— А ещё мой отец говорил, что я воспитывалась в Лунной Обители. Это где-то рядом?
— Не совсем. Это много севернее, за Златоселищем. Там и люди-то практически не живут. Только волки, олени да нерпы.
— Кто?
— Не суть.
— Расскажи, что это такое? Зачем туда забирают девушек?
— Никто ни кого не забирает. Женщина может прийти туда в любом возрасте, если устала от быта и повседневной жизни и если решит, что её призвание — помогать другим и нести древние знания.
— То есть любая желающая, узнав об этом месте, может туда уехать и стать Лунной Дочерью?
— Мы, все женщины, по сути своей и являемся дочерями луны. Просто не все об этом знают и помнят. Женщина по своей природе — магическое существо, потому что женская природа — интуитивная. А обострённой интуицией наделяет нас лунная энергетика. Своей магической природой мы обязаны луне. Женщина всегда подвластна её изменчивости и течению её энергий. Это она делает всех нас немножечко ведьмарками.
— И любая женщина может изготавливать для себя лунный эликсир?
— Абсолютно любая. Пить лунное серебро, умываться им, купаться в лунном серебре. И это пойдёт ей на пользу — повысит привлекательность, притягательность и женственность, улучшит происходящие в её теле процессы, омолодит. В обители обучают тех, кто готов посвятить лунной магии всю свою жизнь. Там учатся изготавливать зелья с учётом лунных фаз, узнавать, какая магия наиболее действенна в какой из лунных дней, вычислять, в каком созвездии в данный момент находится луна и как направить это во благо, учатся улавливать энергетические потоки живых существ и налаживать их, чтобы изгнать болезни и недомогания. Ворожить, заговаривать, гадать на картах, подбирать нужные минералы и камни для оберегов, и еще многое-многое другое. Можно пробыть в обители столько, сколько требуется для обретения душевного равновесия, и вновь вернуться домой, к обычным делам. Лишь те, кто готов посвятить этому всю жизнь, проходят обряд посвящения. Судя пo твоей метке на шее, ты через это прошла. Те немногие женщины постигают великие сакральные тайны, они способны воздействовать на людей, животных и растения. Потому что Луна влияет на все живущие под ней организмы.
— А можно направлять эти знания во вред?
— Конечно. Но это — опасная затея. Став на эту стезю, бывает очень трудно остановиться.
— Спасибо тебе большое! — я обняла её и поднялась с кушетки. — Ни чуть не жалею, что отправилась в столь дальнее путешествие. Мне было очень приятно с тобой познакомиться.
— Мне тоже. Береги себя. Пусть Мать-Луна тебе благоволит!
Мы ещё раз обнялись, и я вышла.
Данияр сидел на траве и беседовал с извозчиком. Завидев меня, они поднялись. Парнишка, испуганно озираясь, стал выводить из пышной клумбы свою лошадь, а Данияр направился ко мне.
— Ну, как прошло?
— Всё просто замечательно.
— А серебро? Дала?
— Объяснила, как делать. Я должна заняться этим сама.
— Я рад, — он обнял меня и повёл к коляске. — Наконец-то ты придёшь в себя и обретёшь душевное равновесие.
По дороге в город я вкратце пересказала Данияру суть беседы. Было решено, что больше незачем здесь задерживаться. Завтра мы прогуляемся в порт и узнаем, как нам быстрее добраться до родной краины.
— Если мы здесь последний день, то будет глупо проспать его до вечера, — хитро улыбнулся Данияр.
— Согласна. Давай лучше погуляем по городу, чем устроим чаепитие в беседке.
— Какая же ты сегодня послушная, — прижал он меня к себе и поцеловал в макушку.
Извозчик устроил нам небольшой экскурс по городу, каждый раз останавливаясь в памятном, интересном месте. Вконец измотав своего верного коня, он высадил нас у башни с огромными часами. Прогулявшись пo небольшому тенистому скверу с густо облепленными детьми каруселями, мы спустились к набережной.
Меня весьма заинтересовало особо обустроенное место для купания горожан. Надпись на куске дерева гласила: «Городская купальня». Для этого развлечения была выделена часть набережной, скрытая высоким забором. Но, поскольку он был довольно-таки дырявым, я не преминула туда заглянуть. Ведь всё, что намеренно прячут от людских глаз, всегда интересно. Посмотрев в дыру, я рассмеялась — там купались мужчины в смешных полосатых пижамах. Некоторые отдыхали, развалившись в плетёных креслах и потягивая пиво из глиняных кружек, бочки с которым находились здесь же. Заглянув в другое отверстие, едва не заплакала — так стало жаль купающихся в громоздких тяжёлых балахонах женщин, еще и таскающих за собой своих малолетних отпрысков. Ни о каком пиве, квасе и других излишествах не было и речи. Вместо плетёных кресел виднелись расстеленные на гальке рушники.
— Данияр, пойдём купаться!
— Неужели ты на море нe насмотрелась за последние дни? Я-то думал, что тебя от него уже воротит.
— Посмотри, как там интересно! Где мы еще такое увидим? Пойдём, а? Я же вижу, что тебе хочется!
— Только ненадолго. Встречаемся, когда часы пробьют три.
