Через несколько минут в дверь постучали. Стражники внесли деревянное корыто, вёдра с водой, подсвечники и одеяла.
— И если я замечу, что вы ошиваетесь под дверью, пожалуюсь Чаславу! — крикнула я вслед, запирая дверь на засов.
Вообще-то я сомневаюсь, что когда-либо была скандалисткой. Но в данной ситуации наилучшим являлось одеть на себя эту маску, чтобы хоть как-то заставить с собой считаться. И, чтобы уж не выходить из образа, я «вежливо» попросила ещё раз разогреть мне ужин.
Спала я очень плохо и тревожно. Опять от кого-то убегала, плутала по бесчисленным коридорам дома в Ольховом переулке, и от чего-то горько плакала.
Проснувшись и умывшись холодной водой из кувшина, я отправилась осмотреть дом и двор. Открыв дверь, под ней я обнаружила поднос с остывшим уже чаем и какой-то выпечкой. Осторожно переступив его, я направилась дальше. Здание я обошла быстро, заглядывая в те двери, которые были не заперты. Не обнаружив ничего интересного, я вышла во двор. Там кипела бурная деятельность. Туда-сюда сновали люди с разными бумажками и донесениями. У ворот я заметила Часлава, беседующего со Ставром и дающего ему какие-то указания. Тот слушал, усмехался, затем кивнул головой, взял из рук кузена свиток и ловко запрыгнул в седло. Караульные поспешили распахнуть перед ним ворота.
Обернувшись и увидев меня, кузен сразу расплылся в широкой улыбке:
— Не спится?
— Часлав, я хочу поговорить с тобой, удели мне время.
— Ну что ж, пройдём в мой кабинет.
Мы расположились в старых креслах. Мне принесли горячего чаю, а кузен достал для себя бутыль с крепким коричневым напитком и стеклянный кубок.
— А не рановато ли ты начал? — съязвила я, кивнув на бутыль.
— О чём ты хотела поговорить? — проигнорировал он мой вопрос.
— Как мы будем меня лечить, и когда я поеду домой?
Кузен немного помолчал, вертя в руках кубок. Не спеша отхлебнул, поставил его на стол и заговорил:
— Сегодня я отправил Ставра в Белобрег. Он отвезёт известия твоим родным и приглашение явиться лучшему лекарю и Верховному Мистагогу. До Белобрега день пути. Следовательно, через два дня все будут в сборе. Я попрошу тебя не выходить за ворота в город — это может быть опасно.
— Почему?
— Опасно и всё. Я отвечаю за тебя. Так что слушайся.
— Ладно. А расскажи о моей жизни, о моих родных…
— Послушай, Милица, мне некогда тут с тобой трепаться, дел по горло….
— Хорошо, я пойду, — я встала и направилась к двери.
Он ничего не ответил, наполняя в очередной раз кубок.
За целый день ничегонеделания я исходила двор и коридоры вдоль и поперёк. К вечеру снова наведалась к Чаславу. Он принимал какого-то господина в своём кабинете. Дождавшись, когда тот выйдет, я постучала и вошла.
— А-а, снова ты… — устало протянул он.
— Часлав, мне скучно, дай почитать что-нибудь, — я решительно направилась к книжным полкам.
— Стой, не надо наводить бардак в государственных бумагах! Я сам посмотрю… так… выбирай: «История стародавней Воларии», «Разведение и натаскивание борзых», «Соколиная охота», «Колюще-режущие виды оружия»…
— «Историю» давай, — протянула я руку, обрадованная тем, что удастся хоть как-то скоротать время.
Книгу я читала весь вечер и даже ночью. Под утро я снова видела дом в Ольховом переулке. Проснувшись, я поняла, что мне стоит прислушаться к своему внутреннему голосу и наведать его, ведь моя интуиция с бродячими менестрелями меня не подвела. С книгой под мышкой я направилась в кабинет кузена. Но дверь оказалась заперта.
— А где Часлав? — спросила я караульного у входной двери.
— Его милость прибудут ближе к вечеру. Готовятся к прибытию важных людей.
«Ах, ну да — сегодня ведь приедут мои родители и лекари какие-то», — думала я про себя, выходя на улицу. — «Ладно, как раз книгу успею дочитать где-нибудь в тенёчке». И отправилась на поиски скамейки или чего-нибудь подходящего, что сможет её заменить. На заднем дворе я обнаружила небольшую конюшню. Из шести мест в деннике четыре оказались пустыми. В одном нервно переминался с ноги на ногу высокий рыжий жеребец. Я не удержалась, протянула руку и почесала его нос с белым пятном. Напротив стояла низкорослая кобыла пепельного цвета с чёрной спутанной гривой и таким же хвостом. Я заглянула и к ней.
— Ты моя хорошая! — потормошила я гриву. — Сейчас я тебя заплету, будешь у меня раскрасавица!
Услышав приближающиеся шаги и голоса, я перестала расчёсывать хвост и присела, прячась за лошадью.
— Так Ставру, значит, как всегда — награда и почёт, а мы, значит — как всегда не у дел? — говорил стражник.
— Нам ещё и разнос устроил за то, что плохо искали, — добавил второй и сплюнул.
— Да что это вообще за цыпочка такая? На уши всех поставила, даже Чаславу подвалила. Ведёт себя здесь, как хозяйка. Девка его, что ли?
Второй рассмеялся:
— Какая девка, Януш? Девки тут каждый день разные, ты хоть раз видел, чтоб он к какой-нибудь охрану приставлял и мило беседовал?
