Я демонстративно отвернулась, но она не унималась:
— Позолоти ручку, вижу, деньги ждут тебя большие…
— Не могу я ничего позолотить, я еще только жду их, больших.
— Что, совсем ничего нет?
— Совсем-присовсем, — для пущей убедительности я вывернула пустые карманы.
Женщина смерила меня ледяным взглядом и отцепилась.
Не прошло и нескольких минут, как ко мне приблизился высокий человек в поношенном коричневом плаще и стал пристально меня разглядывать. На всякий случай я поплотнее закуталась в куртку и натянула шляпу на нос.
— Эй, парниша, — услышала я над ухом хриплый голос.
— Гляди-ка, что у меня есть!
Я сразу же зажмурилась, как только он распахнул полы длинного плаща.
— Брать что будешь? Недорого.
Услышав эти слова, я открыла один глаз. Рассмотрев, что изнанка плаща полностью «украшена» ножами, кастетами и часами на массивных цепочках, открыла и второй:
— Денег нет.
Он выругался и отошёл.
Тот час меня кто-то обнял, я обернулась, ожидая увидеть Данияра, но на моей шее повисла огненно-рыжая, растрёпанная девица.
— Салют, сладкий мой котёночек, поразвлечься не желаешь? — и подмигнула мне криво размалёванным чёрным глазом.
— Нет.
— Что ж так? — она пробежалась длинными ногтями по моей шее.
— Денег нет.
— Когда будут, приходи. Молоденький, хорошенький, сделаю скидку, — рыжая сладко улыбнулась ярко-красными губами.
— Зайду обязательно.
Только я наклонилась погладить тёршуюся о ноги полосатую кошку, как шатающейся походкой приблизился следующий посетитель. Это был старый, давно не просыхающий матрос в грязной изодранной куртке, рукав которой болтался сам по себе и чудом не падал на землю.
— Эгей, брат, — он похлопал меня по плечу, а меня чуть не вывернуло от стойкого запаха перегара, — пойдём, выпьем, друг мой!
Я отрицательно покачала головой, закрываясь рукавом.
— Милейший, за бутылочку рома или хотя бы за кружку эля, я поведаю тебе нужную информацию: куда лучше наняться, и какова оплата, а ещё расскажу о несметных сокровищах проклятого острова.
— Денег нет, кхе-кхе, — я изо всех сил старалась не дышать.
— Весьма прискорбно, но не смертельно. Всего доброго, молодой человек. Как говорится, всех благ и попутного ветра!
Он, наконец, прекратил раскланиваться и удалился.
Стоило мне отдышаться, как я почувствовала чью-то руку на моём плече.
— Денег нет, — привычно ответила я.
— Согласен бесплатно, — раздался в ответ знакомый голос.
— Ну, наконец — то! — подпрыгнула я, забирая из рук Данияра леденцы. — Какие же противные люди бывают, веришь?!
Данияр молча взял наши «клунки», а я — обтянутый кожей медицинский ящик, и мы направились к причалу.
На деревянных мостках возле небольшого обшарпанного судна с криво выведенной на борту надписью «Мидема» с дымящейся трубкой в зубах стоял седой плотный мужчина в новеньком кителе. Обернувшись, он поздоровался за руку с Данияром, а меня, стоящую рядом с торчащим изо рта леденцом, брезгливо осмотрел и поморщился. Дальше он общался только с Данияром.
— Рейс первый?
— Никак нет. Ходил в Галтию в качестве второго штурмана.
— Ладно. Туда везём соль. Обратно — товар, — он хитро прищурился. — Покажешь себя — получишь долю.
— Идёт, — Данияр ещё раз обменялся с ним рукопожатием.
— А это и есть лекарь? Кабы его за борт не смыло, на корм креветкам, — капитан крякнул, что, видимо, означало, что он несказанно рад своей удачной шутке.
— Студент ещё. Но ученик самого Лучезара Недведича. Я за него ручаюсь.
— Ладно, бес с ним, — прищурился капитан и добавил, обратившись ко мне: — Ничего, кроме харчей, не получишь. Иди в трюм, выбирай гамак. И шмотки туда же.
Но Данияр нe сдвинулся с места:
— Капитан, так не пойдёт. Мы договаривались, что лекарю негоже плыть с пьяной матроснёй.
— Ты слова — то подбирай!
— Вы еще скажите, что этот сброд в адмиралтействе, а не по дешевым кабакам наняли!
Капитан молчал, сверкая глазами и усиленно пыхтя трубкой. Данияр, видя его недовольство, сменил тон:
— Это же не потому, чтоб студенту комфортно было. Ему ведь надо все свои склянки-пробирки расставить и больных при необходимости принимать.
— Ну нет у меня отдельной каюты, хошь, к себе его забирай!
— Заберу. Студент тихий, мешать не будет.
Капитан сплюнул под ноги и по раскачивающемуся в разные стороны трапу взошёл на корабль.
Мы внесли вещи в нашу каюту, при этом я из-за надвинутой на глаза шляпы больно ударилась головой о низкий дверной проём. Обстановка оставляла желать лучшего: у одной стены привинченный к полу большущий сундук с картами, чернилами, перьями и разнообразными свитками, у другой — прибитая намертво узкая койка, у круглого окошка массивный письменный стол с масляной лампой и разными неизвестными мне инструментами, да два обшарпанных деревянных кресла.