— Договорились. Итак, мальчики — направо, девочки — налево…
Я прошлась по каменистому берегу, рассматривая, как женщины плещутся в мутной воде. Потом нашла более-менее свободное местечко, сняла платье, и, оставшись в короткой нижней рубашке на тонких бретелях, зашла в воду. Проплывая туда-сюда вдоль берега, я каждый раз с кем-нибудь сталкивалась. Поняв, что удовольствия от такого плаванья я не получу, вышла на берег и присела на большой камень, закрывая глаза и подставляя лицо тёплому солнцу.
— Извините, что мешаю, — услышала я над ухом голос и обернулась.
Передо мной стояла девушка в нелепой пижаме, к которой вдобавок ещё была пришита пышная до колен юбочка.
— Вон там шатёр для переодевания купальных костюмов, — она указала рукой в направлении полосатого шатра.
— Ну, и?
— Если вы забыли свой купальный костюм, то его можно взять в аренду.
— Спасибо за заботу, мне не нравятся эти шутовские наряды.
— Мне вообще-то тоже, — она присела рядом. — Но без них — никак. Ты не заметила, какие косые взгляды бросают на тебя находящиеся тут женщины? У тебя же всё просвечивается!
— Знаешь, косые взгляды меня всегда волновали меньше всего. Зачем напяливать на себя такую ерунду, если эта купальня предназначена специально для женщин? Никто не увидит твои плечи, не похвалит ноги и не оценит талию.
— А вдруг кто-нибудь заглянет?
— А это уже его проблемы.
Девушка улыбнулась и, последовав моему примеру, повернулась к солнцу, оголяя плечи.
Вдруг купающиеся женщины загалдели и запричитали, поднимая брызги и гурьбой выбегая на берег. Поднявшись с горячего камня и закрывая от слепящего солнца глаза, я пытаясь рассмотреть, из-за чего такой переполох.
— Ой, мамочки!
— Ой, люди добрые!
— Утопла, утопла!
— Ой, горе-то! Что ж это делается?!
Я подбежала к кричащей у самой воды женщине:
— Кто-то тонет? Я никого не вижу.
— Да утопла уж! Смотрю — руками машет, потом глядь — а уж нету, утопла!
Другие матроны тоже стояли на берегу, всхлипывая и качая головами.
— Где вы её видели? — крикнула я.
— Ой, мать моя, женщина! Жалко-то как!
— Где? — тряхнула я её за плечи.
Она указала трясущимся пальцем в сторону.
Прыгнув с разбегу в воду, я поплыла. Ныряя в мутной воде, было трудно что-либо рассмотреть. Но мне это удалось — лиловый купальный костюм был хорошо заметен в толще воды. Нырнув еще раз, я обняла несчастную и изо всех сил рывком дёрнула её наверх. Несмотря на свою худобу, она оказалась ужасно тяжёлой. Я и сама наглоталась солёной воды прежде, чем дотащила её до берега. На помощь мне ринулась недавно беседующая со мной девушка. Вместе мы смогли быстрее вытащить бедолагу на берег.
Губы у неё посинели, пальцы неестественно скрючились. Толпа женщин молча обступила нас, охая и вздыхая. Я дотронулась до её груди и закрыла глаза. Кажется, тепло сердца еще чувствуется. Слабое, но есть, всё же я никак не могла запустить его, поймать тот поток, о котором говорила Эйва, и заставить его биться.
— Постой! — убрала мою руку девушка. — Она воды наглоталась!
Мы перевернули женщину, приподняли над землёй и принялись трясти и всячески хлопать по спине. Я уже собиралась опустить руки и признать поражение, как несчастная начала кашлять, изливая на камни потоки морской воды. Затем она перевернулась на спину, судорожно хватая воздух, как выброшенная на берег рыбёшка. Теперь уж за дело взялась я, запуская сердце, подогревая кровь, прочищая лёгкие и успокаивая нервы. Одна из женщин принесла и набросила на плечи спасённой одеяло.
— Вот видите, — обратилась я к купальщицам. — Это всё ваши дурацкие костюмы, когда они намокают, то просто тянут вас ко дну.
Женщины молчали. Только смышлёная (вся в меня) девушка не растерялась:
— А вообще нужно учредить команду хорошо плавающих женщин для спасения утопающих. И наблюдательный пост.
Все присутствующие дружно закивали головами.
— Спасибо, вы оказались в нужное время в нужном месте, — подняла глаза спасённая женщина, всё ещё кашляя и отбивая зубами дробь.
— Чего не скажешь о вас.
Часы ещё не успели пробить три, как я уже сняла в шатре мокрую сорочку, набросила на голое тело платье и решила ускорить Данияра. С третьего раза мне удалось запрыгнуть на разделяющий купальни забор и повиснуть на нём.
Данияр наблюдал за мужчинами, которые стоя в кругу, перебрасывают друг другу круглый кожаный и чем-то набитый предмет, отбивая его руками и ногами. Ну, как комедианты какие, честное слово!
— Да-а-ни-и-яр! — закричала я. Обернулись все. Сомневаюсь, что это имя является столь распространённым, чтобы все купальщики на него отзывались. — Я уже иду-у!
Он кивнул головой. А я, не рассчитав амплитуды болтающихся в воздухе ног, свалилась на запретную территорию и вдобавок ушибла руку.
— Ничего-ничего, до свадьбы заживёт, — объясняла я бросившимся поднимать меня мужчинам. — Я ненадолго, уже удаляюсь. Ещё раз простите за беспокойство.