ие волосы огненными волнами поплыли, завертелись перед моими глазами, медленно, но верно унося меня в пустоту.
ГЛАВА 27
Учёная ведьмарка хуже прирождённой.
(галтийская народная поговорка)
Открыв глаза, первым делом я ощутила разливающуюся по всему телу ломоту. Голова гудит и раскалывается, отдавая колокольным звоном в ушах, перед глазами мельтешат грязно-белые мотыльки, и всё тело ноет так, словно целых костей в нём не осталось. Так. Стоп. Это уже где-то было. «Брр-р-р», — затрясла я головой, сбрасывая с себя это наваждение.
— Хвала небу! — откуда не возьмись, подскочила ко мне давнишняя златовласая знакомая, едва не задушив меня в объятиях. — Как ты?
— Твоими молитвами, — вмиг вспомнив коварного мистагога, я поостереглась резко подниматься с кровати. — Так что же мне прострелил этот гад? — я пошевелила руками, ногами и ощупала голову на предмет повязки. Но на ней оказался лишь холодный компресс, возвышающийся на большущей шишке.
— Все живы-здоровы, тебя просто выстрелом оглушило. И об пол ударилась…
— И давно я без сознания?
— Утро уже. Что болит?
— Ну, если не считать этот новоприобретённый рог посреди лба, то ровным счётом ничего.
— Винсент в один момент скрутил негодяя, а я стражу позвала, — затараторила девушка. — Мы тебя на кровать переложили, лорд за лекарем отправился, да так и не нашёл, я делала, всё, что могла, чтоб тебя в чувства привести…
— Похоже, что привелась я самостоятельно.
— Похоже, — кивнула она. — Мистагог под стражей, сегодня же его в Вышеград отрядят, ещё пару стражников с тобой оставим, а мы с Винсентом тронемся дальше.
— Так-так. То есть от меня вы решили избавиться?
— Вовсе нет! Но ведь ты не здорова, неужели тебе хочется трястись в карете по ухабам?
— О, ты меня плохо знаешь, ни за что не пропущу такого веселья! Так что там у нас на завтрак?
После завтрака наш эскорт заметно поредел. Карета с замками, решётчатыми окнами и находящимся в ней служителем неба отбыла вместе с пятью стражниками и рапортом Гдышека в столицу, ещё двое остались в Терени для дальнейшего обыска и сбора дополнительных сведений. Мы же, сопровождаемые двумя верными людьми виконта, вооружёнными до зубов, направились дальше.
Все наши разговоры велись, в основном, вокруг ночного события. Ни у кого не возникало сомнений, что Верховный и Тереньский мистагоги скованны одной цепью. Но всё это еще требовало веских доказательств, чтобы Верховный не ускользнул от следствия, как это обычно бывает: виновными признаются отнюдь нe высокопоставленные заказчики. Местный служитель неба не признался ни в чём, словно язык проглотил, а заниматься выбиванием сведений из задержанного не было прерогативой виконта, за это возьмутся специально обученные люди в тюрьме Вышеграда — палачи называются.
Как только Гдышек покидал карету, девушка тут же начинала восхищаться его героизмом, доблестью и прекрасными манерами:
— А еще он вспомнил, что однажды видел меня при дворе, и, представь, описал мой наряд и даже причёску! И ещё он так восхищался моими волосами! Говорил, что таких не найти во всей Галтии!
— Не питай иллюзий на этот счёт. Мужчины умеют вешать лапшу нам на уши.
— Что вешать?
— Лапшу — такие тонкие полоски теста, моя мать так вкусно её готовит, — мечтательно вздохнула я, — с разными соусами…
— Не слышала о таком. Как думаешь, человеку его положения не зазорно ухаживать за простой девушкой?
— Смотря, для каких целей.
Мои слова не возымели на неё никакого воздействия, при виде Гдышека она продолжала вести себя глупо, заикаясь и нервно покусывая губы, при этом её щёки заметно розовели, делая веснушки еще ярче. Я с удивлением обнаружила, что и виконт бросает в её сторону долгие заинтересованные взгляды, беспрестанно поправляя растрепавшиеся в дороге локоны. Но стоило девушке повернуть в его сторону голову, как он тут же отводил взор, неся какую-то околесицу. По правде сказать, несколько раз я порывалась ехать верхом, чтобы не чувствовать себя третьей лишней и дать им возможность поговорить наедине, но забота о моём здоровье не позволяла мне расстаться с комфортабельной каретой.
— Я уже не так уверена в том, что нам стоит ехать в Обитель. И без того понятно, кто затеял эти грязные игры, — вполголоса говорила я, сидя в трактире городка Златоселище и ожидая приводящую себя в порядок попутчицу.
— Предлагаете повернуть обратно, когда мы уже у цели? — не соглашался Гдышек. — А как же ваша подруга? О ней вы не думаете?
— Зато вы, похоже, думаете о ней за нас двоих. Признайтесь, вы просто хотите использовать её в своих целях. Как там говорил ваш король? Отравления, убийства, доведение противника до сумасшествия? А может, у вас на неё другие планы? Я нe дам её обидеть, так и знайте!
Виконт ничего не ответил и отвернулся. И куда только делись его обычные красноречие, галантность и обходительность?
