— Ни один мужчина не имеет права осквернять Обитель, пересекая её порог. Это приказ Луноликой, — девушка разговаривала исключительно со мной, даже не смотря в его сторону.
— Ладно, раз уж приехали — иди, я подожду.
— А вдруг это долго?
— Ничего страшного, мы с Котлетой будем ждать вон там, под соснами. Ты идти-тo сама сможешь? — он аккуратно снял меня с лошади.
— Смогу, уже всё прошло — солгала я и шагнула в тёмный проём.
Выйдя на свет в широком белокаменном дворе, я пошла вперёд, оглядываясь и рассматривая постройки со множеством тонких окошек и барельефов. Всё это казалось мне смутно знакомым, что-то вертелось в голове, только никак не получалось зацепиться за это воспоминание, чтобы оформить его в законченный образ.
— Лада! — услышала я женский голос и обернулась.
Ко мне приближалась невысокая полная женщина в белом платье.
— Здравствуй, моя хорошая! — обняла она меня.
— Здравствуйте.
— Не ожидала тебя здесь увидеть. Гляжу, ты изменилась. В лучшую сторону. Поздравляю, — она улыбнулась и снова обняла меня. — Твоя комната уже занята, я подыщу тебе что-нибудь.
— Не нужно, я здесь ненадолго. А вы — Светозара?
— Я — Райна. Светозары давно нет с нами. Ты ведь сама знаешь, что она была казнена в Вышеграде несколько лет назад. Или не знаешь? — она приложила руку к моей голове. — Лучше тебе сразу увидеться с Луноликой, она единственная, кто может дать тебе ответы на твои вопросы.
Женщина повела меня по выложенной деревянными кругляшами тропке в крытую оранжерею. Проводив меня до входа, она еще раз обнялась и оставила меня одну. Войдя внутрь, я обнаружила множество растений: и знакомых мне овощей и фруктов, и совсем неизвестных, а также много душистых ярких цветов и пышной зелени. Крыша была прозрачной, местами чуть приоткрытой, из-за чего чувствовался лёгкий ветерок, даже спасительный в этой духоте и влажности. Я шла вперёд, рассматривая кружащихся пчёл и бабочек, пока не увидела пожилую даму.
Она сидела в кресле, спиной ко мне, держа горшочек с землёй в одной руке и маленькую лопатку — в другой.
— Ладомира? — произнесла женщина, не поворачивая головы, затем поставила горшок на землю и развернула кресло на больших металлических колёсах.
Она была очень старой. Но я не смогла бы назвать её старушкой, столько было в ней достоинства, уверенности и величия. Дама. Пожилая дама королевских кровей.
— Прошло столько времени, я уже и не надеялась увидеть тебя вновь, — её голос звучал властно. — Что привело тебя в Обитель?
Я шагнула ближе:
— Дело в том, что я абсолютно ничего не помню о себе. В один прекрасный день я очнулась с совершенно чистой, как новый пергамент, головой. Только спустя время я нашла своих родных и узнала, кто я и откуда. Но это не дало мне ответы на мои вопросы и по-прежнему мучает меня. Мне удалось поговорить с Эйвой, такой же Дочерью Луны. Она объяснила, что мне поможет лунное серебро. Но я подумала, раз уж я здесь, то почему бы не навестить Обитель, где я провела много лет?
— Всё правильно, дорогая. Но Эйва не дала тебе верного ответа. Будь она стоящей ведуньей, она не жила бы на маяке, раскидывая картишки.
— Но я сама видела, здесь продаются карты и тому подобный инвентарь. Разве мы этим не занимаемся?
— Конечно, нет. Всё это — мишура, сувениры для наивных поселянок. Людям, видишь ли, спокойнее жить, если они уверены, что Лунные Жрицы существуют для того, чтобы излечивать болезни и предсказывать будущее.
— А… для чего?
— В далёкие и счастливые для цивилизации времена женщину почитали, превозносили и поклонялись ей, как ипостаси Великой Богини-Матери. У Богини много имён, каждый народ зовёт её по — своему: Мать народов, Ткущая нить жизни, Богиня плодородия, Богиня любви и красоты, Лунная Дева, Всемогущая, Дева-Воительница, Богиня охоты, Триединая Богиня, Великая мать. Магическая, нерушимая связь между женщиной и Луной существовала всегда. Лунные Жрицы издревле совершенствовали ритуалы и астральные путешествия, это давало женщине власть над временем и пространством. Наши тайные знания передаются из уст в уста на протяжении тысячелетий. Теперь осталось мало священных мест, где мы можем скрыться от мужского мира, мира войн и разрушений.
— Другими словами, вы помогаете всем женщинам вернуться к своим истокам?
— Приобщиться может каждая. Но нужно ли это каждой? У некоторых, исключительных женщин врождённая связь с Луной и Высшим Божеством. Хотя, при определённых усилиях и благодаря специальным ритуалам и практикам, этот дар можно в себе и развить.
— Я очень хочу вспомнить всё, чему вы меня учили, и вернуть свой дар!
— Подойди ближе, дорогая.
Она протянула руку, желая коснуться меня, и я послушно подставила голову.
— Не всё так просто, как сказала тебе Эйва. Лунное серебро здесь бессильно. Тебе необходимо вернуться в Обитель зимой, когда в один месяц случится два полнолуния. В это время сила луны находится в зените — это самое подходящее время для ритуала. Я сама займусь тобой.