Только я сняла шляпу и присела на жёсткую постель, наблюдая за разбирающим вещи и копошащимся в сундуке Данияром, как дверь распахнулась. Два морехода, один из которых был одет в полинявшую полосатую рубаху, а другой — в старый и залоснившийся кожаный жилет на голое тело, внесли связанное в узел одеяло.
Молниеносно натянув на глаза шляпу, я спрыгнула с койки.
— Дополнительная постель по распоряжению капитана, — сказал тот, который был в жилете, швырнув «постель» на давно не мытый пол. — А на лечение когда можно приходить?
— Какого ляда вы тут зубоскалите? А ну на палубу, сейчас отчаливаем! Живо! — Данияр быстро нашёл выход из положения.
Когда за ними захлопнулась дверь, я снова уселась на кровать, стягивая шляпу:
— Да… Чувствую, плаванье будет трудным.
— А кто сказал, что будет легко? Располагайся, давай, а я наверх. И, кстати, посмотри, какую прелесть я тебе прикупил: будешь, как настоящий лекарь.
Я взглянула на протянутый Данияром мужской белокурый парик с кудряшками и перевязанным чёрной лентой хвостиком и прыснула со смеху:
— Я буду на пугало похожа.
— Это лучше, чем бояться снять шляпу, остальные вещи вот в этом тюке, — он нахлобучил мне парик и покинул каюту.
Оставшись одна, первым делом я порылась в своих вещах и достала зеркало. Страшная, как чума. Ну да ладно, не на танцы ведь собралась — можно и потерпеть. Разобрав указанный Данияром тюк, я сняла одежду и натянула на себя кремовые панталоны, белые чулки, тонкую рубашку с кружевными манжетами и нелепым бантом на шее и удлинённый приталенный камзол некрасивого коричневого цвета. Ну, и напоследок — туфли с квадратными носами на небольшом каблуке с блестящими медными прятками. Ужас. Я бы даже не стала общаться с парнем, который носит такое. Неужели и Тэодор будет вот так же выглядеть, когда выучится? Мне стало смешно, когда я представила себе крупного широкоплечего Тэодора в узких панталонах и дурацком парике.
В тяжёлом медицинском ящике лежали аккуратно сложенные бумажные кулёчки и пакетики, глиняные горшочки, запечатанные воском, и множество причудливых баночек и пузырьков. K моему счастью, всё это богатство было подписано ровным, мелким и округлым, как бисер, почерком. Чего здесь только не было: «От зубной, головной и суставной боли», «От желудка и расслабления оного», «Целебная мазь от ран, ожогов и проч.», «От боли за грудиной и обмороков», «От кашля и грудной жабы», «От морской болезни», «От нервов, тревоги и бессонницы», «Растирание от спины и ушибов». Меня смутило то, что в некоторых склянках я увидела сушёных насекомых, чьи — то вяленые лапки и даже зубы. Ну что ж, аптекарю-то виднее. Ещё большее удивление я испытала, увидев «лекарские инструменты». Как по мне, так это больше походило на орудия пыток: стальные клещи, ножи, спицы, иглы и нитки, две пилы (большая и поменьше), нечто похожее на кляп для рта и мягкая груша с медным наконечником. Меня прямо передёрнуло от этого зрелища, даже в голове не укладывается, что можно этими штуками с живым человеком вытворять. Сложив всё обратно в сундук, я задвинула его поглубже под койку. Авось, и не понадобится.
Выглянув в круглое окошко, я с удивлением обнаружила, что берег заметно отдалился. Только сейчас я обратила внимание на небольшую качку и поскрипывание корабельных снастей. Мне очень захотелось выйти на палубу и подышать свежим морским воздухом, провожая всё отдаляющийся берег, нo попадаться лишний раз на глаза капитану как-то не хотелось. К тому же, солнце уже садится, а значит — глаза меня выдадут.
Вскоре вернулся Данияр, зажёг масляную лампу и уселся за стол.
— Не скучала? — поинтересовался он, доставая из ящика стола бумаги и перо.
— Некогда было. А что это ты делаешь?
— Нужно курс прокладывать по широте и долготе и отмечать на карте пройденное расстояние. Ладушка, ты не обижайся, если меня долго не будет.
— Я и не собиралась. Ты и так молодец, что мы сюда попали. И не стоит назвать меня Ладушкой, солидному лекарю не к лицу такое имя.
— Ах, ну да. Опять Молчаном будешь?
— Угу.
— Я надеюсь, у тебя есть план, согласно которому мы будем действовать, когда прибудем в Вышеград?
— Почти… Работаю над деталями, — на самом деле никакого плана не было и в помине. — Данияр, а давай на всякий случай ты разработаешь еще один план, запасной.
— Ясно. Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
— Одно я знаю точно: нужно попасть на маяк у берегов Галтии. Моё чутьё меня никогда не подводит.
В дверь постучали.
«Ужин! Жрать подано!» — раздался хриплый голос.
Данияр вопросительно глянул на меня, я замотала головой.
— Я принесу нам ужин, вдруг позже захочешь, — поднялся он с места.
Не прошло и полугода, как Данияр вернулся. С пустыми руками.
— Тебя только за смертью посылать! — я сидела на койке, скрестив руки иноги.
— Ты же не хотела.
— Так уже захотела. Полночи тебя не было!
— Короче, знахарь. Высшие чины обедают и ужинают вместе. Так принято. Ну, и интеллигентного воспитанного лекаря решили пригласить. А если я тебе всё на подносе приносить буду, ещё решат, не ровен час, что у нас с тобой очень близкая дружба. Это вам не при дворе его величества. А на флоте с этим строго, еще за борт выбросят.