— Не знаю, не пробовала…
— Король, к счастью, жив-здоров, пострадал только его личный дегустатор.
— Сильно пострадал?
— Смертельно. А ведь эта самая девица была взята на должность при дворе Верховным мистагогом специально для королевы-матери, имеющей пристрастие к разнообразным гороскопам, гаданиям и прочей ерунде. Чем ворожея и воспользовалась, приготовив якобы отварчик от мигрени. Увлечение старой королевы чуть было не стоило жизни её венценосному сыну.
— И что заставило девушку пойти на это?
— Пока из неё выколачивают показания, молодой горячий король уже собирает войска, будучи уверен в том, что всё это — происки воларцев, подкупивших её. Так что мы с вами, выходит, враги, — виконт улыбнулся. — Через несколько дней, когда флот будет полностью собран и вооружён, я поведу его к берегам Воларии.
Такая перспектива испугала меня не на шутку:
— Зачем же принимать столь поспешные решения? Нужно сначала выяснить, кто её наниматели. И потом, вдруг она и задумывала дегустатора отравить, от неразделённой любви или ревности?
— Этого мы с вами, к сожалению, не узнаем. Поскольку она утверждает, что абсолютно ничего не знает и не помнит, даже своего имени. Талантливая, прямо-таки выдающаяся комедиантка! — его слова заставили меня насторожиться и замереть, как натянутая струна. — Девушка бывалая, — вдыхая горьковатый аромат осенних цветов, продолжал виконт, — на шее клеймо. Не такая метка, как у разбойников, и не такая, которая красуется нa плече уличных женщин…
— Вот такая? — теперь мне не нужно было поднимать волосы, достаточно лишь повернуться и наклонить голову, приспуская высокий воротник.
Гдышек подпрыгнул, как ужаленный, и положил руку в тонкой белой перчатке на рукоять пистоля:
— Что это значит, бес побери?!
— Ничего не значит, Винсент, успокойтесь.
— Нет уж, объяснитесь! Вы кто? И куда вы дели Ладомиру?
— Я и есть та самая, обыкновенная Ладомира, которую вы хорошо знаете, — мне пришлось ходить следом за виконтом, петляя по парковым дорожкам, и объяснять, что я никоим образом не принадлежу к тайному ордену убийц, и покушение на его драгоценную жизнь совершенно не входит в мои планы.
Постепенно мои пламенные речи возымели действие, лорд перестал пятиться от меня, как скудоумный краб, и опустил пистоль. По просьбе Гдышека я рассказала о Лунной Обители больше, чем ему следовало бы знать, чему виконт сразу же потребовал доказательств.
— Нет, летать я не умею, — я лишь разводила руками. — И бурю вызывать тоже. Парализовать вашу волю? Существуют Лунные Дочери, которые могут воздействовать на сознание и тело человека, но не думаю, что я принадлежу к их числу.
Поведав лорду о моих фокусах с лошадьми и учёными собачками, я тут же раскаялась, пожалев об этом. Взбудораженный Винсент потащил меня за руку в сторону конюшен, где от меня требовалось продемонстрировать свои умения. В другом месте и при других обстоятельствах я бы не просто отказалась, а очень здорово бы рассердилась. Но сегодня это казалось мне забавным, особенно интересным было попробовать свои силы после Лунного ритуала.
Узнавший меня Войтех только разинул от удивления рот, не ожидая увидеть меня здесь, да ещё и в компании хозяина, но поступил мудро, благоразумно промолчав.
Винсент аплодировал моему умению без седла и поводьев управлять лошадью, даже не дотрагиваясь до неё. К тому же, он и не подозревал, что я выбрала хорошо знавшего меня Инея. На зловредном своенравном Жемчуге, сбросившем в своё время виконта, прокатиться я не рискнула, опасаясь за своё здоровье, но по-дружески пообщаться нам всё же удалось, он даже не стал возражать насчёт художественно заплетённых мною кос, чему Гдышек был немало удивлён. Попутно излечила лучшую кобылицу виконта (ту самую, янтарные глаза которой не оставили равнодушным даже стражника на сакчках) от хандры и меланхолии — у породистых лошадей, как и у породистых людей, болезни порой весьма схожие.
Как я не пыталась сотворить что-нибудь интересное с Винсентом — заставить его споткнуться, упасть, слететь шляпе с его головы — ничего не удавалось. Видимо, для воздействия на человека мне требуется особый настрой — ощущение опасности или слепая ненависть. А скорее всего, дар просто уходит, тает, как и говорила Луноликая, и ничего с этим не поделаешь.
Возвращаясь с конюшен и раздумывая, чем бы еще потешиться, чтобы применить свои силы, я застыла на месте, наблюдая, как на нас с радостным, как я надеялась, лаем несётся стая борзых. Гдышек, являющийся их непосредственным хозяином, почему-то развернулся и потопал в обратную сторону, волоча следом и меня.
— Куда вы меня тащите?! — возмутилась я, высвобождая руку. — Это же ваши псы!
— Они видят меня раз в месяц, на охоте, да и то, когда я верхом, а сейчас я не хочу стать их добычей!
— Да что же вы, в самом деле! — я развернулась и зашагала навстречу бегущей своре.
Ничего себе, а ещё вице-адмирал! Как же он противнику в глаза смотрит, если у него при виде собак коленки трясутся?
Но, надо отдать должное, как истинный дворянин, даму он в беде не оставил. Нехотя вернувшись, он даже вышел вперёд, заряжая пистоль. Воспользоваться им, к счастью, не пришлось: мне без труда удалось загнать поскуливающих, поджавших хвосты псов обратно в вольер. А лорд, расхрабрившись, еще и пригрозил им кулаком, обтянутым лайковой перчаткой, да заодно наказал разиню-псаря.
Я не смогла отказать обаятельному, подметающему шляпой газон Гдышеку и прилипшей ко мне Нэльке, и осталась на ужин. Вечером заберу свои выглаженные вещи (но эти, Люськины, тоже не отдам, я — жадная) и вернусь к Эйве. Необходимо найти способ вернуться на родину. Война-войной, а контрабандную торговлю никто не отменял. Всегда найдутся лихие моряки, желающие подзаработать деньжат, только нужно придумать, куда сплавить всё еще находящийся у меня сапфировый перстень.
Не успела я притронуться к десерту, придвинув к себе серебряное блюдо с пирожными и наполненную виноградом вазу, как в обеденный зал без разрешения влетел Войтех:
— Ваша светлость, карета баронессы приближается! Уже в липовой аллее!
— Э-э, — виконт бросил на стол кружевную салфетку, — скажи… скажи, что меня нет.
— А если она ввалится сюда и будет ждать? — вмешалась я. — И вообще, почему вы так её боитесь?
— Я не боюсь абсолютно никого, даже слова такого не знаю. Просто… просто избегаю разговора.
— Не хотите жениться на ней?
— Как вам сказать… Иногда вроде и не против, но к завтраку желание жениться обычно проходит…
— Понимаю. Так скажите ей об этом, не морочьте девушке голову.
— Это не так-то просто. Вы её не знаете. Уж кто морочит голову, так это Люсинда, весьма эксцентричная, капризная и взбалмошная особа.
— Но рано или поздно это всё равно придётся это сделать.
— Может, лучше поздно? — вздохнул виконт.
— Нет. Сейчас, — я встала и направилась к двери, оставляя лорда собраться с мыслями.
Как выяснилось, вела эта дверь в кухню, где собрались несколько слуг и кухарок, уже готовящихся приложить свои ушки к двери и быть в курсе последних событий. Мой приход нисколько их не смутил, как только за мной хлопнула дверь, они тут же продолжили своё занятие. Тем временем по каменному полу уже раздавался приближающийся стук каблучков. Кухарки замерли, прижавшись к двери ещё плотнее и открыв рты. Даже чумазый, перепачканный сажей мальчишка встал нa цыпочки, приложив к губам палец. Дурной пример заразителен — я подалась вперёд, вытянув шею.
— Не ждал? — услышала я мурлыкающий женский голос.
— Ты как всегда вовремя, — отвечал виконт, нервно гремя фарфоровой чашкой о блюдце.
— Я тут мимо проезжала, решила заскочить…
— Спасибо. Больше так не делай.
— Не поняла, — голос стал высоким и раздражённым. — Ты что, совсем от рук отбился? Список потерял, кому кланяться? Я места себе не нахожу, а от тебя — ни слуху, ни духу!
— Я посылал цветы.
— Да… венок. Рискуешь остаться без папенькиного наследства, между прочим!
— Это всё, чем ты способна меня завлечь? Я уж лучше останусь без наследства, чем всю жизнь сносить твои капризы и выходки!
Услышав звон бьющейся о пол посуды и решив, что ситуация заходит в тупик, я вознамерилась действовать.
— Будешь паинькой — получишь конфету, — наклонилась я к чумазому мальчонке, попутно вытирая ему лицо передником стоящей рядом кухарки. И, подхватив мальчугана на руки, смело открыла дверь:
— Дорогой, что же ты не сказал, что у нас гости? А мы в саду себе возимся, посмотри, как старшенький перепачкался, — заворковала я, подсаживаясь за стол рядом с виконтом и не спуская с рук испуганного мальчишку. — Присаживайтесь. Чай? Кофе? — мило улыбаясь, по-хозяйски обратилась я к высокой костлявой девице в ярко-лимонном платье и шляпке, щедро украшенной перьями.
— Это что? Это кто? — начала заикаться гостья, нервно моргая. — Что всё это значит? — её напудренное лицо краснело и бледнело попеременно.
Виконт тоже молчал, ожидая от меня ответа.
— Что именно вас, милочка, смущает? — я усиленно запихивала пирожные в разинутый рот мальчугана. — Вы не любите кофе? Или, быть может, мой супруг не оказал вам должного приёма?
— Супруг? Как это, супруг?
— Прости, случая как-то не представлялось, как раз собирался рассказать, — опомнился Гдышек, — радостью поделиться.
— Давно?
— Уже третьего ждём, — Гдышек взял меня за руку.
— Надеюсь, на этот раз дочурку, — добавила я.
— Но как? Когда? Ведь я временами ночевала здесь…
— Винсент у меня такой ветреный, — нахмурила я брови, — стоит мне к матери уехать, сразу девок в дом тащит.
— Прости, любимая, больше не повторится, обещаю.
— Ах ты… гад, негодяй проклятущий! Ноги моей больше здесь не будет! Видеть тебя не хочу! — запустив напоследок в лорда чашкой, она развернулась и зацокала по длинному коридору прочь.
Мальчишка спрыгнул с моих колен и скрылся за дверью, не забыв прихватить в карманы сладостей.