ыха.
Говоря это, доктор нажал кнопку на столе, и комната, которая была освещена электрическими лампами – окон не было вообще, – внезапно стала темной, кроме части стены, превратившейся в сияющий экран. Голос доктора Сикса зазвучал успокаивающим:
– Я люблю забавляться со специфической формой волшебного фонаря, своего рода усовершенствованным цветным кинематографом, который я изобрел несколько лет назад и который я никому не показывал, за исключением моих друзей. Картины появятся на стене, скрывающей аппарат.
Он едва закончил говорить, экран, казалось, растаял, превратившись в окно в другой мир. В течение минуты или двух гости не могли ясно различить то, что им показывают, но четкость изображения возросла, и зрелище поглотило их.
Перед ними лежала панорама солнечной страны, с блестящей цветной растительностью, усеянная деревнями и городами, которые сверкали разноцветными яркими зданиями. Люди в кадре двигались как в кино, но гораздо живее и реалистичнее. Фактически, картины, казалось, были самой жизнью. Все же это не была земная сцена. Цвета таинственного пейзажа были таковы, каких никакой человек в комнате никогда не созерцал; и люди, высокие, со стройными ногами и изящными руками, с красным цветом лиц, золотыми волосами и блестящими глазами и губами были неопределенно красивы и изящны во всех их движениях.
Земля сменилась морем, с ярко-синими волнами, обрамленными пышной пеной. Море расстилалось перед глазами зрителя, и иногда, несомые легким ветерком, проплывали целые флоты судов изящной формы, которые казались чудесными игрушками, сверкающими словно жемчуг. Море и чудесные корабли сменила длинная, изгибающаяся линия побережья, блестящего коралловыми песками, изрезанная частыми заливами. На очаровательных берегах высились причудливые города.
Таинственный фильм, казалось, близился к кульминации, сосредоточившись на одной сцене. Широкая равнина простиралась к отдаленным сапфировым горам, в то время как передний план был занят великолепным домом, напоминавшим большую виллу, с садом, с клумбами, фонтанами и фестонами огромных, блестящих цветов. Птицы, сияющие оперением, мелькали среди деревьев и цветов. Затем показалась компания ярко одетых людей, включая многих юных девушек, которые, взявшись за руки, танцевали в кругу, в то время как группа музыкантов, стоящих рядом, напевала и дула в инструменты любопытной формы.
Внезапно тень плотного облака омрачила сцену; после чего блестящие птицы улетели с криками ужаса, которые почти, казалось, можно было услышать. Выражение ужаса исказило лица людей. Дети и молодежь прервали танец и бросились за защитой к старшим. Эта душераздирающая сцена длилась мгновение – в следующий миг волшебный сад и беззаботную компанию поглотила ужасная пропасть, которая разверзлась там, где они стояли. Большая трещина пробежала, расширяясь, через освещенную солнцем равнину, пока не достигла горизонта. Тогда отдаленные горы разрушились, облака поднялись со всех сторон сразу, и дым и пламя поглотили сцену.
Но через мгновение волнение стихло, и мир, чью агонию они наблюдали, казалось, отступил стремительно в глубины космоса, и появился вновь из кудрявого облака, в форме полной луны, вися в небе. Это была привычная Луна, с ее пересохшими океанами, острыми пиками, рваными горными цепями, зияющими пропастями, огромными кольцами кратеров. Тихо – величайший из кратеров раскинул подобные щупальцам полосы через израненную поверхность бесплодного лунного шара…
Но вот шоу было закончено, и доктор Сикс, включив освещение, медленно поднялся. Его высокая фигура казалась странно увеличившейся в полумраке. Он пригласил изумленных гостей пройти в его дом рядом с заводом, где, как он сказал, их ждал обед. Когда финансисты вышли на дневной свет, они вели себя как люди, только пробужденные от наркотических грез.
Глава IV
Не прошло и года с этого дня, а к шахте на Великом Тетоне протянулась железная дорога, соединяющаяся с одной из тихоокеанских линий, и распределение нового металла началось. Все требования доктора Сикса были приняты.
Войска Соединенных Штатов заняли позиции в верховьях реки Змеи, чтобы предоставить защиту, и когда грузы драгоценных слитков помчались на восток и запад в бронированных поездах, монетные дворы во всем мире возобновляли свою деятельность. Вновь общий денежно-кредитный стандарт объединил мир, и торговля возродилась, как будто мановением волшебной палочки.
Артемизиум быстро завоевал сердца. Одной только его несравненной красоты было достаточно. Мало того что этот чудесный металл был с удовольствием принят в форме денег, его успех в искусстве оказался поразительным. Доктор Сикс и инспекторы, представляющие различные страны, сочли трудным ограничить продукцию согласованным количеством. Требования шли непрерывно.
