– Роуз, – окликнула подругу я, выбрасывая остатки яблока в мусорную урну и вытирая испачкавшиеся пальцы влажной салфеткой, – мне сделали интересное предложение.
– Руки и сердца? – усмехнулась блондинка, поправляя воротник пальто.
Ха-ха, смешно. Иногда ее шуточки доводят до могилы.
– Это связано с моей будущей профессией.
Подробно пересказав ей наш разговор с мистером Бенсоном, я стала ждать реакции, но Фишер задумчиво молчала, рассматривая одну точку.
Она так долго не моргала, сконцентрировавшись, что зрачки ее расширились, словно от наркотика.
– Думаю… – протянула она, приподняв подбородок. – Это твой шанс. Ты должна попробовать.
– Да? Не знаю, – тяжело вздыхаю, плюхнувшись на свободную скамейку. – Почему-то я не уверена.
– Рэйчел, хватит думать. Тебя это до добра не доведет.
– Почему это? – обиженно фыркнула я.
– Потому что твоя способность драматизировать никогда ничего хорошего не проносила. Все за: твои родители, Изабелла, я. Мы поддержим тебя. В чем причина твоей неуверенности?
В местности, хотелось ответить мне. Не хочу оставаться в этом забытом богом месте. Жить далеко от Митсент-Сити было самым разумным решением. Я училась не вспоминать старых друзей, Эрика, который, ничего не сказав, не объяснив, черт побери, не предупредив, покинул меня. Мерзко от самой себя. Вспоминая слезы, пролитые из-за этого человека, я вскипаю тотчас. Не тратьте слезы на тех, кто их просто-напросто не заслужил, потому что слезы ваши высохнут, но вот воспоминания об этом моменте будут преследовать вас долгое время. Со мной, к примеру, так и есть. Я дура. Самая настоящая наивная дурочка из всех на этой земле.
Моей главной задачей было отпустить прошлое, забыть всех людей и жить спокойно, а теперь мне нужно все эти старания перечеркнуть к чертовой матери и вернуться к самому началу? Боже, аж сердце закололо… Это будто паническая атака: тяжело дышать, голова идет кругом, а паника и страх, что я могу встретить здесь Эрика Нансена, пожирает плоть изнутри. Мне страшно. Я не хочу видеться с ним. Не хочу! Не хочу! Боже правый, я даже думать не хочу, что встречу его, но, если это произойдет, я скажу ему при нашей встрече что-то дерзкое, твердое, режущее и с ног сбивающее, а не ванильное «привет».
– Рэйчел Милс! – толкает меня Роуз, и я вздрагиваю. – Что с тобой? Три часа уже зову.
Дыхание стало сбивчивым, однако мне удалось взять себя в руки и успокоиться. Ро абсолютно права – мне не стоит думать.
– Все в порядке, – отбиваюсь, убирая надоедливые пряди волос за плечи.
Стало зябко, поэтому обхватываю себя руками, стараясь согреться, и смотрю на свои зимние ботинки, на сей раз без рисунков с ромашками. Им еще нужно подсохнуть.
– А я не знаю, что делать мне, – опечаленно вздохнула Фишер, выпустив изо рта теплый пар, – запуталась очень.
Поворачиваю голову в ее сторону. Она сидит сутуло, перебросив одну ногу на другую, и как-то грустно поджимает рот, бегающими глазами рассматривая каменные плиты.
– Почему бы тебе не позвонить Скотту? Вы должны помириться, – предлагаю я невинным голосом, на что Ро усмехнулась и покачала головой, словно из моих уст только что вылетела чушь.
– Этому не бывать. Мы уже никогда не будем вместе, Рэйчел. И хватит вспоминать о нем, ладно? – в конце реплики она говорила слегка раздраженно.
Похоже, больная тема. Заноза, которую нужно вытащить. Почему у меня ощущение, что подруга чего-то не договаривает? Раньше она все мне рассказывала, но, судя по всему, время отдалило нас: Роуз мне не доверяет.
– Хорошо.
Следующие полчаса мы посвятили сумасшествию: когда где-то музыканты играли веселые песни, мы рвались танцевать, причем нелепо, будто нам живот скрутило или судороги застали врасплох. Не знаю, что именно привлекало внимание горожан: наши бездарные танцы или громкий, несвойственный юным леди, смех. После танцев мы играли в «Пол – это лава». Роуз пришлось бежать сломя голову до ближайшей лавочки или какого-нибудь выступа, но она в конце концов проиграла, ведь десять секунд, данные мною, скоропостижно истекли. Что же, Ро в долгу не осталась. Коварная подруга дождалась момента, когда вокруг не было ничего, только ровная улица без камней, выступов или ступенек, и произнесла лисьим голосочком: «Рэйчел, пол – это лава».
