Лунные кружева, серебряные нити — страница 59 из 61

ло и в помине. Зато, обшарив холодный каменный пол, я обнаружила гладкий предмет, сужающийся горлышком. Да это же та самая ваза, о которую я спотыкаюсь уже не впервые! А вот и рассыпанные по полу сухоцветы!

— Не устали? — услышала я перед собой властный голос Луноликой. — Ещё будете благодарить меня. Представьте только: несметные богатства и лучшие драгоценности, балы и праздники, могущество, слава и безграничная власть, преклонение достойнейших мужчин — весь мир у ваших ног! Что ещё нужно женщине для счастья? Моё терпение не безгранично. Дайте знать, когда будете готовы сесть за стол и выполнить свой долг.

И тут же картинка леса начала меняться и таять, дрожа в воздухе. На смену ей со всех сторон ринулись громадные морские волны. Теперь к зрительным галлюцинациям добавился еще и звук: огромные бушующие валы обрушивались на меня с рёвом и грохотом, обступая и кружась вокруг, затягивая в громадную воронку. Не смотря на то, что подступающая к горлу вода не ощущалась, как таковая, но дышать становилось всё труднее и труднее. Да еще и Теона напугала меня, ухватившись за платье и карабкаясь всё выше. Совершенно не видя её, мне всё же удалось взять девушку за руку и помочь подняться.

— Мир словно перевернулся с ног на голову, — донесся её слабый голос из морской пучины. — Вот погоди, злобная старушенция! — закричала она в пустоту, и я даже представила, как она грозит кулачком. — Пожалуюсь Винсенту, уж он с тобой разберётся! Попляшешь ты у меня!

— Неправильный ответ. Это не те слова, которых я жду, — услышала я эхом доносящийся сквозь шум голос, одновременно с которым вокруг нас заблистали голубоватые вспышки молний. Я, не раздумывая, в сердцах запустила на доносившийся звук голоса подвернувшуюся под руку вазу, которую хоть и не могла видеть в своей руке, зато отлично чувствовала её тяжесть.

Едва всколыхнувшись, все грозные валы тот час рассыпались, растаяв в воздухе, и перед нашими глазами снова предстала знакомая каменная зала, широкая кушетка у книжных полок, громоздкий письменный стол и … о небо, распластавшаяся на полу старушка! Топча рассыпанные по полу сухие цветы, мы опрометью бросились к ней, не смотря на продолжавшие летать над нашими головами шаровые молнии, с треском врезавшиеся в каменные стены и снова отпрыгивающие от них.

— Мать-Богиня! Мы убили её! — Теона испуганно отступила.

Присев на пол, мне, к счастью, пришлось удостовериться в обратном. Старушка повернула голову на бок, бормоча что-то и не открывая глаз. С немалым трудом удалось поднять тяжёлое кресло и водрузить старуху на место.

— Скорее! — увернувшись от пролетающего над ухом потрескивающего и переливающегося шара, я бросилась к двери.

— Подожди, — не спешила следовать за мной девушка, вертя в руках взятый со стола пузырёк с мутноватой жидкостью. — Это то, о чём я думаю?

— Зелье забвения. Нам с тобой уже довелось испробовать его на собственной шкуре, лучше выбрось куда подальше… или… или ты хочешь…

— Вот-вот, ты читаешь мои мысли. Давай резвее, пока старуха не очнулась!

Я, даже не задавшись вопросом, к чему всё это приведёт, и каковы последствия, в порыве необъяснимого азарта, и, несомненно, дурости, помогла Теоне влить в старушку зелье, не встретив ни малейшего сопротивления с её стороны. Похлопав её по щекам, чтобы удостовериться, что она пришла в себя, и можно без угрызений совести покинуть башню, я снова услышала за собой неприятный треск одного из приближающихся шаров, упорно не желающих растворяться в воздухе. Обернувшись на звук, я так и замерла: искрящийся шар, бешено вращаясь и набирая скорость, резко изменил свою траекторию и, стремительно пронёсшись перед моим носом, врезался в не успевшую сориентироваться Теону, разлетаясь снопом мелких серебристых брызг. Девушка мгновенно рухнула на пол.

Тряся за плечи лежащую оцепеневшую Теону, я ощутила в руках сильное покалывание и даже жжение, словно сотни пчёл впились в них одновременно. Поняв, что самой мне не справиться, я поспешила за помощью.

Умудрённая жизненным опытом Райна первым делом истребила носящиеся в воздухе светящиеся шары, а уж затем приблизилась к откинувшейся на спинку кресла Луноликой, потихоньку приходящей в себя и безучастно рассматривающей резные стены. Другие женщины занялись пострадавшей Теоной, налаживая циркуляцию жизненной силы и энергии в её теле, пока та совсем не покинула его.

— Что здесь произошло? — воззрилась на меня Райна, проникая, казалось, взглядом в самую душу.

— Ничего особенного, — чувствуя себя нашкодившей девчонкой, я опустила глаза и едва не зашаркала ногой по каменному полу.

— Это что? — она взяла со стола пустой пузырёк и принюхалась. — Твоё?

— Нет…

— Я не поняла… Зелье… Его что, Луноликая выпила?

— Так и есть.

— Весь пузырёк? — Райна нервно захлопала глазами. — Ничего передать не просила? Не объясняла, почему она это сделала?

— Для всеобщего блага…

— Всю склянку?! Мать моя, Богиня! Как же мы теперь ей память-то вернём?! Похоже, придётся избирать новую Луноликую…


Когда женщины, приведя Теону в чувства, отправились за носилками для обеих пострадавших, я присела на пол рядом, взяв девушку за руку.