— Не-а.
— Ладно. Скажу тебе, только никому ни слова. Это одна из Лунных Оракулов.
— Как? Здесь? И что, Часлав не боится? Она же может разойтись, и мало не покажется…
— Да ты баек наслушался. Ничего она не сделает. И к тому же, её когда в Белобрег везли, к Верховному, ну, чтоб секреты поганые выведать, она втихую зелья какого-то выпила, чтоб память отшибло, и он не смог гипнозом в её разум проникнуть. Так вот, зелья хватанула и пропала. А стражники, что её везли, говорят, что вырубились. Может, она их чем опоила, может, и околдовала. В общем, все трое были наказаны за то, что разини. Так Часлав-то говорит, что она от своего зелья до сих пор в себя прийти не может — ни дички не помнит! И яви себе, барон тут же сообразил и сказал, что он её родич! Она и повелась!
— Лучше б он ей сказал, что он её муженёк, вот потеха б была!
Они залились хохотом, и потому не услышали, как хрустнул сломанный гребень в моих руках.
— Потому он и вежливый такой? — продолжал голос.
— Ага, велел угождать ей и терпеть. До поры до времени. К вечеру Верховный явится. Как-нибудь вытрясет из неё знания, как эти ведьмарки на людей и живность воздействуют. В войне с галтами пригодится… Да куда ж этот Лешик подевался, пороть его надо! Януш, выводи мне жеребца, да не кури здесь, сколько раз говорить! Лошади не любят!
Я совсем вжалась в стенку, пока стражник выводил жеребца из денника напротив и седлал его. Но, к счастью, oн и не смотрел в мою сторону. Подождав, пока стихнут шаги и цокот копыт, я вышла.
Так и знала, что не могли меня звать так по-дурацки — Милица, как девку в дешёвом трактире. Теперь я разозлилась по-настоящему. Этот Часлав, треклятый «кузен», поплатиться за свою дерзость, он ещё за всё мне ответит!
Подходя к дому, я вспомнила, что оставила книгу на конюшне. Ну и бес с ней! Сейчас мне пригодилось умение моей недавней подруги — Ветраны. Я «одела» дежурную улыбку и направилась к стражнику у входа.
— Молодой человек, не подскажете, где найти Януша?
— Так вон он, у ворот, — растерянно кивнул он.
— Ой, а я и не заметила. Покорнейше благодарю, — снова улыбнулась я и зашагала к воротам.
— Добрый день. Вы, кажется, Януш? — изо всех сил стараясь придать себе глупый и беззаботный вид, я захлопала ресницами. — Часлав, помнится, говорил, что с таким вопросом я могу только к вам обратиться.
— Ко мне? — удивился рыжий, коротко стриженный вояка в начищенном до блеска нагруднике. — И чем я могу помочь?
— Кузен уверил меня, что вы — самый надёжный его человек, и сможете проводить меня в город.
— Я, конечно, весьма польщён. Но зачем вам туда?
— Ну как же? Вечером приедут гости, а я не хочу предстать пред ними в таком плачевном виде. Хочу новое платье, и шпильки, и черепаховый гребень.
— Мне барон не отдавал такого приказа. И, поверьте, новое платье вам ни к чему.
Я надула губки:
— Он рассердится, если вы не исполните его приказ. А если я всё куплю и останусь довольна, выхлопочу для вас награду.
— Лады… — почесал он колючий подбородок. — Лешик! Эй, Лешик! Где тебя бесы носят?!
— Простите, я уже тут! — выскочил из-за угла рябой парнишка лет шестнадцати.
— Выводи и седлай Мышку.
Я засмеялась:
— Да у вас, ребята, с фантазией совсем туго. По-вашему, если лошадь мышастой масти — то она Мышка; значит, если бурой — то Бурка, а каурой — Каурка?
— Позвольте поинтересоваться, когда вы успели побывать на конюшне и рассмотреть кобылу?
— Я… Просто не трудно догадаться.
Хорошо, что я не успела заплести ей гриву…
— Подпруги-то подтяни, — отдавала я распоряжения парню. — А то по пути под брюхом окажемся. Да подожди ты! Не так туго! Даже ладонь не проходит, обормот! Дай сюда, сама приструги проверю!
Януш долго наблюдал за всем этим:
— Вы неплохо разбираетесь в лошадях и сбруе, откуда такие навыки?
— Не имею представления. Самой интересно.
Мы выехали за ворота, и Мышка не спеша зашагала вниз по улице. Я сидела впереди, по — дамски свесив обе ноги на левую сторону и держась за высокую луку седла. Сначала было решено купить в лавке шпильки и гребень. Я всё ждала подходящего момента, чтобы сбежать, но стражник всюду ходил следом и придерживал меня за локоть. Когда мы снова сели в седло и готовы были тронуться дальше, я соскользнула с лошади, бросив взгляд на ноги Януша: в стременах — отлично!
— Ой! Я еще ленты забыла купить!
За мгновение я вспомнила и ощутила в себе весь тот страх, исходивший от упряжки вороных лошадок на Вышковской площади, и сфокусировала весь этот ужас в своей руке:
— Прости, Мышка, другого выхода у меня нет, — и дотронулась до шеи лошади.
В ответ она прижала уши, затем заржала и бросилась по улице, не обращая внимания на команды и крики Януша.
Я же припустилась со всех ног в обратную сторону.
Бежала я очень долго, сколько хватало сил, намеренно плутая с улицы на улицу, чтобы запутать следы. По пути задела плечом старушку с клунками и большущей корзиной.