Сержант Кафф остановился в темноте и положил мне руку на плечо.
– Если что-нибудь бросить в ваши Зыбучие пески, бывает ли так, что оно снова выходит на поверхность?
– Нет. Хоть легкое, хоть тяжелое – Зыбучие пески ничего не возвращают назад.
– И Розанна Спирман об этом знает?
– Не хуже моего.
– Тогда почему бы ей попросту не обернуть испачканное платье вокруг камня и не забросить в зыбучий песок? Прятать платье не было ни малейших причин, и все-таки она его прячет. Возникает вопрос, – сержант снова стронулся с места, – прячет ли она испачканную нижнюю юбку или ночную рубашку или же совершенно другой предмет, который стремится сохранить любой ценой? Мистер Беттередж, если мне ничего не помешает, завтра я отправлюсь во Фризингхолл и установлю, что именно она покупала в городе, когда скрытно приобретала материал для новой одежды. В нынешнем положении оставлять дом рискованно, однако еще больший риск продолжать блуждание в потемках. Извините меня за горячность. Я пал в собственных глазах, позволив Розанне Спирман поставить себя в тупик.
Возвратившись, мы застали слуг за ужином. Первым, кто нам попался во дворе, был полицейский, оставленный главным инспектором Сигрэвом в распоряжении сержанта. Сыщик спросил, вернулась ли Розанна Спирман. Да. Когда? Почти час назад. Чем была занята? Ушла наверх снять капор и плащ, а сейчас ужинает вместе с остальными слугами.
Ничего больше не говоря, сержант Кафф, падая все ниже в собственных глазах, обошел вокруг дома. Не заметив в темноте задний вход в дом, он продолжал идти (не обращая внимания на мои оклики), пока не уперся в калитку, ведущую в сад. Когда я нагнал его, чтобы подсказать правильный путь, он стоял и пытливо смотрел на окно этажа, где находились спальни.
Посмотрев туда в свою очередь, я заметил, что внимание его привлекло окно комнаты мисс Рэчел, в котором мелькал свет, как будто там происходило что-то необычное.
– Это комната мисс Вериндер? – спросил сержант Кафф.
Я ответил утвердительно и предложил пойти со мной на ужин. Сержант не сдвинулся с места и что-то пробормотал о том, как хорошо пахнет в саду ночью. Я не стал ему мешать. Подходя к двери, я услышал у калитки звуки «Последней розы лета». Сержант Кафф опять что-то обнаружил! На этот раз поводом послужило окно мисс Рэчел.
Догадка заставила меня вернуться к сержанту под предлогом, что я счел невежливым оставлять его одного.
– Здесь тоже происходит что-то непонятное для вас? – спросил я, указав на окно мисс Рэчел.
Судя по перемене тона, сержант снова поднялся в собственных глазах.
– Ваш брат в Йоркшире любит спорить на деньги, не так ли?
– Ну, допустим, что так.
– Будь я уроженцем Йоркшира, – продолжал сержант, беря меня под руку, – я бы поставил целый суверен, мистер Беттередж, на то, что ваша юная хозяйка решила внезапно покинуть дом. А выиграв пари, поставил бы еще один, побившись об заклад, что мысль об отъезде пришла ей в голову не раньше последнего часа.
Первая догадка ошеломила меня. Вторая каким-то образом смешалась в моей голове с сообщением полицейского о том, что Розанна Спирман вернулась с прогулки по пляжу около часа назад. Обе произвели на меня любопытный эффект. Я стряхнул руку сержанта с плеча и, позабыв хорошие манеры, протиснулся мимо него в дверь, чтобы самому навести справки.
Первым в коридоре я встретил лакея Самюэля.
– Ее светлость желает видеть вас и сержанта Каффа, – сказал он, прежде чем я успел что-либо спросить.
– И давно она нас ждет? – раздался у меня за спиной голос сержанта.
– Уже час, сэр.
Опять! Розанна вернулась, мисс Рэчел приняла странное решение, а миледи ждала встречи с сержантом – и все это за последний час! То, как переплелись эти разные люди и события, не предвещало ничего хорошего. Я поднялся наверх, не посмотрев на сержанта Каффа и не проронив ни слова. Подняв руку, чтобы постучать в дверь миледи, я обнаружил, что рука моя дрожит.
– Не удивлюсь, – прошептал за моим плечом сержант, – если сегодня ночью в доме разразится скандал. Не тревожьтесь! В свое время я улаживал еще и не такие семейные затруднения.
Сразу же после этих слов голос миледи за дверью предложил нам войти.
Глава XVI
Миледи сидела в комнате без света за исключением лампы для чтения. Абажур был опущен, чтобы лицо оставалось в тени. Вместо того, чтобы в своей обыкновенной манере посмотреть нам прямо в лицо, она сидела, придвинувшись к столу и упрямо вперив взгляд в открытую книгу.
– Сержант, – сказала она, – важно ли для следствия, которое вы ведете, заранее сообщать, если кто-либо из живущих в доме желает его покинуть?
– Чрезвычайно важно, миледи.
– Тогда должна вам сказать, что мисс Вериндер намеревается пожить у ее тети, миссис Эблуайт, во Фризингхолле. Моя дочь покидает нас завтра утром.
Сержант Кафф мельком взглянул на меня. Я сделал было шаг вперед, чтобы обратиться к хозяйке, но (не буду скрывать) почувствовал, что мне не хватит духу, и шагнул, промолчав, обратно.
– Позвольте узнать у вашей светлости, в котором часу мисс Вериндер сообщила об отъезде к тете? – спросил сержант.
– Примерно час назад.