— Спасибо.
— Не спеши благодарить. Память полностью вернётся к тебе. А твоя сила — она уходит от тебя с каждой ночью. Тебе достанется такая же участь, как и Эйве — лечить просящих тебя о помощи и предсказывать будущее. Карты, кости, камни, ракушки — не важно. Ты вспомнишь, как это делается.
— Но почему?!
— Потому что, сила, дарованная нам Луной, растёт и совершенствуется только при одном условии — никогда не знать мужчину. А ты, как я вижу, давным-давно променяла свой Дар на низменные инстинкты.
— Любовь — это не низменные инстинкты.
— Любовь? — она рассмеялась. — О, дитя, ты ещё так мало знаешь о жизни! И, кстати, я ведь отсылала тебя в Белобрег с важным заданием, а ты пропала. Кто в этом виноват, если не сведший тебя с ума мужчина?
— Простите, что подвела вас, но я ни о чём не жалею.
— Что ж, это твой выбор. Ты сама плетёшь кружева своей судьбы. Буду рада вновь увидеть тебя. Зимой. А захочешь раньше — двери всегда открыты.
— Спасибо, очень рада была видеть вас.
— Я тоже, Ладомира.
Она опять занялась пересадкой растений, из чего я сделала вывод, что аудиенция окончена, и направилась к выходу.
Завидев во дворе всё ту же женщину у башенки с барельефом в виде лежащего на рогах буйвола полумесяца, я направилась к ней.
— Ты уже покидаешь нас?
— Да, мне пора. Скажите, а Луноликая… она передвигается только в этом кресле?
— Ей нелегко ходить. Луноликой очень много лет, ты даже не представляешь, насколько она стара. Это неизбежно. Рано или поздно, в нашем случае — поздно, старость настигает каждую из нас, что символизирует время убывающей луны. В это время мы достигаем мудрости. Ты уже достигла детородного возраста — полнолуния, это пора наивысшего расцвета женского начала, и твоя пора продлится очень долго.
Я улыбнулась:
— Что ж, я, пожалуй, пойду.
— Погоди, — Райна замялась, — я беспокоюсь за тебя. Ощущаю нависшую над тобой опасность, возможно, даже смерть…
— Вы сказали, моя пора продлится долго. А насчёт опасности — она уже миновала. Сегодня на меня чуть не упало дерево, а потом я свалилась с лошади. Впредь буду осторожнее. Спасибо. Может, зимой еще свидимся.
— Тебе будет трудно добираться сюда зимой, особенно учитывая твоё нынешнее состояние. Береги себя.
Я шла к воротам, раздумывая над её словами. Действительно, зачем мне возвращаться? У меня всё хорошо, самый дорогой и близкий человек рядом. Оттого, что я вспомню какие-там гадания, жизнь моя не изменится. Так зачем же пробираться по занесённым снегом дорогам и колотиться от холода ради этого?
Выйдя из арки, я была приятно удивлена: под сосной лениво жевали сухую траву Котлета и вернувшийся блудный Иней.
Увидев меня, Данияр подался навстречу:
— Уже управилась? Ну, что узнала?
— В общем-то, ничего нового.
— Выходит, зря ехали?
— Нет, почему же, это путешествие было отнюдь не лишним. А Инея ты где нашёл?
— Сам вернулся, дурачина. Обратно на нём еду я. Хотел напоить лошадей, но эта истеричка не подпустила меня к озеру, — он махнул рукой в сторону стоящей за лотком девушки. — Священное оно какое-то. Я поинтересовался, не плещутся ли они в нём голышом во время полнолуния. А она почему-то обиделась.
— Идём, — потащила я его за рукав, — не смущай бедную девушку.
Общим решением было не останавливаться в Златоселище, а скакать до самой Ковани, прямиком к Кастусю. Но всё же пришлось остановиться в корчме на окраине городка, чтобы дать лошадям отдых, а также воды и овса. Да что таить, мы и сами вымотались не меньше. А учитывая, что на моём теле уже начали проявляться полученные благодаря Инею синяки, то колотиться в седле было просто невыносимо, и поясницу я уже совсем не чувствовала. Однако после сытного ужина возвращаться в седло совсем не хотелось. Когда Данияр вышел на улицу отвязывать лошадей, я поплелась следом, решив убедить его заночевать здесь.
Но удача снова улыбнулась нам. Из Златоселища в сторону Ковани возвращалась запозднившаяся телега, хозяин которой ужинал, точнее выпивал, в этой же корчме. Он сам и узнал нас. Как оказалось, мужичок гулял вместе с нами на сельской свадьбе в Терени.
Когда мы погрузились на пустую телегу, подстелив на твёрдые доски солому и привязав позади наших лошадок, на улице уже темнело. По краям телеги болтались два фонаря, их тусклого света вполне хватало для освещения бегущей через леса-поля дороги. Мужичок, правивший лошадью, распевал во всю глотку заунывные песни. Голос у него был довольно противный, да и медведь хорошенько потоптался по его оттопыренным ушам. Но, не смотря на эту какофонию, я быстро уснула, поджав ноги и укрывшись своим плащом.
Глубокой ночью мы въехали в поселище. Уже протрезвевший мужичок растолкал нас, сообщив, что это конечная остановка.
— Терень? — с трудом разлепила я глаза.
— Так и есть. Я — домой. Всех благ.
— Ой, а мы так и не купили подарки молодым! — спохватилась я.