Выглянув в окно и заметив заказанный мною экипаж, я хватаю собранную заранее сумку, плащ на случай дождя, запираю дверь, пряча кованый с завитушками ключ под коврик, и бегу вниз по скрипучей лестнице, перепрыгивая через ступени.
— Как же я рада видеть тебя! А я только сегодня ответ отправила в Сторожинец, — обнимает меня Белава, белокурая женщина лет тридцати, но я-то знаю, что ей гораздо, гораздо больше. На её персиковой коже нет и следа возраста.
— А я уже от родителей вернулась. Не могла долго ждать, сразу к тебе, за советом. Может мне пора забросить всё к бесам и заняться своей личной жизнью, как считаешь?
— Я знаю, зачем ты здесь, — Белава разливает по расписным чашкам мятный чай, — правильно сделаешь.
— Так я права?
— С твоим здоровьем всё именно так, как ты предполагаешь, тут и гадать не нужно, — она улыбается, — Данияр ведь давно тебя под венец зовет, успел пожаловаться, когда я у вас была. Езжай и планируй, наконец, свою свадьбу!
— Единственное, что меня держит, это мой обет. Луноликая… Как объяснить ей, что время и усилия, затраченные на меня, были напрасны?
— Ничего не бойся и не думай об этом. До нашего рождения Великая Богиня готовит лишь серебряные нити, предопределяющие наш характер и способности, судьбу же, подобно кружевам, мы плетём сами. Не следуй чьей бы то ни было воле, выбирай свой путь сама, ты сама за себя в ответе.
— Спасибо, Белава. С тобой всегда так легко… В общем, жди приглашения на свадьбу.
— Боюсь, я пока не выездная. За мной следят, ощущаю это даже физически.
— Это еще почему?
— В интересах государственной безопасности. Даже в Вышков не могу отлучиться без провожатых.
— Зачем тебе туда?
— Передать кое-что одному человеку.
— Давай я передам.
Она замялась:
— Не хочу впутывать тебя в неприятности. К тому же, тебе не по пути.
— Глупости. Ты столько раз помогала мне. Давай свою передачу.
Она вытащила из резной шкатулки свёрнутый трубочкой лист пергамента и протянула его мне:
— Комарецкая улица, трактир «Пятое Колесо», спросишь Переслава. Запомнила?
— Отчего ж не запомнить? Письма я десятки раз передавала, — я сложила письмо в сумку и хитро улыбнулась. Не ожидала я, что Белава позволит себе вести переписку с поклонником.
— И еще кое-что, — она выудила из шкатулки сложенный в несколько раз документ и протянула мне. — Это отдашь ему лично в руки. Если не получится — заберу обратно. На свадьбе.
— Договорились, — решив, что этот листок представляет немалую ценность, я на всякий случай спрятала его под стельку башмака, для надёжности.
— Лад, — продолжала женщина, — многие люди совсем не те, за кого себя выдают, не доверяй никому. И вот ещё что… Если вдруг случится что-нибудь непредвиденное, просто выпей это зелье, — она протянула мне пузырёк с мутноватой жидкостью, — для твоего же блага, верь мне.
— Я верю.
— Спасибо, — она обняла меня. — Я тебе подарок приготовила, — и протянула свёрток. — Пояс. Одень, тебе будет красиво. И чтобы не случилось, помни, я люблю тебя.
— Ой, ну не надо так! — отстранилась я. — Прощаешься, как в последний раз. Чтоб была на свадьбе, смотри мне! О дате сообщим.
С улыбкой я выхожу за порог. Пройдясь вдоль по улице в поисках экипажа обнаруживаю, что за мной следят. По пятам следует всадник на прекрасном скакуне необычной кремовой масти. Его лица, скрытого шляпой, рассмотреть не удаётся. Лишь проводив меня до окраины города и убедившись, что я направляюсь в другую от Белобрега сторону, он разворачивает коня, и я вижу блеснувшие из-под шляпы красивые и холодные, как сталь, глаза. Глаза Ставра — капитана тайной стражи.
ГЛАВА 24
Жизнь — это не только танец на розах.
(галтийская народная мудрость)
Открыв глаза и стряхивая с себя остатки сна, я села на кровати. За окном начинал розоветь рассвет. Я помню, я всё помню, будто еще раз пережила всё это. Так вот, как попало ко мне зелье забвения! Белава всё просчитала наперёд, расследуя дворцовые интриги и не желая быть пешкой в чужой игре.
«Пергамент!» — едва не подпрыгнула я, — «Тот документ, так необходимый Ставру! Он всё время был у меня с собой, в башмаке под стелькой!»
Я вскочила с постели, хватая с пола обувь. Вернувшись и поджав озябшие ноги, я аккуратно вытащила из башмака стельку и извлекла оттуда сложенный в несколько раз лист. Осторожно развернув его, поднесла к глазам:
«Мы, нижеподписавшиеся, сим заверяем Вас в своей верности и обещании сделать всё от нас зависящее в свержении с трона старого Воларца. Справедливость да восторжествует!»
