я леди, погибшая в пожаре. И что стало с ее мужем? Действительно сошел с ума и покончил с собой? А ее дети? Были ли они у нее?.. О женщине не было известно ничего, кроме четырех строчек на надгробном камне и сбивчивом рассказе старой женщины — единственной, в чьей памяти она осталась. Была ли она красивой? Каков был ее нрав? Ричарду вдруг представилась стройная темноволосая дама в легком белом платье начала века, гуляющая по саду дома Черрингтонов — дома, тогда еще принадлежавшего ей. Она легко скользит над землей, чуть приподняв длинный шлейф своего платья, оборачивается и улыбается ему такой знакомой улыбкой…
Но что за наваждение! Молодой человек покачал головой и сам рассмеялся своей сентиментальности. То улыбается ему Амелия, так же, как и день назад, когда они шли вдоль ручья, взявшись за руки.
Но прежде, чем отправиться по своим делам дальше, он еще ненадолго задержался у могилы Элинор Вудворт, чтобы выдрать несколько безобразных сорняков, разросшихся у надгробия, и расчистить дорожку перед ней. Уже отойдя на пару шагов от могилы, он вдруг наклонился и сорвал несколько стеблей водосбора, росших среди сорных трав — невесть какой букет для такой леди! — и положил их на плиту.
Поезд из Чатема прибыл на станцию «Черинг-Кросс» без четверти двенадцать, и, несмотря, на раннее время, Ричард понял, что успел уже порядком проголодаться. Он должен был успеть сегодня посетить банк и нотариуса, зайти на чай к кузине Мэйбл и объявиться перед мистером и миссис Харви с радостной новостью от Черрингтонов, чтобы обговорить все детали. Но больше всего ему хотелось найти этого МакМиллана, который мог пролить свет на фантазии Амелии по поводу дома. В конце концов, раз эта мысль уже второй день не дает ему покоя, с ней следует разобраться!
Но вместо этого молодой человек направился на Пэлл Мэлл, где рассчитывал перекусить и отдохнуть. Клуб «Атенеум» располагался совсем недалеко от Стрэнда, куда прибывал его поезд, и Ричард решил прогуляться пешком. Хоть солнце и было спрятано от прохожих за густым слоем смога, погода стояла преотличная, и Ричард неторопливо шагал по Трафальгарской площади, раздумывая, что неплохо было бы купить дом именно здесь, например, на Уайтхолл или Реджент-стрит. Или, быть может, подальше на Мэлле, зато с видом на парк Сент-Джеймс? Пока это были лишь мечты: как бы Ричард того ни хотел, он не мог себе позволить переехать с молодой женой в самый престижный район Лондона и занять трехэтажный дом. Он уже присмотрел несколько подходящих вариантов на севере Лондона, в спокойном, и, как бы охарактеризовала его миссис Харви, респектабельном Хампстеде, вдали от городской суеты и грязи. Амелии должно там понравиться — да и много ли она видела в Лондоне, сидя безвылазно в своем доме?..
Незаметно для себя Ричард подошел к трехэтажному зданию с колоннами, построенному в стиле классицизма и напоминавшему скорее музей изящных искусств, нежели мужской клуб. Бросив шляпу и перчатки вышколенному лакею, который почтительно поклонился и исчез, Ричард прошел по хорошо знакомому залу с колоннами и огромной лестницей, ведущей наверх, и зашел в помещение справа — обеденный зал, который, несмотря на ранний час, был полон. Разумеется, господа Арнольдс, Грэнфилд и Бизли, а также множество других знакомых и не очень Ричарду лиц были уже здесь. Порой молодому человеку казалось, что они здесь жили: всех их, лишь немного измененным составом, можно было застать и в самое раннее время за утренним чаем, и встретить вечером за покерным столом.
Грэнвилл помахал ему рукой, и Ричард направился к их столику сквозь густую завесу сигаретного дыма.
— Харви, ты в Лондоне? — поприветствовал его Бизли, коренастый юноша неопределенных лет, напоминавший болонку в сюртуке и бабочке.
Как всегда незаметно появившийся официант принес обеденную карту и сменил заполненную пепельницу.
— Ты разве не должен быть в… в…
— Эссексе, — пришел ему на помощь Грэнвилд, не отвлекаясь от своей холодной телятины.
— Вообще-то, в Кенте, — поправил Ричард. — И на днях я снова туда возвращаюсь.
— Так понравились кентские просторы и верфи? И… что там у них вообще есть?
— Поверь мне, друг мой Арнольд, много чего прекрасного… Сэндвич с беконом и язык, — обратился он к подоспевшему официанту. — И шардоне на наш столик, нам есть, что отпраздновать.
— О, да Кент богат хорошими новостями! Что же за повод? — поинтересовался Бизли.
— Похоже, друзья мои, я женюсь.
Ричард поднял свой бокал, за столом повисла напряженная тишина.
— Одумайся, Харви! Еще не поздно!
— Увы, — покачал тот головой. — Все решено…
— И кто же счастливица, захомутавшая тебя? Мы ее знаем? Она из Лондона? Она не бывала на балах у леди Лавгуд? — казалось, Бизли не собирался прекращать поток вопросов, и сами они интересовали его больше, чем ответы.
— Едва ли вы ее знаете, — усмехнулся Ричард. — А вот я знаю ее с самого детства. Теперь же мы с ее отцом решили, что не имеет смысла и далее тянуть, если все было ясно с самого начала.
— И сколько же ей лет?
— Семнадцать.
