На прикроватном столике дожидались розовая чашка с тепловатым чаем и три печенья. Горничная наполнила ванну, но и там вода успела остыть. По ее температуре Первин догадалась, что Читра побывала здесь час с лишним назад.
Первин быстро искупалась, надела светло-зеленое сари, расшитое вьющимися лозами и розовыми камелиями, — едва ли не самое элегантное из всех, которые упаковала Гюльназ. От сари пахло сыростью — похоже, вода все же просочилась в саквояж по ходу долгого путешествия под дождем. Но нынче светило солнце, и, хотя нужно было спешить вниз, Первин все же вышла на балкон, чтобы быстренько осмотреться.
Балкон гостевой комнаты был угловым, с него открывался великолепный вид на восток и север. Пологие холмы будто бы заключали долину в объятия, а на востоке, где сияло утреннее солнце, виднелась небольшая деревня из крытых черепицей домиков. Первин подумала: наверное, именно оттуда родом дворцовые слуги. На севере стоял непроходимый лес, стена больших и малых зеленых деревьев. Там, видимо, и погиб князь Пратап Рао. Утраты княжеской семьи стали частью пейзажа, как и тысячи деревьев.
Первин подошла к письменному столу, взяла кожаную папку, в которой лежали рабочий блокнот и два остро заточенных карандаша. Пересекла комнату, закрыла за собой дверь, пожалела, что не может запереть ее на ключ. Солнечный свет струился в коридор сквозь ряд высоких стрельчатых окон, мраморный пол так и блестел. Худощавый мужчина лет двадцати, в красном форменном сюртуке поверх лунги, сидел, привалившись спиною к стене, в дальнем конце коридора; когда Первин подошла, он лениво поднялся. Она думала, что в эту часть дома входить могут только женщины, но, видимо, ошибалась.
— Где Читра? — спросила она: ее удивило, что горничная, накануне проявлявшая такое рвение, сегодня не задержалась, чтобы ей помочь.
— Ее позвала раджмата. Что-то не так? — На лице стража читалась подозрительность.
Выходит, в штате недостаточно горничных, чтобы приставить одну из них к гостье.
— Все в порядке. Где завтракают дети?
— В детской. Но они уже поели.
Первин закусила губу — обидно, что она припозднилась.
— А сейчас у них уроки?
— Возможно. — Стражник бросил на нее неуверенный взгляд. — Оно каждый день по-другому.
— А где махарани?
— Раджмата каждое утро ходит в храм молиться, сейчас как раз возвращается в зенану. Чоти-рани уехала кататься верхом.
Первин кивнула, подумав, что Мирабаи понимает образ жизни пурданашин иначе, чем другие.
— Читра сказала, чтобы вы шли во внутренний сад. Она вам там завтрак приготовила.
— В какой сад? — Первин дворец казался лабиринтом зеленых участков и закоулков.
— Как вниз спуститесь, увидите большую арку. За ней сад и есть.
Первин поблагодарила его и стала спускаться с лестницы. Поскользнулась на полированном мраморе в расшитых жемчугом туфельках, позаимствованных у Гюльназ, схватилась за перила. Лодыжки болели после вчерашней прогулки по грязи, спину то и дело пронизывала боль. Первин не чувствовала в себе столь необходимых ей сил.
Прежде чем ей удалось найти нужную арку, которая вела к столовой и прилегающему к ней саду, пришлось осмотреть несколько других. Один из слуг провел ее в современную столовую — стены ее украшал ряд живописных портретов мужчин в усеянных самоцветами пагри, все в полупрофиль. Даже не будь их кафтаны унизаны нитями жемчугов и бриллиантов, Первин сразу бы догадалась, что перед ней три последних махараджи — об этом говорил властный взгляд золотисто-карих глаз.
Комната была обставлена нарядной, с плавными обводами мебелью из красного дерева, с высокого потолка тут и там свисали люстры из бельгийского стекла. Длинный стол был уставлен серебряными блюдами с подогревом. Завтрак, поданный для нее лично, ошеломил Первин. Тут и малой доли не съешь.
Высокая двустворчатая дверь в дальнем конце столовой выходила в очаровательный регулярный садик-партер. Прямоугольные клумбы были засажены цветущими алыми розами, оранжевыми бархатцами и белыми датурами. Павлины расхаживали по гравиевым дорожкам и сновали между клумбами. Поверхность круглого пруда полностью покрывали лотосы. Вид был утонченный и романтический.
— Пусть дожди и сильные, зато цветы хорошо растут, — обратилась Первин к садовнику, сидевшему на корточках у розового куста.
Тот, явно напуганный, нагнул голову.
Первин добралась до круглого чугунного столика. Он был накрыт на одну персону: серебряный прибор, фарфоровая тарелка, медная вазочка с белыми розами. Первин порадовалась, что о ней кто-то вспомнил. Изящный столик на одного выглядел куда привлекательнее большого, из красного дерева, за который запросто могли усесться сорок человек.
— Прошу, садитесь. — К ней приблизился слуга в новенькой синей ливрее, с приятным круглым лицом; в руке у него был чайник на серебряном подносе. — Чоти-рани всем советует есть на воздухе, если светит солнце!
Первин подумала, что старшая махарани наверняка этого не одобряет, ведь от солнца темнеет цвет лица. Да и вообще, что эта дама думает о том, что невестка ее так посмуглела от ежедневных прогулок верхом?
