К счастью, Мишель потеряла свой мобильный телефон, и я взяла на себя смелость соврать, что вы звоните.
Полина улыбнулась сквозь слезы.
– Мари, вы чудо! Передавайте ей привет, скажите, что я скоро вернусь.
– Как скоро?
– Осталась маленькая формальность. Это не займет много времени. До свидания, Мари, я еще позвоню.
Полина повесила трубку, вытерла заплаканное лицо. От мысли, что с ее близкими все хорошо, на душе полегчало. Правда, ее немного беспокоил новый кавалер Мишки, но она надеялась на рассудительность дочери. Оставалось позвонить Щирому, договориться о встрече.
Уже выходя из почтамта, Полина вдруг осознала, что взяла с собой слишком мало денег. Той суммы, которой она располагала после оплаты переговоров с Францией, наверняка не хватит на такси. Придется добираться до места общественным транспортом.
Спустя два часа Полина вышла из душного, воняющего бензином автобуса, с наслаждением вдохнула сладкий деревенский воздух. Пять минут быстрым шагом – и она у дома Ядвиги.
С момента ее последнего визита ничего не изменилось, лишь к стоящему во дворе джипу прибавился представительный «Мерседес». Полина знала, кому он принадлежит.
Этот человек не понравился ей с первой секунды знакомства – крупный, бритоголовый, с тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз. Петр Васильевич Белый – начальник службы безопасности и правая рука Щирого.
– Здравствуйте, графиня. – Белый, точно гостеприимный хозяин, стоял на крыльце в окружении тех самых каменнолицых охранников. – Вы готовы сделать ход?
– Для начала я бы хотела осмотреться. – Полина поднялась на крыльцо, вошла в распахнутую дверь.
– Дом в вашем распоряжении, – послышалось ей вслед.
Особняк изменился, в нем не осталось ничего от прежней успокаивающей теплоты. Дом болел и умер вместе со своей хозяйкой. Сломанный зонтик на вешалке, треснувшее зеркало в холле, толстый слой пыли на фортепиано в гостиной, разбросанные вещи – все это не означало нерадивости и небрежения, это было признаком угасшей жизни.
По ставшей вдруг невыносимо скрипучей лестнице Полина поднялась на второй этаж, вошла в кабинет Ядвиги.
Это хранилось в старинном книжном шкафу. Альбом, похожий на фотографический, с засушенными цветами вместо фотографий. Полина знала, что значил для Ядвиги этот альбом. Сто двадцать семь цветков – сто двадцать семь дней ее кофейно-цветочного счастья. Сто двадцать семь – код к сейфу с завещаниями.
Она сняла альбом с полки, посмотрела на застывшего в дверях Белого, сказала:
– Я возьму вот это.
– Как вам будет угодно. – В глубоко посаженных глазах не отразилось ни одно чувство. – Позвольте, я задокументирую ваш выбор.
На выполнение бумажных формальностей ушло несколько минут. Полина вышла на крыльцо, прижимая к груди альбом с цветочно-кофейным счастьем своей тети.
– Вас отвезти к Якову Романовичу? – Белый подкрался бесшумно, как тать притаился за спиной. Странный тип и страшный. Однажды он ее уже подвез – на кладбище к Ядвиге...
– Спасибо, я сама.
– Как вам будет угодно, графиня, – на какое-то мгновение его взгляд изменился. Ей бы чуть больше времени, и она бы поняла что-то очень важное, но Белый уже отвернулся...
Ночь Сергей не сомкнул глаз – не мог уснуть, и все тут. Полина почти сразу ушла к себе, даже ужинать отказалась, и он все гадал, что она там делает, за закрытыми дверями. Ему бы войти да посмотреть, на правах гостеприимного хозяина поинтересоваться, не нужно ли ей что-нибудь, но он не вошел. Если бы их с Полиной разделяла только дверь, все было бы намного проще...
Что-то изменилось вчера вечером. Полина изменилась.
«Я укладывала Мишку спать под эту песню...»
Что это, обрывки воспоминаний или попытка выдать желаемое за действительное? Она так хочет найти своего ребенка, что выдумала его? Вернее, ее. Мишка – странное имя для девочки. Может, он ослышался? Может, она сказала «Машка»? Надо будет обязательно ее расспросить, дождаться, когда она проснется, и поговорить наконец по-человечески.
Сергей не знал, как это будет – по-человечески, знал только, что нелегко. Наверное, поэтому где-то глубоко в душе трусливо радовался тому, что Полина так долго не выходит из своей комнаты. Может, у нее тоже была бессонная ночь, может, она заснула только под утро. Не нужно ее будить, пусть отдохнет. А он пока посидит, соберется с мыслями.
Но собраться с мыслями никак не получалось, они метались и разбегались в разные стороны. Согнать их в кучу не помог даже контрастный душ. Что-то не давало Сергею покоя, ржавым гвоздем сидело в голове, отвлекало. Что-то такое, важное, но еще до конца не оформившееся.
Он не стал завтракать, с чашкой свежесваренного кофе прошел в свой кабинет, включил компьютер. Может, они изначально не там искали, истолковали все неправильно? Они не переставали думать о Ядвиге и совсем не вспоминали о ее муже, Аристархе Многоликом. Почему он многоликий? Потому что творил в разных стилях или потому что любил примерять маски?..
Через час блужданий в Интернете Сергей утвердился в мысли, что они с Полиной ошиблись. То, что он узнал из биографии Аристарха Многоликого, могло быть всего лишь совпадением, но очень странным совпадением...