— Похоже, от судьбы не уйдёшь, — слабо улыбнулась она. — Моя жизнь всё равно оказалась разменной монетой.

— Глупости, тебя быстро поставят на ноги.

— Только про всё тут случившееся тс-с… Никому ни слова. Как там говорила старуха? Ради всеобщего блага, высоких идеалов и всё такое, — зашептала девушка. — Мы и сами ничего не помним, да, Лада? Красивое имя… Я думала, оно моё — так назвал меня тот парень в каталажке…

— В смысле?

— Ну, когда меня пытались затолкать в камеру — она оказалась уже занятой. Находившийся в ней парень бросился ко мне… Не разглядел, наверное, в темноте.

— А как он выглядел? — моё сердце бешено заколотилось.

— Не помню. Не до этого было.

— Теона! — не оставляла я в покое потерпевшую, которую две женщины погрузили на плотную ткань и начали выносить из башни. — Что еще он сказал?

— Ничего. Стражник, видя, что камера занята, поволок меня дальше.

— Волосы у него тёмные? Глаза зелёные? — я вприпрыжку бежала следом.

— Да не рассматривала я! Но весьма приятной наружности — это точно.

— А ты не очень обидишься, если я оставлю тебя, чтобы сгонять в Вышеград? — в моей душе снова затеплилась надежда, хоть и слабая. — Прости, если сможешь.

— Езжай. Пусть всё станет на свои места хотя бы в твоей жизни.


Подумав, я вернулась в опустевшую башню и сгребла со стола все имеющиеся там свитки, бумаги и письма, не забыв порыться и в ящиках. Зачем зря волновать старуху и её окружение? Пусть попивают мятный чаёк, составляют гороскопы и рассуждают о смысле жизни, а политикой пусть монархи занимаются. Спрятав всё это богатство под плащ, я решительно вышла за ворота.

ГЛАВА 28

Искушение сдаться особенно сильно перед победой.

(галтийская народная мудрость)


— Вы пришли сообщить о времени аудиенции? — виконт нетерпеливо выскочил из кареты под дождь.

— Совсем наоборот. Всё отменяется. Винсент, нам срочно нужно в Вышеград!

— Что за вздор. Я не предстану перед королём с пустыми руками!

— Тогда можете передать ему вот это, — забравшись в карету, я бросила ему на колени кипу бумаг. — Если найдёте что-либо, касающееся Воларии, просьба отдать мне.

— Что вы хотите этим сказать?

Я детально обрисовала Гдышеку всю ситуацию, не забыв подробно описать проделки сумасшедшей старухи.

— Неслыханная дерзость. Просто государство в государстве какое-то. Нужно срочно созывать следственную комиссию и разбираться во всём, уверен, удастся разоблачить и остальных.

— Кого? Я сомневаюсь, что кто-либо был в курсе событий. Она использовала в своих целях всех, кто попадался под руку, не гнушаясь ни чем.

— Но узнав, в чём корень несчастий, государь прикажет готовить пушки, дабы разнести эту Обитель.

— Давайте сделаем так: скажите своему королю, что старушенция, одна-единственная умеющая укрощать противников, скоропостижно скончалась, не успев передать свои знания и не дождавшись нас. Остальные же, кроме, как ворожить, ничего и не умеют.

— Ладно. А бумаги мне придётся перебрать, кое-что, пожалуй, и сжечь, чтобы невиновные не пострадали. Остальные документы, в частности переписку с Верховным мистагогом, я предоставлю в качестве найденных при обыске улик.

— Так и поступим. Так чего же мы ждём? Вперёд, в столицу!

— Я так полагаю, мы ждём нашу приятельницу…

— Теона. Её зовут Теона.

— Дивное имя, — расплылся в улыбке Гдышек, мечтательно закатив глаза. — Дождёмся — и в путь.

— Теона не сможет поехать с нами — ей не здоровится.

— Что с ней? Что случилось? — виконт схватил меня за руки.

— Не волнуйтесь, ничего серьёзного. Сёстры скоро исцелят её. В любом случае, Теоне лучше остаться здесь. Или вы предлагаете вернуть её в кутузку?

— Я не двинусь с места, пока воочию не удостоверюсь, что с ней всё в порядке. Я же не могу оставить даму в беде.

— Я в курсе. Но вас не пропустят.

— Тогда я буду ждать у ворот, сколько потребуется.

— Ладно, оставайтесь, я возьму одну из ваших лошадей.

— Так не пойдёт.

— Это ещё почему?

— Я не могу позволить даме скакать одной по глухим дорогам, полным опасностей.

— Вот упрямый ишак…

— Что, простите?

— Хорошо, говорю. В таком случае я пойду пешком, — я решительно открыла дверцу, впуская внутрь холодный воздух.

— Да что ж вы буйная такая? Дурная голова ногам покоя не даёт? — виконт захлопнул дверь. — Не горячитесь. Езжайте в карете и стражу забирайте, здесь им больше делать нечего. Как только поговорю с Теоной, сразу нагоню вас.

— Вы можете ждать этого случая до следующей луны.

— Ничего. Я умею ждать.

Я не могла представить себе отказавшегося от комфорта и роскоши, кукующего под дождём Гдышека, но никто за язык не тянул — сам нарвался. Оставив ему двух (для перемены) лошадей, я, вместе с замаявшимися, а ныне обрадовавшимися стражниками, повернула на юг, в сторону Вышеграда.