— Семнадцать?! — Грэнфилд поперхнулся своей телятиной и отодвинул тарелку. — Ну тогда ясно, почему мы ее нигде не видели — она, наверное, и в Сезоне еще не участвует.
— Отец спешит избавиться от своего счастья, его можно понять, — засмеялся Бигли, который сам не так давно счастливо избежал уз Гименея с некой великовозрастной дочерью баронета из Бристоля и был весьма доволен такой удачей.
— В январе ей уже будет восемнадцать, — Ричард будто бы и не слышал подколок, неторопливо разрезая говяжий язык на мелкие кусочки. — Разве не чудесный возраст?
— Воистину. Воспитаешь, как тебе самому того захочется, раз она еще такой ребенок. Как она вообще? — не унимался Бигли.
— Хороша, — коротко ответил Ричард.
— Как белый голубь в стае воронья среди подруг красавица моя! — рассмеялся Грэнфилд.
— Никто и не сомневался, что наш Ричард Харви не выберет себе дурнушку! Блондинка, я полагаю?
Он кивнул.
— Твоя Бекки тоже блондинка, — отчего-то вдруг вспомнил Арнольдс. — Где она сейчас? Ты когда к ней в последний раз на Друри-лейн захаживал?
— Я давно у нее не был, — пожал плечами Ричард, — а почему это так тебя интересует?
— Ну, коль скоро ты станешь женатым человеком, не пристало тебе ходить к модисткам и актрискам из Ковент-Гардена, а вот я взял бы ее себе под крылышко.
— Не торопись, вдруг Харви решит оставить ее про запас, — усмехнулся Грэнфилд, выпуская колечко дыма изо рта. — Кто знает, как сложится…
— Кто знает, мистер Грэнфилд, кто знает, — задумчиво проговорил Ричард.
— И все же, расскажи про невесту, эта Бекки никому не интересна, кроме Арнольдса!
— Она пока еще мне не невеста, мы объявим о помолвке в середине лета. Быть может, я привезу ее в Лондон — я видел, что кентская идиллия надоела ей. И пока не кончился Сезон, может быть, свожу на ужин к кузине — вы же знаете, какие вечера она устраивает.
— Сколько таинственности! Неужели мы, твои лучшие друзья, не можем узнать даже ее имени?
— Всему свое время, — с этими словами Ричард достал из кармана жилета часы и нахмурился. — И, думаю, мне уже пора.
— Куда торопиться! Ты разве не сыграешь с нами партию в бильярд? Бигли так страдает, что лишился партнера, у которого он хоть иногда мог бы выигрывать, правда, Бигли? — Грэнфилд беззлобно потрепал своего соседа по столу, но тот лишь насупился.
— К сожалению, у меня нет времени ни на бильярд, ни даже на сигару. Мне еще нужно найти некого Гордона МакМиллана, а для этого придется ехать на другой конец Лондона.
С этими словами Ричард встал и собрался уже уходить, как Арнольдс его остановил.
— Постой-ка, МакМиллан… Я слышал эту фамилию!
— Полагаю, каждый второй шотландец имеет такую же. Или Мак-еще-что-нибудь.
Арнольдс задумчиво забарабанил пальцами по столу.
— МакМиллан, МакМиллан… Постой, он тебе что-то задолжал?
— С чего бы? — удивился Ричард.
— Я знаю одного МакМиллана, точнее, мой дядя его знает — хоть и мечтает забыть. Тот должен ему сотню фунтов вот уже вечность.
— Твой дядя страдает из-за какой-то сотни? — удивился Бигли. Дядя Арнольдса имел титул и место в палате лордов, а доход с его земель позволял содержать не только собственную семью, но еще и нерадивого племянника, который к тридцати годам не придумал ничего лучше, как днями напролет сидеть в «Атениуме».
— Мой дядя отзывался о нем, как о неприятном и мелочном человеке, которому помог только из уважения к его семье и родителям. Только вот не знаю, как его зовут, дядя именовал его исключительно шотландским проходимцем.
— Непросто будет найти шотландского проходимца в Лондоне, — протянул Ричард, поднимаясь со своего места и доставая из кармана сложенную вдвое бумажку. — Но мне повезло, и у меня есть его адрес, и теперь мне предстоит далекий путь на Уорик-лэйн.
— Что тебе вообще от него надо? Раз он ничего не задолжал…
— Он может рассказать одну интересную историю, — загадочно проговорил Ричард. — Про фамильные тайны, проклятия и привидения…
— И пиратские сокровища? — уточнил Бигли.
— И проделки фэйри, — кивнул Ричард. — Но едва ли он окажется хорошим сказочником! А теперь, друзья мои, прошу меня извинить, но время не ждет.
— Не пропади там! — предостерег его перед опасным путешествием Грэнфилд.
— И передай привет от дяди, — напомнил Арнольд.
Распрощавшись с друзьями, Ричард еще раз взглянул на часы и поспешил к выходу.
Уорик-лэйн кардинально отличалась от фешенебельного Пэлл-Мэлла, где находился джентльменский клуб. Нет, трущоб здесь не было: вдоль улицы выстроились кирпичные дома, добротные, хотя и простые с виду. Нищих и торговок, которых порой было трудно отличить друг от друга, здесь было не больше, чем в других частях города — они предпочитали клянчить деньги там, где те водились. Здесь же обитали ремесленники, продавцы и те рабочие, которым удалось поднять голову и накопить на возможность жить среди тех, кто страстно желал примкнуть к среднему классу.