— Да ты хоть для начала головушку свою вылечи, — он постучал костяшками пальцев по моей голове, но я не обиделась.
Когда Данияр ушёл в поисках работы, ко мне с визитом заявилась хозяйка, распахнув без стука дверь.
— Так-так, — услышала я в сенях писклявый голос, раздумывая о лунном серебре и заодно шинкуя капусту.
— А я-то думаю: Данияр ушёл, а в хате кто-то хозяйничает. Дым вон из трубы валит, — продолжала «общение» седая сухопарая женщина в узком сером платье. — А вы, собственно, кто?
— А я, собственно, его невеста. А вы кто?
— А я — тутошняя хозяйка. Что-то не припомню, чтобы он о вас рассказывал… Так вы, «невеста», здесь надолго? Или на ночь-две? Просто надо знать, какую плату брать — за одного или за двоих?
— Знаете что, дамочка? — отложила я в сторону нож. — А пошли бы вы отсюда вон и не совали свой длинный нос в чужие дела, пока я своему кузену, Чаславу Бежицкому, не пожаловалась, что вы налоги в городскую казну не платите от сдачи жилья!
Она захлопала блеклыми глазами и попятилась к выходу.
— И в следующий раз стучитесь перед тем, как войти, как делают все воспитанные люди! — крикнула я вслед.
К вечеру Данияр вернулся домой и выложил на стол бумажные кулёчки с леденцами и засахаренными орешками.
— А это тебе хозяйка наша передала, — сказал он, ставя корзину с грушами и выкладывая гуся. — Уже и познакомиться успели?
— Да, было дело… Мой руки, садись за стол.
— А ты готовить не разучилась?
— К сожалению, нет. Слушай, Данияр, а Белава мне никаких рецептов не передавала?
— Нет, только слова.
— А как к ней в дом пробраться? Ты сможешь доски оторвать?
— Смогу, если ночью, чтоб никто не видел. Да только мы ничего не отыщем. Там уже обыски проводили — ничего не нашли.
— Значит, не там искали. А кто ещё может знать, где взять это лунное серебро?
— Ну, наверное, такие же оракулы, как и ты. Но ты сама говорила, что вас на всю краину было пять. А теперь, пожалуй, ни одной.
— Так где же нам их искать? Разве что в той Обители, где меня воспитывали? Ты часом не знаешь, где это?
— Откуда я могу знать? Знаю, что на севере, за морем, и всё. Может, родители твои знают. Вдруг ты им рассказывала?
— Точно! Нужно к ним наведаться!
— Лад, я сегодня твои портреты на столбах видел и стражников с собаками.
Я представила себе забавную картину: Часлав вернулся с Верховным Мистагогом, а птичка упорхнула! Опростоволосился «любимый кузен».
— Данияр, ну придумай что-нибудь! Как мне покинуть город?
— Что-нибудь обязательно придумаем. Нам в любом случае нужно убираться отсюда. Или в поселище жить, или вообще — в Галтию уехать. А ты чего орешки не берёшь, ты же любишь?
— Я? Терпеть не могу!
— Знаешь что? Я больше в бане спать не буду, — сказал поздно вечером Данияр, задувая свечи, раздеваясь и укладываясь в постель. — Хочешь, сама туда иди.
— Ладно, спи тут. Только чтоб без рук!
— А обнять хотя бы можно?
— Нет.
— А за руку взять?
— Нет.
— А…
— Нет.
— Всё, спи. Я до тебя даже и пальцем не дотронусь, пока сама не попросишь, — и отвернулся.
— А если попрошу, когда стану старой каргой?
— Будет уже поздно. С грелкой будешь спать.
ГЛАВА 5
Наша жизнь подобна маскараду — всякий носит при себе маски.
(воларская народная мудрость)
Когда я проснулась, солнце было уже высоко.
— Данияр, эй! — потрясла я его за плечо. — Черники хочется…
— Какая черника, осень скоро… — недовольно пробормотал он, не открывая глаз.
— Тогда виноградика.
— Намёк понял. Захоти его, пожалуйста, чуть позже; я ещё посплю.
Я неохотно вылезла из тёплой постели, перелезла через Данияра и начала рыться в сундуке, выбирая одежду.
— Ты куда собралась?
— На рынок. Здесь же есть рынок?
— Ну почему ты такая вредная? — он сел и потянулся. — Уже иду.
— И я с тобой. Мне надоело в четырёх стенах сидеть. Знаешь, что я придумала? Я одену твою одежду и шляпу. Никто ведь не додумается искать меня среди мужчин?
Данияр рассмеялся:
— У меня нет шляпы, и одежда моя тебе будет велика.
— Купи, пожалуйста, шляпу с широкими полями. И нитки с иголкой. Я немного подошью твои вещи, чтоб с меня не падали. А вообще у тебя денег много?
— Лада, вот только не начинай опять про шубу. Я сказал, к зиме купим.
— Да какая шуба? Я список хочу написать, что еще купить нужно!
Я извлекла из ящика стола чернильницу, перо, кусок потрёпанного пергамента и начиркала:
«1 мука
2 хлеб
3 яйца
4 молоко
5 сыр
6 морковь
7 лук»
И вручила сей список Данияру:
— И про виноград не забудь!
Когда он вышел за порог, я принялась рыться в его вещах, выбирая себе рубашку, штаны и куртку. Куртку ушивать не буду. Рубашку — чуть-чуть — пусть лучше остаётся широкой и длинной, чем подчёркивает фигуру. А вот штаны придётся сузить и укоротить.