Ниже шёл список имён с подписями и уже полустёртыми печатями:
«Барон Ольбрехт Проскевич
Маркиз Лугвень Подияко
Барон Часлав Беницкий
Граф Горион Волский
Виконт Ольгимонт Богуш
Капитан Ставр Будвачевский
Капитан Евнутий Спытко
Его Высокопреосвященство Мистагог Земомысл Жебентяй»
И кому же, интересно знать, присягают эти господа? Да это же заговор! Самый, что ни на есть, настоящий заговор! Вот почему Ставр гонялся, как бесноватый, за этим несчастным листком! Попадись он на глаза королю, эти негодяи уже болтались бы на виселице! Но почему и главное, как он попал в руки к Белаве? И что она собиралась делать с ним? Шантаж? Нет, на неё это не похоже. А что делать мне? Передать в руки нашего государя? А стоит ли? Вдруг этот переворот изменит всё к лучшему? Хотя, насколько я могу судить по известным мне из списка личностям — это вряд ли. А письмо, которое я должна была передать некоему Переславу? Успела ли я это сделать? Помнится, что нет. Я не успела доехать до Вышкова. Возможно, эта переписка была отнюдь не любовной. Моя сумка тогда оказалась пуста — без письма и прочего содержимого. Конфисковали, не иначе.
Спать уже совсем не хотелось, а ломать голову было бессмысленно, поэтому я оделась и отправилась в кухню. Успею что-нибудь приготовить, пока Эйва вернётся.
Она не заставила себя долго ждать, открыв дверь практически одновременно с восходом солнца. Эйва вернулась в приподнятом настроении, отдохнувшая и помолодевшая, и я не преминула сделать ей искренний комплимент по этому поводу.
— Да, — согласилась она. — Чего не могу сказать о тебе. Выглядишь довольно измученной.
— Это не так. Я ходила к морю, и выпила Лунное серебро, как ты и велела. Эйва, я помню всё-всё!
— Вот и умница. Я могла бы рассказать тебе кое-что, но думаю, узнать это самой тебе было гораздо интереснее, — она скользнула взглядом по моему животу, затем потянулась к полке и загремела посудой. — Так что ты там вкусненького состряпала?
После завтрака я спросила разрешения взять мула и повозку, чтобы отправиться на постоялый двор и забрать свои вещи. Эйва любезно запрягла Кабыздоха и заодно любезно всучила мне список необходимых покупок. Сама же, оставив на столе гору немытой посуды, отправилась спать. Мне тоже не особо хотелось заниматься уборкой, поэтому я тихонечко выскользнула за дверь.
Мул показал себя довольно тугим и непослушным животным, но мне всё же удалось поладить с ним, вспоминая те навыки общения с животными, которые я знала раньше. Бричка была маленькой, и я с трудом представляла себе, как же уместиться здесь по возвращении, вместе с приобретёнными товарами и моей одеждой.
Пришлось немного поплутать по сонным городским улицам в поисках «Трёх Тараканов». Заспанный хозяин, как и следовало ожидать, не слишком обрадовался столь раннему визиту. Но стоило ему увидеть горсть монет в моей руке, как всё недовольство мигом испарилось, и по лицу расплылась любезная улыбка. Душевный хозяин постоялого двора сам вынес мои вещи и сложил их в бричку, а такое вразумительно разъяснил, как добраться до рынка, и даже высказал желание лично сопроводить меня, но узнав, что монеты закончились, это намерение как ветром сдуло.
Несмотря на такую рань, на рынке уже во всю шла бойкая торговля. Я оставила мула у входа, и, поскольку привязать его было не к чему, пришлось дать босоногому мальчишке пару мелких монет, чтобы сторожил, не сходя с места.
Купив всего, о чём просила Эйва (муки, свежей рыбы, соли, гороха, мёда и льняного масла), я рассовала всё это по корзинам и кое-как разместила в повозке, решив усесться на весь этот скарб, как только выедем за город. Пока же приходилось вести Кабыздоха по грязным и уже многолюдным улицам. Чтобы не терять понапрасну времени, по пути я стала узнавать, не найдётся ли для меня какой работы, заглядывая во все встречающиеся заведения.
В пекарне мне сразу отказали, как и в цветочной лавке. Хозяин кабака «Пьяная тыква» согласился взять меня на работу прямо сейчас. Но я, глядя на разносящую тяжёлые кувшины и чудом успевающую хлопать по тянущимся к её прелестям грязным рукам девушку, сбежала из этого бедлама сама. За тяжёлую работу прачки предлагали такие гроши, что мне лет десять пришлось бы откладывать деньги на обратную дорогу. Одна из шустрых торговок предложила мне работу в рыбном лотке. Но стоило мне заглянуть за него и увидеть горы сырой рыбы и её покрытых мухами останков, как меня сразу же вывернуло, чуть ли не на ноги этой самой злосчастной торговке.
Умывшись прямо в фонтане, я поняла, что найти подходящую работу не так-то легко. А может, я просто не хочу снизойти до этого? Придётся составить Эйве конкуренцию, предсказывая будущее и занимаясь прочей бестолковщиной. В конце концов, это моё ремесло, и ничего другого я, похоже, не умею. А может, стоит сдать в ломбард украшения? Серебряный медальон я точно не отдам. Я взглянула на руку, где красовалось подаренное Данияром колечко. Нет, только не его, это единственная память о нём. «Жемчуг приносит своему обладателю слёзы», — почему-то вспомнилось мне учение о камнях и талисманах. А вот перстень, подаренный виконтом, вполне сгодится. Жаль, я не прихватила его сразу. Придётся вернуться завтра, а заодно и в порт заглянуть.
Судя по мёртвой тишине в доме, я поняла, что Эйва спит, хотя время уже перевалило за полдень. Выложив продукты на кухонный стол, я отправилась распрягать мула.