Первин взяла со столика лиможскую тарелку и пошла к буфету в столовую — наполнить ее едой.
— Нет! Мне положено вас обслуживать! — мягко остановил ее слуга. — Чего мемсагиб желает?
Первин неловко передала ему тарелку. Мирабаи тревожилась из-за яда. Первин пока не понимала, стоит ли принимать это всерьез. Подумала, не попросить ли привести Ганесана, потом сообразила, что пес наверняка с хозяйкой на прогулке. Выбора не оставалось — она вслед за слугой пошла в столовую, где он принялся с гордостью перечислять названия блюд. Указал на овощные котлетки, зажаренные до хрустящей золотистой корочки, густой дал со сладким изюмом, аппетитный карри из помидоров и цветной капусты и на похе — то самое блюдо из дробленого риса, которое подавала Вандана. Видимо, местный деликатес. Тут же были пышные пури, хрустящие параты, маслянистая яичная каша, яйца вкрутую, а также высокий графин со свежевыжатым соком лайма.
В обычном случае Первин порадовалась бы такому изобилию, да и час был не ранний — желудок требовал пищи. Но, вспомнив предупреждение Мирабаи, она неохотно произнесла:
— Мне, пожалуйста, два яйца вкрутую и один пури.
— Всего-то? — спросил слуга с вызовом.
Первин ощутила, что на нее давят, но решила не подавать виду.
— А! Еще банан. Я сама его очищу.
— Вы прямо как англичанин, который сюда раньше приезжал, — произнес слуга отрывисто.
— Последний агент, мистер Маклафлин? — Судя по всему, тот был завсегдатаем во дворце.
Слуга кивнул.
— У него желудок легко расстраивался, поэтому он ел только английскую пищу. Но вы-то индуска. Должны попробовать нашу еду. Повар специально старался, зная, что у нас гостья издалека. Вот похе, особый дворцовый деликатес, дал с изюмом, карри из цветной капусты…
— Я попробую похе, — сказала Первин, чтобы не обидеть ни в чем не повинного человека.
Тот удовлетворенно улыбнулся.
Она поставила тарелку на садовый столик рядом с чайником и начала есть. Но когда слуга вернулся в дом, быстрым движением выбросила похе под куст туберозы. Пробовать было страшно.
Пока она чистила банан, к ней подскочила обезьяна. Первин кинула ей шкурку, подумав, как обезьянка похожа на Бандара, ручного спутника шута, который постоянно ездил у него на плече. Обе зверушки были серого цвета с бежевыми мордочками. Первин призадумалась: вот, одной выпали всевозможные лакомства и наряды, а другая вынуждена попрошайничать. Интересно, которой повезло больше?
Тут тишину рассек громкий вопль, пришлось прервать размышления. Вопль был явно радостный, следом раздался заливистый смех. Первин поняла, что это Падмабаи играет на одном из верхних этажей. Скорее всего, и брат с ней рядом.
Первин посмотрела вверх, на садовую стену, и увидела в небе красный лоскут. Воздушный змей. Видимо, дети бегают по крыше нового дворца. Ей тут же представилось, что они могут оттуда свалиться, тревога разом перебила аппетит.
Когда слуга принес еще чая, Первин указала ему на змей:
— Князь с княжной играют на крыше?
Его, похоже, удивил этот вопрос.
— Конечно. Они там не одни.
Откуда слуге, подающему блюда в столовой, знать, что творится у него над головой?
— Но мать их уехала на прогулку, а вдовствующая махарани в зенане — кто же там с ними?
— Ну, наверное, их айи. — Он передернул плечами — подумаешь, какая разница.
Но Первин не слышала взрослых голосов, нервы у нее расходились. Она оттолкнула наполовину опустошенную тарелку и встала.
— Попросите кого-нибудь проводить меня к ним.
Зрелище на крыше окончательно ее всполошило. Князь Джива Рао бегал по плоскому участку у самого края и держал в поднятой руке бечевку от змея. От неба его отделял лишь парапет высотой меньше метра. Падмабаи бежала сзади, поспешая, насколько позволяли коротенькие ножки.
— Прекратите, пожалуйста! Вы оба! — крикнула Первин, как только слуга, который отвел ее на крышу по узкой крутой лестнице, удалился.
Джива Рао от неожиданности встал как вкопанный. Падмабаи, не успев затормозить, влетела в него со спины. Первин вскрикнула — дети повалились на крышу прямо возле низкого парапета. Оба закричали от страха. Первин бросилась к ним, в ужасе от того, что своей внезапной командой спровоцировала столкновение, — и тут вдруг раздался другой голос.
— Какая же глупость на них кричать! — рявкнул шут Адитья. — Они просто играют!
— Пускать змеев на крыше небезопасно. Дети бегают у самого края. И это… — Она запнулась, понимая, что аргументы ее не слишком уместны. Действительно не следовало кричать и пугать детей.
— Там на краю бортик, и мы всегда здесь играем, — сказал Джива Рао, протягивая руки, чтобы Адитья помог ему подняться. Встав, князь сдвинул брови и рявкнул, обращаясь к Первин: — А вам тут делать нечего. Я вас изгоняю!
Первин опешила, но желание приструнить мальчика тут же сменилось пониманием, что ни к чему хорошему это не приведет.