Ювелиры нашли неиссякаемый источник вдохновения в замечательном металле. Его свойства прозрачности и преломления света позволили квалифицированным художникам выполнить чудеса. Цепочка из артемизиума могла выглядеть цепочкой сияющих самоцветов, каждое ее звено имело собственный оттенок, и при движении цепочка превращалась в текучую, живую радугу.
Новое очарование добавил чудесный металл к красоте женщин и блеску театральных кругов и прочей богемы. Золото в его самые счастливые дни никогда не было так модно. Бал, прием или званый обед, где артемизиум имелся в большом количестве, обладали неописуемой атмосферой роскоши и богатства, но без пошлости и с отблеском истинного изящества. Эстеты осмелились утверждать, что вид и присутствие металла имели странно успокоительную и мечтательную власть над умом, подобную влиянию лунного света, ткущего сеть в ветвях деревьев ароматной ночью.
Общественное любопытство в отношении происхождения артемизиума было безгранично. Различные страны издали официальные бюллетени, в которых факты – за исключением, конечно, таких, как странный фильм на стене офиса доктора Сикса, – были детально расписаны, чтобы удовлетворить всеобщее любопытство.
Президент Бун не только представил экземпляры содержащей руду породы, которую он принес от шахты для тщательного анализа, но также и обратился к нескольким из самых великих живущих химиков и минерологов, чтобы помочь ему; но они были все одинаково озадачены. Зеленое вещество, содержавшееся в руде, хотя отличаясь от обычного хризолита, не демонстрировало никаких особых свойств. Все помнили, однако, что доктор Сикс сказал, что они, вероятно, примут вещество за хризолит, и результат экспериментов оправдал его предсказание. Очевидно, доктор превзошел имеющуюся в распоряжении человечества химию. Но не желал делиться открытиями.
Несмотря на отказ химиков извлечь что-либо из руды доктора Сикса, общественность в целом никогда не сомневалась, что тайна будет обнаружена вовремя, и тысячи разведчиков стекались в горы Тетон в поисках руды. Они нашли ее без труда. Очевидно, доктор ошибся в предположении, что его шахта могла быть единственной. Горные инженеры отволокли мешки зелено-пестрой породы в химические лаборатории для экспериментирования, начали подпольную добычу, в ожидании, когда надлежащий способ извлечения металла будет обнаружен.
Но увы! Это время так и не настало. Руда, оказалось, была столь же бесполезна, как руда, полученная от доктора Сикса. Но несмотря на всеобщее разочарования, случилась новая сенсация.
Однажды утром газеты протрубили на весь мир, что сам металл обнаружен разведчиками на восточном склоне главного пика.
Много маленьких самородков было добыто из щелей в скалах.
Волнение, произведенное этими новостями, оказалось еще больше, чем когда золото обнаружили на Южном полюсе. Снова безумная лихорадка охватила мир. Высоты вокруг Дыры Джексона и берегов озер Джексона и Дженни были усеяны лагерями, и группу войск, охраняющий рудник, уволили, чтобы держать вдали от завода переполненные любопытства, а иногда и угрожающие, толпы, которые собрались поблизости, ища разгадки тайн таинственного завода без окон и его хозяина, державшего в руках богатства мира.
Не было никакой ошибки! Старатели обнаружили чистый самородный артемизиум. Скоро тысячи счастливчиков обзавелись самородками. Но количество их было мучительно маленьким, учитывая число и рвение ищущих. Однако то, что это был подлинный артемизиум, даже доктор Сикс не отрицал.
– Да! Я нахожу, что ошибся. Сначала я думал, что металл существовал только в форме зеленой руды, но в последнее время я натолкнулся на жилы чистого артемизиума в моей шахте. Я рад за вас, хотя и обидно терять монополию. Однако может оказаться, что залежи самородного металла не велики, – объявил он. При этом лицо доктора исказила та странная усмешка, которой мир не видел с того дня, как артемизиум заменил золото.
Толпа, которая ринулась на гору, быстро исчерпала месторождение. Иногда они находили тонкие пластинки металла, не толще листа бумаги. Возможно, это были отложения, созданные потоками воды, растворившей в себе соли металла. Иногда глубокие трещины содержали самородки и литые массы, которые выглядели так, словно вытекли из плавильной печи.
Самые многообещающие залежи были скоро запатентованы, машины были обеспечены работой, акционерные компании были сформированы, и добыча началась. Энтузиазм, являющийся результатом весьма скромных находок, и поверхностные признаки заставили всех работать с лихорадочной поспешностью и энергией, и в течение двух месяцев сто туннелей протянулись внутри горы.
В течение долгого времени никто не был готов допустить правду, которая постепенно стала очевидна. Глубины горы не содержали металла вовсе! Фактически, все самородки были найдены на поверхности. Но доктор Сикс продолжал сообщать об удивительном увеличении количества самородного металла в его шахте, и это поощряло всех, кто не исчерпал свой капитал, спешить пробивать туннели в надежде на глубинные жилы. Постепенно, однако, маленькие компании сдавались в отчаянии, пока только одна компания не осталась продолжать работы на свой страх и риск.