– Могла бы позвонить, и я бы тебя встретил, – говорит он.
– Ничего, – говорит она, смотрит на него и хочет, чтобы сейчас началось утро, и она проснулась.
И это единственное желание, за опущенным занавесом пьесы жизни. Зрители могут хлопать и хлопать в ладоши, но игра останется игрой, и судьбы актеров будут интересовать их, лишь как персонажи увиденного действа.
– Я приготовлю ужин, – говорит Джинджер.
– Майкл играет в своей комнате, – говорит Говард.
– Сначала ужин.
Она одевает передник. Масло шипит в сковородке. Все кажется таким механическим, заученным до автоматизма. Руки сами делают то, что нужно, а мысли все плывут и плывут в голове. Но нужных слов нет. Никогда нет. Говард садится за стол и смотрит на нее. Она чувствует его взгляд затылком. Вопросительный взгляд. И сил нет говорить о чем-либо. Лишь только ужин.
– Позвони доктору Харду, – решается Джинджер. – Скажи, что я велела рассказать обо всем. Он поймет.
Голос Виктора Диша кажется каким-то металлическим, осознанно лишенным эмоций и человеческих чувств. Кевин Грант слушает, прижав к щеке телефонную трубку, и руки его потеют так сильно, что кажется, трубка вот-вот выскочит из них.
– Френо успел сделать анализы вещества, которое я переслал ему? – спрашивает Кевин, заставляя мысли работать, а не метаться хаотично в мозгах, как беспорядочно отступающая армия.
– Френо мертв, – говорит Виктор.
– Я слышал, но анализы сейчас важнее.
– Для тебя и для твоих книг?
– Для всех нас, – голос Кевина дрожит, он рассказывает о собаке Лео, о Дауне, о Саймоне Йене…
– Поговори об этом с Делл, – советует Виктор.
Кевин слышит в трубке монотонные гудки, но еще долго не может понять, что Виктор повесил трубку. Пачка «Лаки-Страйк» на столе оказывается пустой. Кевин одевается, выходит на улицу. Идет пешком до сигаретного ларька. Продавщица кричит, высовываясь в маленькое окошко, что он забыл сдачу. Кевин возвращается. Мелочь звенит, наполняя карман кожаной куртки. Он прикуривает. Редкие снежинки падают с неба. Симпатичная девушка со светлыми распущенными волосами улыбается ему. Светло-карие глаза блестят любопытством.
– Ты не узнаешь меня? – спрашивает она. – Я – Кэт, мы познакомились в поезде.
– Да, – кивает Кевин и тупо говорит, что она очень красивая.
Блондинка улыбается.
– Может, посидим где-нибудь? – так же тупо предлагает Кевин. – Выпьем по чашке кофе, выкурим по сигарете?
Блондинка смотрит на него, пытаясь что-то решить в своей голове. Белые зубы осторожно покусывают нижнюю губу.
– Здесь недалеко есть неплохое кафе, – говорит она.
Горячий кофе обжигает губы.
– Ты сегодня какой-то смурной, – говорит блондинка.
– У меня друг умер, – говорит Кевин.
– Здесь?
– Нет, в Селене.
– Я могла его знать?
– Навряд ли. – Кевин закуривает, дает прикурить блондинке.
– Вы были хорошими друзьями? – спрашивает она.
– Когда-то, да.
– У меня тоже всегда так.
– Как?
– Не могу долго поддерживать дружбу, – улыбается она и тут же краснеет.
– У него была женщина, – говорит Кевин. – Донна…
– Я тебя понимаю.
Их взгляды встречаются. Молчание. Сигареты дымятся. Кофе остывает.
– Где ты остановился? – спрашивает блондинка.
– В гостинице.
– А говорил, что остановишься у подруги.
– Я передумал.
Машины на улице месят колесами грязь. Морозный воздух свеж. Кевин чувствует тонкий запах духов блондинки.
– Мне нравится, как ты пахнешь, – говорит он.
Она берет его под руку. Отделанный рыжим мехом воротник ее короткой куртки щекочет ему щеку.
– Запри, пожалуйста, дверь, – просит она, когда они приходят в его номер.
Ее тонкие губы при поцелуе теплые и чувственные. Кевин снимает с нее куртку, расстегивает светло-зеленую шерстяную кофту.
– Задерни шторы, – просит блондинка.
Комната погружается в полумрак. Кевин отходит от окна. Обнаженная женская грудь смотрит на него двумя набухшими розовыми сосками.
– Ну, и чего ты ждешь? – спрашивает блондинка.
– У меня руки холодные.
– Переживу.
Она снова целует, берет за руки и прижимает ладонями к своей груди. Кевин чувствует ее язык у себя во рту, чувствует, как твердеют ее соски под его пальцами. Старая кровать скрипит под тяжестью тел.
– Не сломать бы, – говорит блондинка.
– Наплевать. – Кевин стягивает с нее узкие джинсы. – Наплевать.
Посмотри на качели. Видишь? Белые снежинки тают на новеньких стальных петлях, которые сделал твой друг токарь.
– Мило, Филипп. Очень мило, – говорит Делл и приглашает тебя на чашку кофе.
Ее черные длинные волосы струятся по плечам и спине. В голубых глазах блестит какое-то детское озорство. Полная грудь под свободным свитером вздрагивает. Делл смеется, запрокинув голову. «Какая же она красивая», – думаешь ты, потягивая кофе. Странно, но некоторые люди, чем больше ты с ними общаешься, тем симпатичнее начинают казаться. Вокруг них, словно, витает невидимая аура, которая проникает в тебя, стоит только дать им шанс. Минута – и ты уже думаешь о том, чтобы не забыть поздороваться с ними в следующий раз, час общения – и ты слушаешь их, наслаждаешься общением, день, неделя, месяц – и тебе начинает казаться, что ты влюблен.
– Делл, – говоришь ты, обыгрывая на губах это имя.
Она смотрит на тебя, и взгляд ее такой доступный. Кажется, что стоит протянуть руку, и эта женщина подставит для поцелуя свои губы, отведет тебя в спальню и отдаст тебе свое тело. Большего ты и не хочешь. Но она просто смотрит на тебя. Смотрит и говорит о какой-то ерунде, которую ты совершенно не понимаешь.
– Может быть, сходим куда-нибудь на выходных? – спрашиваешь ты, желая сменить тему разговора. – Ты могла бы взять Хэйли и…
– Разве в этом городе есть куда пойти?
И снова смех, улыбка, причин которой не можешь понять. Рассказы о Селене, о Ияхе… Кажется, что она объехала целый мир.
– Могу я узнать, о чем твои книги? – спрашиваешь ты.
– Они тебе не понравятся, – смеется Делл.
– Зачем же тогда ты их пишешь?
– Ну, не все же такие, как ты, – она смотрит на тебя, и от былой доступности нет и следа. Ей нужны лишь новые петли, которые ты поставил на качели ее дочери. – У тебя с этим все сложно, да? – спрашивает она.
– Сложно с чем?
– С женщинами.
Она улыбается, а ты думаешь, какого черта она лезет в твою душу?
– Нет никаких проблем, – говоришь ты.
– Я имею в виду настоящих женщин.
Она заглядывает в твою чашку и предлагает еще кофе. Напомни ей о муже, который оставил ее. Напомни об одиночестве.
– У меня есть Хэйли и книги, – парирует она, и в ее глазах блестит какой-то странный азарт, словно весь этот разговор для нее не больше, чем игра.
– Это не серьезно, – говоришь ты.
– А что серьезно? – она улыбается, и ты уже ненавидишь эту улыбку. – Если я сейчас предложу тебе лечь со мной в постель, это будет серьезно?
Встань из-за стола. Поблагодари за кофе. Вспомни Говарда и подумай, что понимаешь его. Дождись позднего вечера. Ляг спать и вспомни, как Делл предложила лечь с ней в постель. Почему ты не сказал: да? Наплевать на безумие. Даже если у нее больная голова, тело-то что надо. Ты же не собираешься жениться на ней. И эта фраза… Что значит: у тебя проблемы с настоящими женщинами? Нет у тебя проблем. Никогда не было и не будет! Встань с кровати и подойди к окну. Видишь? Свет в соседских окнах все еще горит…
– Мам, я хочу пить! – закричала Хэйли.
– Подними свою задницу с дивана и возьми сама.
Динамики компьютера пиликали, оповещая о новом сообщении.
«Тебе, правда, нужны подробности, Делл?»
«Хочу послушать, как ведут себя земные женщины в подобных ситуациях»
«Тоже мне ситуация!» – сообщение заканчивалось краснолицым смайликом, заставляя Делл улыбнуться.
«Ты познакомился с этой девушкой на пляже?»
«Да».
«Она красивая?»
«Да».
Делл ревниво прикусила губу, напечатала:
«И что было дальше?»
«Мы занимались с ней любовью».
«У тебя?»
«Да».
«Ей понравилось?»
«Иначе не стоило бы и начинать».
«Ты не ответил».
«Завидуешь ей?»
«Может быть».
«Хотела бы сделать это ночью на пляже?»
«А днем можно?»
«Днем слишком людно».
«Мне наплевать».
«Зато мне – нет».
«А кто сказал, что это будешь ты?»
Ответ затянулся и Делл закурила.
«Ей не понравилось», – пришло сообщение, когда сигарета истлела до половины.
«Ты про девушку?» – напечатала Делл.
«Да».
«Совсем не понравилось?»
«Совсем».
«А тебе?»
«Не знаю».
«Бедняга».
«Я или она?»
«Она, наверно. Ты же кончил».
«Да».
«Ну, вот видишь».
«А ты?»
«А что я?»
«Когда ты последний раз была с мужчиной?»
«Недели три назад».
«Понравилось?»
«Да».
«А ему?»
«Думаю, да». – Делл закурила еще одну сигарету. – «Думаешь, я вру?»
«Думаю, это просто секс».
«Ты говоришь о себе или обо мне?»
«Обо всех».
– Мам, кто-то стучит в дверь! – закричала из гостиной Хэйли.
– Так иди и открой.
– Не слышу!
– Я говорю, иди и открой!
Делл затянулась сигаретой. Пришло новое сообщение. «Ты лучший друг из всех, что у меня есть, Делл». Хлопнула входная дверь.
– Это папа! – радостно закричала Хэйли.
Делл посмотрела на монитор.
«Поговорим об этом позже», – напечатала она.
«Кто-то пришел?»
«Да».
Делл попрощалась и выключила компьютер.
– Ужинать будешь? – спросила она бывшего мужа.
Он посмотрел на нее, на свою дочь и кивнул. Делл пожарила рыбное филе и сварила кофе. Хэйли сидела рядом с отцом и настырно не хотела замечать его плохого настроения.
– Тебе пора спать, – сказала Делл, когда с ужином было покончено.