Сержант Кафф посмотрел на меня во второй раз. Говорят, сердце старика уже ничто не расшевелит. Мое сердце застучало так, словно мне было двадцать пять лет!
– Я не имею права указывать мисс Вериндер, что ей делать, – сказал сержант. – Я всего лишь прошу вас отложить ее отъезд, если возможно, до второй половины дня. Завтра утром я собираюсь съездить во Фризингхолл и вернусь к двум часам пополудни, если не раньше. Если получится задержать мисс Вериндер до тех пор, я хотел бы сказать ей, не предупреждая заранее, два слова перед отъездом.
Миледи попросила меня распорядиться, чтобы кучер не подавал карету мисс Рэчел раньше двух часов дня.
– Что еще вы имеете сказать? – спросила она, когда с поручением было покончено.
– Только одно, ваша светлость. Если перемена плана удивит мисс Вериндер, прошу вас не упоминать, что ее отъезд откладывается из-за меня.
Миледи приподняла голову от книги, словно хотела что-то сказать, заметным усилием сдержала порыв и, вновь опустив глаза на открытую страницу, движением руки отпустила нас.
– Изумительная женщина, – промолвил сержант Кафф, когда мы вновь оказались в передней. – Если бы не ее умение владеть собой, загадка, которая не дает вам покоя, мистер Беттередж, вскрылась бы сегодня же вечером.
От этих слов в моей старой глупой голове наступило прозрение. На мгновение я, очевидно, совсем потерял рассудок и, ухватив сержанта за воротник, прижал его к стене.
– Черт бы вас побрал! – вскричал я. – С мисс Рэчел творится что-то неладное, а вы все время это от меня скрывали!
Прижатый к стене сержант Кафф посмотрел на меня, не пошевелив и пальцем. На меланхоличном лице не дрогнул ни один мускул.
– Ага! – лишь сказал он. – Вы, наконец-то, заметили.
Моя рука разжалась, голова опустилась на грудь. Прошу вас помнить, что вспышка оправдана тем, что я провел на службе семьи пятьдесят лет. Мисс Рэчел много-много раз ребенком взбиралась мне на колени и дергала меня за усы. При всех ее недостатках мисс Рэчел оставалась в моих глазах самой дорогой и самой любимой юной леди, которую когда-либо обслуживал и боготворил старый камердинер. Я попросил у сержанта прощения, но боюсь, сделал это со слезами на глазах и не должным образом.
– Не терзайтесь, мистер Беттередж, – произнес сержант с большей добротой, чем я заслуживал. – Будь люди моей профессии обидчивы, мы бы и яйца выеденного не стоили. Если это вас успокоит, можете потаскать меня за воротник еще раз. Вы понятия не имеете, как это делается, но, принимая во внимание ваши чувства, я заранее прощаю вашу неуклюжесть.
Он скривил уголки губ, очевидно полагая, что отпустил особенно удачную шутку.
Я привел его в свою маленькую гостиную и закрыл дверь.
– Скажите мне правду, сержант, – попросил я. – Что вы подозреваете? Скрывать это от меня теперь было бы жестоко.
– Я не подозреваю. Я знаю.
Моя нетерпеливость опять взяла верх.
– Вы, проще говоря, утверждаете, что мисс Рэчел сама у себя похитила алмаз?
– Да, именно так я утверждаю, хотя и не в столь краткой формулировке. Лунный камень находился у мисс Вериндер с самого начала и до самого конца. Она доверила тайну Розанне Спирман, рассчитав, что мы заподозрим в краже служанку. Вот вам в двух словах все дело. Теперь можете хватать меня за воротник, мистер Беттередж. Если это поможет выпустить наружу ваш гнев – хватайте.
Видит бог, мне от этого не стало бы легче.
– Каковы ваши доказательства? – только и нашелся я.
– Вы услышите о них завтра. Если мисс Вериндер откажется отложить поездку к тете (а вы увидите, что так оно и будет), я буду вынужден представить завтра все дело вашей хозяйке. Так как я не знаю, что за этим последует, то прошу вас быть свидетелем и выслушать доводы обеих сторон. Давайте оставим это дело в покое до утра. Вы больше не услышите от меня ни слова о Лунном камне, мистер Беттередж. Вот и стол накрыт для ужина. Это одна из многочисленных человеческих слабостей, к которым я всегда относился со снисхождением. Звоните в колокольчик, я прочитаю молитву о дарах, которые вкушать будем…
– Желаю вам приятного аппетита, сержант. У меня он совсем пропал. Я распоряжусь, чтобы вас обслужили, после чего прошу меня извинить – я удалюсь и попытаюсь собраться с мыслями наедине с собой.
Я проследил, чтобы сыщику подали все самое лучшее, и не пожалел бы, если бы он этим лучшим подавился. В это же время с еженедельным докладом явился старший садовник, мистер Бегби. Сержант немедленно завязал беседу о преимуществах травяных и галечных дорожек. Я оставил их и с тяжелым сердцем вышел во двор. За многие годы это был первый случай, когда неприятности нельзя было преодолеть с помощью трубки и «Робинзона Крузо».
Не находя себе места и подходящей комнаты, я в унынии вышел на террасу, чтобы обдумать все случившееся в тишине и спокойствии. О чем я думал, не имело большого значения. Я чувствовал себя ужасно старым, измотанным и негодным для своей должности. Впервые в жизни я задался вопросом – не лучше ли попросить Бога, чтобы прибрал меня к рукам. Несмотря ни на что, я твердо верил в мисс Рэчел. Будь сержант Кафф хоть царем Соломоном в расцвете славы и скажи он, что юная леди впуталась в какую-то подлую, преступную интригу, я бы и тогда ответил Соломону, невзирая на всю его