жется, я вовсе без намерения огорчил ее. Она вдруг повернулась и пошла от меня. «На шары глядит, послышалось мне, — на что угодно, лишь бы не на меня!» Не успел я остановить ее, как она уже вышла из залы. Меня это тревожат, Бетередж. Не потрудитесь ли передать Розанне, что я вовсе не хотел оскорбить ее? В мыслях, конечно, я был жесток к ней, я почти надеялся, что ее можно уличить в пропаже алмаза. Не то чтобы я зла желал бедняжке, но…
Тут он умолк, и снова подойдя к бильярду, опять принялся гонять шары.
После всего происшедшего между мной и приставом, я не хуже самого мистера Франклина знал, что именно он не договаривал.
Теперь уж ничто не могло отклонить от мисс Рэйчел позорного подозрения, тяготевшего над ней в уме пристава Коффа. Вопрос был уж не в том, чтоб успокоить нервное раздражение молодой леди, а в том, чтобы доказать ее невинность. Если бы Розанна ничем не компрометировала себя, то надежда, в которой сознался мистер Франклин, по совести была бы довольно жестока по отношению к ней. Но дело было не так. Она притворялась больною и тайно была в Фризингалле; не спала всю ночь, что-то работая или портя. А в тот вечер ходила на зыбкие пески при обстоятельствах в высшей степени подозрительных. По всем этим причинам (как ни жаль было мне Розанны) я не мог не полагать, что во взгляде мистера Франклина на это дело не было ничего неестественного или безрассудного, особенно в положении мистера Франклина. Я закинул ему словечко на этот счет.
— Да, да! — ответил он, — но есть еще один шанс, — слабый конечно, — что поведение Розанны допускает объяснение, какого мы пока не видим. Я ненавижу оскорблять женскую чувствительность, Бетередж! Скажите бедняжке то, что я просил вас передать. И если она хочет переговорить со мной, нужды нет, попадусь ли я впросак или нет, пришлите ее ко мне в библиотеку. С этим добрым словом он положил кий и ушел.
Из расспросов в людской я узнал, что Розанна удалилась в свою комнату. Она с благодарностью отклонила все предложение услуг и только просила, чтоб ей дали успокоиться. Тем оканчивались на сегодня ее признания (если только ей действительно предстояло сознаться); я передал результат мистеру Франклину, который затем вышел из библиотеки и отправился в постель.
Я гасил свечи и затворял окна, когда Самуил пришел с весточкой про двух гостей, оставленных мною в своей комнате. Спор о белой махровой розе, по-видимому, кончался наконец. Садовник ушел домой, а пристава Коффа нигде не найдут во всем нижнем этаже.
Я взглянул в свою комнату. Действительно, никого не видать, стоит лишь пара пустых стаканов и чувствуется сильный запах грога. Не попал ли пристав в приготовленную для него спальню? Я зашел наверх посмотреть. По всходе на второй этаж, мне почудилось влево от меня чье-то тихое и ровное дыхание. Влево от меня был коридор, ведший в комнату мисс Рэйчел; я заглянул в него, а там-то, свернувшись на трех стульях, поставленных как раз поперек коридора, обвязав свою проседь красным фуляром, и сложив подушкой почтенный черный сюртук, лежал и спал себе пристав Кофф.
Лишь только я подошел к нему, он мигом и не двигаясь проснулся, точно пес, когда к нему подходят.
— Доброй ночи, мистер Бетередж, — сказал он, — попомните же, если вам когда-нибудь вздумается выращивать розы, белую махровую лучше не прививать к шиповнику, что бы там садовник ни говорил против этого.
— Что вы здесь делаете? — спросил я, — почему вы не в своей постели?
— Потому я не в своей постели, — ответил пристав, — что я один из многих в сей юдоли, которым не дано честно и в то же время легко добывать деньгу. Нынче произошло некоторое совпадение времени возвращения Розанны Сперман с песков и времени, когда мисс Вериндер порешила выехать из дому. Что бы там Розанна ни прятала, моей голове совершенно ново, что ваша молодая леди не могла решиться уехать, пока не узнала, что уже спрятано. Обе они сегодня, должно быть, уж переговорили разок между собой. Если же они попытаются снова переговорить, когда в доме все успокоится, то мне следует быть по близости, чтобы помешать этому. Не браните меня за расстройство приготовленного вами спанья, мистер Бетередж, браните алмаз.
— Как бы я желал, чтоб алмаза и не бывало никогда в этом доме! —вырвалось у меня.
Пристав Кофф окинул унылым взглядом те три стула, на которых осудил себя провести ночь.
— И я также, серьезно проговорил он.
XVII
За ночь особенного ничего не случалось, и (я счастлив, что могу это прибавить) ни малейшей попытки к переговорам между мисс Рэйчел и Розанной не было: бдительность пристава Коффа не была вознаграждена ничем.
Я ожидал, что поутру первым дедом пристава будет отправиться в Фризингал. Он, однако медлил, словно ему сперва предстояло нечто иное. Я оставил его на собственный произвол, и вскоре после того, ходя по саду, встретил мистера Франклина в любимой его аллее у кустарников.
Не успели мы обменяться двумя словами, откуда ни возьмись, присоединился к нам и пристав. Он подошел к мистеру Франклину, который принял его, надо сознаться, немножко свысока: «что скажете?» — вот и весь ответ, полученный им на вежливое пожелание доброго утра мистеру Франклину.
— Имею нечто сказать вам, сэр, — ответил пристав, — по поводу производимого мной следствия. Вчера вы догадались, какой именно оборот оно принимает. Весьма естественно, что в вашем положении это вам неприятно и прискорбно. Весьма естественно также, что вы свое гневное чувство против скандала в вашем семействе обращаете на меня.
— Что же вам угодно? — довольно резко перебил мистер Франклин.
— Мне угодно, сэр, напомнить вам, что, по крайней мере, до сих пор я не уличен в ошибке. Имея это в виду, благоволите помнить в то же время, что я здесь исполнитель закона, действующий с соизволения хозяйки дома. При таких обстоятельствах, должны ли вы или не должны, как честный гражданин, помочь мне всеми теми сведениями, какими вы располагаете?
— Я не располагаю никакими особенными сведениями, — сказал мистер Франклин.
Пристав пропустил этот ответ мимо ушей, словно его и не было.
— Вы могли бы, сэр, избавить меня от потери времени на следствие в нескольких милях отсюда, — продолжал он, — если бы вам угодно было понять меня и высказаться.
— Я вас не понимаю, — ответил мистер Франклин, — и нечего мне сказать.
— Одна из служанок (не хочу называть по имени) говорила с вами наедине, сэр, в прошлый вечер.
Мистер Франклин опять оборвал его, а еще раз ответил:
— Нечего мне сказать.
Стоя возле, я молча думал о том, как вчера слегка отворялась боковая дверь в залу, и о фалдах сюртука, мелькнувших по коридору. Пристав Кофф, без сомнения, успел кое-что подслушать, прежде чем я помешал ему, и это заставило его подозревать, что Розанна облегчила свою душу, сознавшись в чем-то мистеру Франклину Блеку.
Только что это соображение поразило меня, как вдруг на конце кустарной аллеи появилась Розанна собственною своею персоной! За ней следовала Пенелопа, явно старавшаяся вернуть ее назад к дому. Видя, что мистер Франклин не один, Розанна стала как вкопанная, очевидно, в крайнем затруднении, не зная, что ей делать. Пенелопа ждала позади. Мистер Франклин увидал девушек в одно время со мной. Пристав же с бесовскою хитростью притворился, что вовсе не замечает их. Все это произошло в один миг. Ни я, ни мистер Франклин слова еще не молвили, а пристав уже плавно заговорил, как бы продолжая предыдущий разговор.
— Напрасно вы боитесь повредить этой девушке, — обратился он к мистеру Франклину, говоря громким голосом, чтобы Розанне было слышно. — Напротив, я рекомендую вам почтить меня откровенностью, если вы принимаете какое-нибудь участие в Розанне Сперман.
Мистер Франклин мигом притворился, будто и он тоже не заметил девушек. Он также громко ответил:
— Я в Розанне Сперман ровно никакого участия не принимаю.
Я посмотрел на тот конец аллеи. Но мог только разглядеть, что Розанна, с последним словом мистера Франклина, быстро повернула назад. Вместо того чтобы противиться Пенелопе, как за минуту тому назад, она позволила моей дочери взять себя под руку и увести домой.
Пока обе девушки скрывались из глаз, прозвонили к завтраку, и сам пристав Кофф должен был сознаться, что его дело дрянь. Он просто сказал мне: «Я поеду в Фризингал, мистер Бетередж, и вернусь к двум часам», и пошел своею дорогой, не прибавив ни слова более; а мы хоть на несколько часов отделалась от него совершенно.
— Оправдайте меня перед Розанной, — сказал мистер Франклин, оставшись наедине со мной. — Я точно осужден говорить или делать одни неловкости при этой несчастной девушке. Вы сами должны были заметить, что пристав Кофф поставил западню нам обоим. Удайся ему сконфузить меня или раздражить ее до взрыва, тогда или ей, или мне пришлось бы проговориться соответственно его цели. Под влиянием минуты, я не видел лучшего выхода. Девушка ни в чем не проболталась, а приставу показано, что я вижу его насквозь. Очевидно, он подслушивал вчера, когда мы с вами говорили, Бетередж.
«Мало того что подслушивал, — подумал я про себя. — Он припомнил мой рассказ о том, что Розанна влюблена в мистера Франклина, и на это именно и рассчитывал, взывая к участию мистера Франклина в Розанне, при самой Розанне».
— Что до подслушиванья, сэр, — заметил я (оставя тот пункт про себя), — то все мы скорехонько будем заодно с ним в одной шайке, если дела такого рода позатянутся. Шарить, высматривать, подслушивать, это весьма естественные занятия людей в нашем положении. Денька через два, мистер Франклин, мы все онемеем друг для друга, по той причине, что всякий станет подслушивать, не проболтается ли другой, и все узнают взаимные тайны. Извините мою вспышку, сэр. Ужасная тайна, что гнетет нас в этом доме, ударила мне в голову, точно вино, и доводит меня до безумия. Я не забуду о том, что вы приказывали. Воспользуюсь первым же случаем, чтоб оправдать вас перед Розанной Сперман.