— Неужели воларцам удалось так просто подкупить Верховного? Или здесь ещё кто-то замешан? — продолжил лорд, как только к нам присоединилась наша прехорошенькая попутчица.
— Да? А может это вам, галтам, удалось подкупить нашего Верховного? — не выдержала я, извлекая из своего башмака сложенный, уже порядком измятый пергамент, и протягивая его виконту. — Ну-с, что скажете? — спросила я, когда лорд, изумлённо пробежав глазами по строкам, воззрился на меня, забыв о приличиях и о том, что нужно закрывать рот.
— Откуда это у вас?
— В наследство oт хороших людей досталось.
— Уверены, что документ подлинный?
— Насколько я могу судить, да. А вы что скажете? И что мне делать с этим? Выбросить? Продать? Предъявить королю? Если он, конечно, вообще захочет меня слушать. Или стоит пошантажировать барона Бежицкого?
— Не стоит затевать опасные игры — никогда не знаешь, чем они закончатся. Я бы, конечно, предъявил сей список заговорщиков государю, как и велит долг.
— А может, всё совсем наоборот, кого-то решили скомпрометировать, — подала мысль рыжая. — В результате чего пострадают невинные люди, отправленные без суда и следствия на плаху или виселицу, — и судорожно всхлипнула, хватаясь за горло.
— В любом случае, я не отважусь показаться в Белобреге, поскольку последнее время я только и делала, что скрывалась от властей, — продолжала я.
— И в чём причина? Деревья без ветра не качаются, — виконт придвинулся ближе и приготовился слушать.
— Ни с того ни с сего вышел указ о запрете гороскопов, гаданий, зельеварения и прочего безобразия, в результате чего ведуньи стали спешно покидать краину, опасаясь оказаться в тюрьме. Ходили слухи, что всех мало-мальски способных чародеек собираются принудить участвовать в военных действиях. Как кое-кто пытается сделать это сейчас, — бросила я на виконта недовольный взгляд. — Только я не верю, поскольку это просто невозможно. Ну как можно заставить меня совершить что-либо? Этого даже моя мать не в силах сделать! Да еще и этот дурацкий список умудрился попасть мне в руки. Не удивлюсь, если все эти облавы производились без участия короля и даже не доводились до его сведения. Скорее всего, я просто перешла кому-то дорогу, — я сразу запнулась, чуть было не взболтнув лишнего о Ставре.
— Когда ко мне вернётся память, и я смогу рассказать всё, что знаю, будем надеяться, что всё станет на свои места, — девушка взяла со стола наполненный рубиновым вином кубок.
Гдышек взял второй и поднял его вверх:
— За то, чтобы всё стало на свои места!
Ну и я, в знак солидарности, подняла свою кружку с квасом.
Дальнейшую дорогу, после Златоселища, помнила я из рук вон плохо. Заросшие тропки и одинокие кривые ёлки казались мне все сплошь одинаковыми, да ещё снова зарядил мелкий осенний дождичек.
Один раз мы совсем заплутали, упёршись в глухую стену непролазного леса, в другой — благодаря мне умудрились въехать прямиком в посёлок старателей, не оставляющих свою грязную работу в любую погоду, даже в такую мерзкую. Наконец, нам удалось найти верный путь, да и то — благодаря интуиции и топографическим познаниям виконта.
Протерев запотевшее окошко и увидев знакомое озеро у стен Обители, я радостно заёрзала на сиденье, предвкушая долгожданный отдых и славный обед.
Вследствие ненастной погоды у высоких ворот не было ни паломниц, ни лотков с травами, зельями, сувенирами и прочей чепухой. Постучав в ворота тяжёлым дверным молотом в форме полумесяца, ждать пришлось недолго. Вскоре их распахнули две женщины, в одной из которых, несмотря на закрывающий лицо капюшон, я узнала Райну.
— Давайте-давайте, пошустрее, — сказала она, пропуская нас во двор и захлопывая ворота перед самым носом виконта.
— Одну минуточку, — Гдышеку всё же удалось поставить ногу на священную, так яростно оберегаемую землю. — Достопочтенные дамы, будьте любезны сопроводить меня к вашей достойнейшей госпоже, или как там ваша атаманша называется.
— С какой целью? — поинтересовалась одна из женщин, усердно преграждающая пышными формами путь.
— О цели моего посещения я могу сообщить только ей. Лично. Не в обиду будет сказано, — виконт мило заулыбался, сверкая белоснежной улыбкой, и тряхнул светло-русыми локонами. Да только сей фокус с достопочтенными дамами не прошёл.
— Оставайтесь по ту сторону, — бескомпромиссно заявила Райна. — О времени приёма вам будет сообщено позже.
— Да что вы, неужто попасть в эту Обитель сложнее, чем на аудиенцию к королеве-матери? — не сдавался Гдышек, смело направляясь во двор.
Не успев сделать и пару шагов, он споткнулся и рухнул на каменную дорожку. Вскочив на ноги и отряхнувшись, он сделал шаг и снова свалился. Стражники тихонько похихикивали в сторонке, наблюдая за этим представлением. Мне же было не до смеха, я прекрасно понимала, что происходит, переводя взгляд с оторопевшей золотоволосой девушки на прячущую улыбку Райну, не сводящую с виконта прищуренных глаз.
После нескольких неудачных попыток пройти внутрь, Гдышек бросил дурное занятие и сдался: