Когда в столовой остались одни джентльмены, я очутился ближайшим соседом мистера Мортвета. Так как все наличные гости была англичане, то нет надобности упоминать, что по исчезновении благодетельного удержа в лице присутствовавших дам, разговор неизбежно и тотчас же свернул на политику.
Что касается этой всепоглощающей национальной темы то я весьма не английский англичанин в этом отношении. Вообще все политические толки я считаю самым сухим и бесполезнейшим разговором. Когда бутылки обошли в первый раз вокруг стола, я взглянул на мистера Мортвета и нашел, что он, по-видимому, разделяет мой образ мыслей. Он держал себя весьма ловко, со всевозможным уважением к чувствам хозяина дома, но тем не менее явно собирался вздремнуть. Мне вдруг блеснула мысль, что стоило бы попробовать в виде опыта: нельзя ли пробудить его умеренным намеком на Лунный камень, а если это удастся, то поразведать, что он думает о новых осложнениях индийского заговора, насколько они известны в непоэтическом ведомстве моей конторы.
— Если я не ошибаюсь, мистер Мортвет, — начал я, — вы были знакомы с покойною леди Вериндер и несколько интересовались тою странною вереницей случайностей, которая кончилась пропажей Лунного камня?
Славный путешественник почтил меня мгновенным пробуждением и спросил кто я такой. Я рассказал ему о моих деловых отношениях к семейству Гернкаслей, не забыв упомянуть и о забавном положении, какое занимал я в прошлые времена относительно полковника и его алмаза.
Мистер Мортвет повернулся в своем кресле спиной к остальному кружку (не разбирая консерваторов и либералов) и сосредоточил все свое внимание на некоем мистере Броффе из Грейз-Инн-Сквера.
— Не слыхали ли вы чего-нибудь об индийцах в последнее время? — спросил он.
— Я имею некоторое основание думать, что один из них виделся вчера со мной в моей конторе, — ответил я.
Нелегко было удивить человека, подобного мистеру Мортвету; но ответ мой совершенно ошеломил его. Я рассказал ему все случившееся с мистером Локером и со мной, точь-в-точь, как оно было описано мною на этих страницах.
— Ново, что индиец не без цели сделал прощальный вопрос, — прибавил я, — для чего бы ему так хотелось знать время, по истечении которого обычай дозволяет занявшему деньги возвратить их?
— Возможно ли, чтобы вы не постигали его цели, мистер Брофф.
— Я краснею за свою тупость, мистер Мортвет, — но, право, не постигаю.
Великий путешественник заинтересовался примером необъятной бездны моего тупоумия в самую глубь.
— Позвольте вам предложить один вопрос, — сказал он, — в каком положении теперь этот заговор овладеть Лунным камнем.
— Не знаю, — ответил я, — замысел индийцев для меня загадка.
— Замысел их, мистер Брофф, может быть загадкой лишь в таком случае, если вы никогда серьезно не вникали в него. Не пробежать ли нам его вместе, с тех пор как вы составляли завещание полковника Гернкасля и до того времени, когда индиец наведался к вам в контору? Ради интересов мисс Вериндер, в вашем положении весьма важно составить себе ясное понятие об этом деле на случай надобности. Имея это в виду, скажите, угодно ли вам самому добраться до цели индийца? Или вы желаете, чтоб я избавил вас от хлопот этого исследования?
Излишне говорить, что я вполне оценил практичность его намерения, и выбрал из двух предложений первое.
— Очень хорошо, — сказал мистер Мортвет, — прежде всего, займемся возрастом трех индийцев. Я могу засвидетельствовать, что все они, по-видимому, ровесники, — и вы в состоянии сама решить, каких лет был виденный вами человек, — в цветущей поре или нет. Вы полагаете, лет сорока? Я то же думаю. Скажем, около сорока лет. Теперь оглянитесь на то время, когда полковник Геракасль вернулся в Англию, и вы принимали участие в плане сохранения его жизни. Не требую, чтобы вы пересчитывали года. Я хочу только сказать, что находящиеся здесь индийцы, по возрасту их, должны быть преемниками тех трех (все они высшей касты браминов, мистер Брофф, если покидают отечество), которые последовали за полковником на берег Англии. Очень хорошо. Наши молодцы наследовали тем, которые были здесь до них. Если б они тем только и ограничились, не стоило бы толковать об этом деле. Но они пошли дальше. Они стали преемниками организации, учрежденной в этой стране их предшественниками. Не дивитесь! организация, по вашим понятиям, конечно, дело вздорное. Я полагаю, что в их распоряжении есть деньги, а следовательно и услуги, когда понадобятся, тех темных личностей, из англичан, что существуют проделками насчет иностранцев, проживающих в Лондоне; наконец, тайное сочувствие немногих соотечественников и (в прежнее время, по крайней мере) единоверцев, которым удалось найти себе занятие по многочисленным потребностям этого громадного города. Как видите, все это не очень значительно! Все же не худо заметить это в начале исследования, ибо впоследствии вам, пожалуй, придется сослаться на эту скромную индийскую организацию. Расчистив таким образом дорогу, я хочу предложить вам один вопрос, и ожидаю, что ваша опытность разрешит его. Что подало индийцам первый удобный случай овладеть алмазом?
Я понял намек на мою опытность.
— Первый случай, — ответил я, — был явно подан им смертью полковника Геракасля. Без сомнения, они знали о его смерти?
— Без сомнения. И смерть его, как вы сказали, подала им первый удобный случай. До этого времени Лунный камень не подвергался на малейшей опасности в кладовой банка. Вы составили завещание полковника, по которому он оставлял драгоценность племяннице, и завещание было заявлено обычным порядком. Будучи адвокатом, вам не трудно догадаться, что после этого должны были предпринять индийцы, пользуясь советами англичан.
— Им следовало запастись копией с завещания из Докторс-Коммонса.
— Именно так. Какая-нибудь темная личность из тех англичан, о которых я упоминал уже, добыла им названную вами копию. Из этой копии они узнали, что Лунный камень завещан дочери леди Вериндер, и что мистер Блек-старший или кто-нибудь иной, по его поручению, должен вручить алмаз по принадлежности. Вы согласитесь, что, при общественном положении леди Вериндер и мистера Блека, разведать об этих лицах ничего не стоило. Индийцам предстояло разрешать лишь один вопрос: не попытаться ли овладеть алмазом во время перевозки его из банка или дождаться, пока его доставят в Йоркширский дом леди Вериндер. Второй путь был явно безопаснее, — и вот вам разгадка появления индийцев в Фризигалле, переодетых фокусниками и выжидающих удобного времечка. Излишне говорить, что в Лондоне к их услугам была организация, уведомлявшая их о событиях. На это хватало двух человек. Один следил за всеми лицами, ходившими из дома мистера Блека в банк, а другой угощал дворню пивом и запасся вестями о том, что делалось в доме. Эти обыкновеннейшие меры помогли им узнать, что мистер Франклин Блек был в банке, и что он же единственное лицо в доме, собирающееся посетить леди Вериндер. Вы, без сомнения, не хуже меня помните все случившееся вслед за этою разведкой.
Я вспомнил, что Франклин Блек заподозрил одного из шпионов на улице, что вследствие того он ускорил свой приезд в Йоркшир несколькими часами, и благодаря превосходному совету старика Бетереджа, поместил алмаз во фризингальском банке, прежде чем индийцы могли ожидать его прибытие в этот околоток. До сих пор все ясно. Но если индийцы не знали об этой предосторожности, почему они не пытались пробраться в дом леди Вериндер (где, по их предположению, должен был находиться алмаз) в течении всего времени до дня рождение Рэйчел?
Поставив это противоречие на вид мистеру Мортвету, я счел нелишним прибавить все слышанное мной о маленьком мальчике, о капле чернил и прочем, оговорясь притом, что всякое объяснение, основанное на теории ясновидения, по моим понятиям, нисколько не удовлетворит меня.
— И меня тоже, — сказал мистер Мортвет. — Ясновидение в этом случае только раскрывает поэтическую сторону индийского характера. Эти люди возбуждали в себе свежую силу и бодрость, вовсе непонятные англичанину, окружив утомительное и опасное предприятие некоторым ореолом чудесного и сверхъестественного. Их мальчик бесспорно хороший проводник месмерического влияния, и под этим влиянием, разумеется, отразил в себе то, что было на уме магнетизера. Я опытом проверял теорию ясновидения, и убедился, что проявления ее не идут дальше этого. Индийцы не так смотрят на этот вопрос; индийцы уверены, что их мальчик водит вещи, незримые их очам, — и, повторяю, в этом чуде находят источник нового рвения к цели, соединяющей их. Я остановился на этом как на любопытной стороне человеческого характера, имеющей для нас всю прелесть новизны. В нашем теперешнем исследовании вовсе не нужны ни ясновидение, ни месмеризм и т. п. предметы, в которые трудно верится практическому человеку. Развивая индийский заговор шаг за шагом, я имел в виду разъяснить его последствие рациональным путем и естественными причинами. Удалось ли это мне до сих пор?
— Без сомнения, мистер Мортвет! Но я все-таки с нетерпением жду рационального объяснения того противоречия, которое я только что имел честь представить вам.
Мистер Мортвет улыбнулся.
— Из всех противоречий с этим легче всего справиться, — проговорил он. — Позвольте мне прежде всего признаться, что вы совершенно безошибочно изложили это дело. Индийцы, без сомнения, не знали о том, что сделал с алмазом мистер Франклин Блек, — так как первая ошибка их произошла в первую же ночь по приезде мистера Блека к тетушке.
— Первая ошибка их? — повторял я.
— Разумеется! Ошибка в том, что они позволили Габриелю Бетереджу подстеречь их в то время, как она ночью бродили у террасы. Однако, надо отдать им справедливость в том, что они сами же сознали свой ложный шаг, ибо, по вашим словам, вполне располагая временем, они после того в течение целых недель не показывались вблизи дома.
— Для чего бы кто, мистер Мортвет? Вот что мне хотелось бы знать! Для чего?