Как только он вернулся, я сразу же забрала из корзины виноград и отправилась в кухню. Данияр внёс следом две тяжёлых корзины и мешок, поставив всё это богатство на пол. А потом надел мне на голову шляпу, поля которой закрывали мне пол-лица.
Не снимая шляпы, я так и присела на старую табуретку:
— Данияр, а что это ты притащил?
— Как что? Он достал из кармана список. Всё, что ты просила: один мешок муки, два хлеба, три яйца, четыре кувшина молока, пять головок сыра (и зачем нам столько?), шесть морковок и семь луковиц.
— А раньше я отправляла тебя одного за покупками?
— Что-то не так?
— Ладно, забудь.
Когда я оделась в мужскую одежду, натянула шляпу, спрятав под неё волосы, и вышла к Данияру, он забраковал мои старания:
— Ну, посмотри на себя — какой из тебя мужчина? Тонкая, хрупкая, и голос нежный.
— Это только потому, что ты знаешь. А ведь мы так и из города можем уйти, особенно в сумерках.
— Хорошо, давай проверим сначала. Вечером выйдем прогуляться и к Тэодору заглянем. Это сын аптекаря, он меня на лекцию и затащил.
— Есть одно маленькое но — у меня в темноте глаза светятся.
— Ничего, шляпу получше нахлобучь. И говорить старайся поменьше.
— А зовут меня как?
— Молчан. Намёк ты поняла.
— Договорились, — вздохнула я.
Вечером мы вышли со двора, и Данияр тот час хлопнул меня пониже спины с просьбой перестать вилять бёдрами. Я старалась изо всех сил — не вилять и не обижаться. Выйдя из ремесленной слободки, мы немного поплутали по тесным улочкам и остановились у большого дома, весь первый этаж которого занимала аптека.
Данияр постучал в узкое окошко, и оно распахнулось.
— О, здорово! А ты чё, уже на лекцию собрался? Так рано ещё, — высунулся плотный веснушчатый парень в круглых очках.
— Выходи, пройдёмся.
Через минуту он уже стоял на крыльце, в коротких штанах, расстёгнутой рубашке, модных остроносых башмаках и со свитками под мышкой.
— Это — Тэодор, а это мой дальний родич — Молчан, — представил нас Данияр.
Тэодор пожал мне руку, и я кивнула головой.
Мы зашагали вверх по улице, к центру города.
— Отец меня осенью в Белобрег отсылает, на лекаря учиться, — вздохнул парень.
— Так это же хорошо, — ответил Данияр, — будешь зелья прописывать, которые в вашей аптеке продаются. Семейное дело.
— Да, тебе легко говорить, ты, когда на королевском флоте служил, видать, везде побывал.
— Везде — не везде, но в Балтии был, и в Селиноре, и в Валибии. Неужели тебе больше ничего не хочется увидеть, кроме этого пыльного Старброда?
Парень уныло пожал плечами и не ответил.
Гуляя по городу, мы встретили еще одного их знакомого — Дубыню, который усердно звал нас в трактир:
— Пойдёмте, братцы, посидим, побалакаем. Качей новое пиво привёз, селинорское. Я вас с такими крошками познакомлю — закачаетесь!
Но Тэодор, очевидно, был не ходок по трактирам. А Данияр и вовсе резко оборвал беседу, сказав, что с ним малолетний родственник, и нечего ребетёнка спаивать. Тогда Дубыня одолжил у Тэодора денег и отправился развлекаться сам.
— И часто вы с Данияром по кабакам шляетесь? — поинтересовалась я у Тэодора, бросая на своего парня косые взгляды.
— И правда, Данияр, мы с тобой уже давно знакомы, а никуда не ходили, кроме, как на лекции. А приходите ко мне в гости вечерком, оба, а? Обсудим, так сказать, политическую обстановку за чашечкой чего-нибудь…
Мы согласно закивали, а Тэодор углубился в рассуждения о пользе и вреде хмельных напитков. Так, незаметно, мы приблизились к центральной площади.
Лектор проводил занятия прямо в скверике, поэтому слушатели сидели, где придётся. Заборы и лавки были заняты, и мы, за неимением лучшего, разместились прямо на траве. Пока профессор готовился, перекладывая свои бумажки туда-сюда, все галдели, а я рассматривала собравшийся народ.
— Эй, Любава! — Тэодор подскочил с места, завидев в толпе знакомую девушку. — Иди к нам, падай!
Между нами уселась, поджав ножки, невысокая худенькая девушка с длинной русой косой.
— Знакомься, — продолжал Тэодор, кружа над ней, — это — Молчан, а это — Данияр.
— Очень приятно. Любава, — девушка безразлично кивнула и уткнулась в свой фолиант.
Сегодня разговор зашёл о парламенте. С профессором, нестарым еще человеком в смешном белом парике, можно было общаться по ходу лекции и задавать вопросы.
— Скажите, пожалуйста, — поднялась я с места, не обращая внимания на попытки Данияра усадить меня обратно, — а какую роль вы отводите женщине в современном мире вообще и политике в частности?
— Молодой человек, вопрос хороший, но не имеющий отношения к содержанию сегодняшней темы, — ответил лектор, поправляя очки.
— Профессор, мой вопрос затрагивает такой аспект жизни, как голосование и выборы в парламент. А это имеет непосредственное отношение к данной лекции.
— Ну что ж, я отвечу. При нынешней власти и данной сложившийся ситуации я сомневаюсь, что в ближайшем будущем женщины получат право голоса, а уж тем более право участия в качестве избирающихся членов парламента. Эти миром правит сильный пол, юноша.