— И ужасающие.
На этот раз ее смех был настоящим и где-то, по другую сторону боли, вызвал у Карсвелла теплое, нежное чувство. Он хотел бы смеяться вместе, не испытывая вспышек мигрени.
— Думаешь, профессор Госнел поставит мне оценку повыше?
— Уверена, — ответила Кейт. — Но это не исправит твоей оценки по математике, — снова посочувствовала она.
— Это верно. Вот бы зубрежка формул была хоть наполовину так забавна, как космические приключения.
— Хорошо бы. — Сжав губы, Кейт бросила на него взгляд. Затем вздохнула глубоко. — Я позволю тебе списывать мои работы по математике.
Он вскинул бровь.
— Пока… Пока твои оценки не исправятся. А когда ты вернешься с каникул, я могу помочь тебе с учебой. Если хочешь.
— Спасибо. — Он улыбнулся, и ему даже не пришлось притворяться благодарным, хотя вместе с облегчением снова вернулось затаившееся на время чувство стыда. Он знал, что использует ее чувства в своих интересах.
Но он не стал спорить и не отверг ее предложение. Потому что на задворках сознания он уже подсчитывал часы, которые он сэкономит на этом, и деньги, которые сможет заработать. Он начал уже забывать о Кейт, ее портскрине, ее нежном смехе и непрекращающейся боли от первой драки.
Он уже переходил к следующей цели, следующей мечте, следующему препятствию. Карсвелл усмехнулся, так, чтобы не было слишком больно, и потер большим пальцем зажим на галстуке.
На удачу.
Когда скроется солнечный свет
В девять лет Кресс была самым молодым пехотинцем в великой армии Луны. Она стояла, вся внимание, в начале своего взвода. Спина прямая, руки по швам. Она гордилась тем, что служит королеве. Она уже была отмечена наградами за храбрость и даже удостоена медали от генерала Сибил Миры после сражения…
— Крессида!
Голос хозяйки прервал мечтания, и Кресс стукнула кулаком в грудь, салютуя.
— Да, командир!.. Я хотела сказать, госпожа.
Кое-кто из детей постарше захихикал, и Кресс почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Хотя она почтительно таращилась на двухъярусную кровать у противоположной стены, она отвела взгляд, чтобы посмотреть на госпожу Сибил, стоявшую в конце длинной узкой спальни. Ее побелевшие губы были плотно сжаты.
Кресс понурилась и опустила руку. Тело ее съежилось, копируя те жалкие позы, которые принимали другие дети, выстраиваясь в ряд для ежемесячного забора крови. Конечно, на самом деле она не была солдатом. Она даже не была уверена в том, что значит слово «пехота».
Но это не мешало ей представлять себя в каком-нибудь лучшем месте. В любом другом месте.
Она не могла понять, почему другие пустышки так довольны, смиряясь со своим существованием, которое ни при каких условиях нельзя было назвать жизнью. Они дразнили ее за желание ускользнуть, даже если это была попытка ускользнуть в глубины собственного разума. Они травили ее. До тех пор, пока им не требовалось от нее что-то, тогда они становились сладкими, как сироп.
Ноздри Сибил затрепетали, когда она нетерпеливо вздохнула.
— Крессида, ты слышала, что я сказала?
Кресс порылась в памяти, хотя и знала, что это бесполезно.
Она покраснела еще сильнее и покачала головой.
— Я говорила, что мы получили твердые доказательства того, что кто-то недавно взломал поток образовательных программ для самых одаренных детей Луны. — Ее серые глаза прищурились, глядя на Кресс. — Я была удивлена, обнаружив, что поток скопирован, и теперь транслируется тут, в ваших спальнях. Ты можешь объяснить это, Крессида?
Она снова поежилась, задев плечом мальчика, стоявшего рядом.
— Я… м-м…
— Это была моя идея, — сказала Калиста, стоявшая впереди. Сибил перевела внимательный взгляд на нее. — Не сердитесь на Кресс. Я ее подговорила. Я просто думала… мы думали…
Сибил ждала, никак не выражая своих эмоций, но Калиста растерялась. Тишина воцарилась в спальне, и хотя тут всегда поддерживалась постоянная температура, Кресс начала дрожать.
Наконец заговорила Арол.
— Мы думали, что так мы научимся читать. — Она кашлянула. — Я хочу сказать, те из нас, кто не умеет…
То есть большинство. Несколько лет назад Кресс удалось загрузить программу «Начинающий читатель» на их общий голографический узел и занималась с несколькими сверстниками, пока Сибил не обнаружила это и не заблокировала курс. Они пытались учить других, тех, кто хотел, но без бумаги или портскринов это был медленный, утомительный процесс.
Тем не менее большинство из них хотели получать знания. Было в этом что-то освобождающее. Что-то мощное.
Кресс подумала, что Сибил тоже это знает, иначе не выступала бы против.
Сибил принялась расхаживать вдоль ряда, заглядывая каждому в глаза, хотя большая часть детей опускала взгляд при ее приближении. Она двигалась словно кошка — гордая, избалованная, охотившаяся ради забавы, а не пропитания. Охрана ждала у дверей, таращась невидящим взглядом на противоположную стену.
— Если бы для вас было важно уметь читать, — сказала Сибил, — неужели я не позаботилась бы об этом? Но вы тут не для того, чтобы получать образование. Вы здесь потому, что есть надежда исцелить вас. Вы здесь, чтобы снабжать нас кровью, чтобы мы могли изучить ваш порок, и тогда однажды мы, возможно, узнаем, как его исправить. Когда придет этот день, вы будете возвращены на Луну полноправными гражданами. — Ее слова зазвучали резче. — Но до этого дня вам нет места в цивилизованном обществе, и нет иного предназначения, кроме как давать кровь, бегущую по вашим венам. Чтение — это привилегия, которой вы не заслужили.
Она остановилась перед Кресс и посмотрела на нее. Кресс невольно сжалась. Нет, медали за отвагу сегодня не будет.
Чтение было привилегией, которой она не заслуживала. Вот только… она чувствовала, что это не так. Она выучила язык компьютеров и сетей, и она выучила язык букв и звуков, и все это она сделала сама. Разве в этом не было заслуги?
Но сейчас это не имело значения. Знание было тем, что Сибил никогда не сможет у нее отнять.
— Крессида.
Она задрожала и заставила себя поднять взгляд. Внутренне приготовилась к выговору… Сибил выглядела очень сердитой.
Но вместо этого она сказала:
— Сегодня твою кровь возьмут первой, а потом ты подготовишься к переезду. У тебя новое назначение.
Следуя за госпожой по подземным туннелям, соединявшим помещение, где держали пустышек, с остальной частью лунной столицы, Кресс прижимала бинт к сгибу локтя. Пустышек держали в изоляции, поскольку считалось, что они опасны. Они не поддавались манипуляциям, а это значило, что они представляют собой потенциальную угрозу для королевы и аристократии, для тех, кто мог манипулировать умами окружающих. Именно разъяренная пустышка и убила предыдущих короля и королеву, и это стало главной причиной их изгнания.
Кресс слышала эту историю сотню раз — доказательство, что люди вроде нее не имеют права жить рядом с другими лунатиками. Что они должны быть исправлены, прежде чем им можно будет доверять. Но она все равно не могла понять этого.
Она знала, что не представляет опасности. И остальные пустышки были такими же детьми, как она. Почти всех их забрали из семьи еще в младенческом возрасте. Как мог кто-то настолько могущественный как королева Левана бояться кого-то вроде нее? Но сколько бы она ни пыталась получить объяснение от Сибил, ее постоянно одергивали. «Не спорь. Не задавай вопросов. Дай руку».
Но когда Сибил узнала о том, что Кресс увлекается компьютерами, она начала обращать на нее чуть больше внимания. Это расстроило некоторых других детей. Они говорили, что Кресс становится любимицей. Завидовали тому, что Сибил постоянно забирала ее из спален: никто больше не покидал эти помещения, а Кресс несколько раз даже водили во дворец. Эту историю младшие никогда не уставали слушать, даже несмотря на то что Кресс провели туда через вход для прислуги и сразу же отправили в комнату охраны. Она не видела ни тронного зала, ни чего-либо интересного, и конечно же она не видела королеву. Но все равно она видела больше, чем кто бы то ни было в спальнях, и им нравилось, как она снова и снова рассказывает эту историю.
Кресс подозревала, что Сибил снова поведет ее во дворец, но госпожа повернула не туда, куда они сворачивали раньше. Кресс едва не споткнулась от неожиданности. Охранник, шагавший на расстоянии вытянутой руку от нее — потому что она была опасна, — бросил на нее холодный взгляд.
— Куда мы идем, госпожа?
— В доки, — честно ответила Сибил.
«В доки. В доки для космических кораблей?»
Кресс нахмурилась. Она никогда раньше там не была.
Сибил хочет, чтобы она перепрограммировала оборудование для наблюдения на одном из королевских кораблей? Или нужно обновить параметры корабля, прибывающего в Артемизию или покидающего ее?
Или…
Ее сердце забилось сильнее, хотя она очень старалась успокоиться. Она не смела надеяться. Она не могла позволить себе радоваться. Но мысль о том, что, может быть, Сибил возьмет ее на корабль… Что, может быть, она отправится в космос…
Это желание было невыносимым. Она знала, что не может позволить себе даже мечтать об этом, но все равно мечтала. О, какие истории она сможет рассказывать! Малыши будут толпиться вокруг, чтобы послушать про космическое приключение. Она начала смотреть на коридор по-новому, пытаясь запомнить каждую деталь.
Но коридоры с округлыми отполированными стенами были настолько безликими, что рассказывать нечего. Пока нечего.
— Госпожа, — отважилась спросить она, — что я должна буду сделать в доках?
Сибил молчала так долго, что Кресс уже пожалела, что спросила.
Может быть, она разозлила ее. Сибил не любила, когда ей задавали глупые вопросы. Ей вообще не нравилось, когда Кресс говорила что-либо, кроме «да, госпожа» и «конечно, госпожа», и «я буду счастлива сделать это для вас, госпожа».
И хотя Сибил никогда ей не нравилась… Хотя она боялась ее, сколько себя помнила… Кресс все же хотела нравиться Сибил. Она хотела, чтобы госпожа гордилась ею. Она представляла себе, как Сибил хвастается ею королеве, говорит о юном даровании, которое оказалось под ее опекой, и может принести короне гораздо больше пользы, если ее не станут все время держать в этих спальнях. Кресс надеялась, что сможет впечатлить Сибил настолько, что однажды сама королева заметит ее.