Ощутив дрожь в груди, я выпучила глаза и судорожно, под противный счет подруги, принялась разыскивать спасение. На седьмой секунде я подбегаю к лавочке, где сидела молодая парочка, и, запыхавшись, сажусь между ними, закинув ноги на шокированную девушку. Их лица напугали меня, честно признаться, а потом стало очень стыдно. Принеся извинения за неудобство, я убегаю к задыхающейся от смеха подружке и испепеляю яростным взором, мысленно поджигая ее волосы керосином.
Мы продолжаем гулять, а Фишер и не думает затыкаться, плетясь позади и детально описывая лица той парочки. Ох, спасибо, я и сама помню каждую подробность той секунды. До сих пор щеки горят.
Вдруг, когда терпение мое лопнуло и я хотела обернуться, чтобы рявкнуть на подругу, глаза заметили одного человека… Вмиг планета остановилась, и волнение поглотило меня разом. Нервная система была поражена, как от попавшего в кровь нейротоксина. Голова пульсировала, и с каждой пульсацией точно становилась больше. Секунда. Одна секунда понадобилась мне, чтобы узнать этого человека. За прошедшие два года она сильно изменилась: исчезла короткая пацанская стрижка, теперь у нее каштановые локоны ниже широких плеч. На лице косметика и теплая улыбка. Единственная вещь, оставшаяся без существенных изменений, – ее стиль: кожаная теплая куртка, зауженные черные джинсы и белая водолазка. На ноги я не смотрела, но более чем уверена, что увидела бы спортивную обувь.
Казалось бы, что может усугубить положение? Хм, может, ее карие глаза, уставившиеся в мою сторону, и улыбка, быстро сползающая с лица? Она хмурится, пытаясь понять, тот ли я человек, о котором она думает. Да. Ты меня нашла, Эмма.
Уловив движение с ее стороны, я растерянно моргаю и, задержав дыхание, делаю шаг назад, врезавшись прямо в Роуз. Представления не имею, отчего такая реакция, но сейчас, честное слово, нет никакого желания здороваться и болтать с Эммой, ведь все эти два года я мечтала забыть про нее и «Сходку». Стереть из памяти, убраться вон, тем не менее фантом прошлого настиг меня. Перед глазами пелена воспоминаний: первая встреча с ней, ночь на мосту, разговор по телефону… Именно с ней связаны и горькие моменты с Эриком. Она как нить, связывающая бусины памяти воедино. Нет, нет, нет… Она что-то говорит рядом стоящей женщине и идет в нашу с Ро сторону. Я истерически захныкала, считая быстрые неспокойные удары сердца. Давление скачет, хоть я и на улице, меня словно стенами придавило.
– Роуз… уходим отсюда. Быстро! – взмолилась я, произнося слова тихо, боясь, что Эмма меня услышит.
Но она пока еще далеко, хоть в то мгновение казалось иначе.
– Что случилось? Еще слишком рано, – протестует подружка, не замечая старую подругу и моего состояния.
Бам, бам, бам, бам, бам – стучит сердце. Вопит. Рвется на части от испуга. Лихорадочно гадаю, как быть дальше, уголком зрения следя за действиями Эммы, надвигающейся подобно катастрофе.
– Пошли…
– Рэйчел, ты плохо себя чувствуешь? Опять тошнит? Ты сильно побледнела.
Через пять секунд, твердо убедившись в намерениях Эммы подойти ко мне и поговорить, я, сумасшедшая девчонка, срываюсь на бег в противоположную сторону, жадно глотая ртом морозный воздух, не видя никого перед собой, толкая прохожих. Раз, два, три… Раз, два и три…
Не жалея легких, бегу что есть мочи, игнорируя покалывание в боку. Мельком, сквозь купол орущих мыслей, слышу оклик Роуз. Она бежит за мной, но не в силах догнать, сдается, остановившись, чтобы отдышаться. А я все бегу, не чувствуя ног. Меня словно несет ветер, и я не сопротивляюсь, отдаваясь его резким порывам.
Страх сделал это со мной. Сломал, прожевал и выплюнул. Слабые люди, подобные мне, всегда будут убегать, пока в конечном итоге не упадут.
Веселые песенки и гирлянды остались позади. Тишина следит за мной. Зная, что Эмма теперь меня не потревожит, я все еще бегу, пока не случается следующее. Скользкая кирпичная дорожка встречает меня не совсем приятно: я теряю равновесие на гололедице и, вскрикнув, падаю. Однако боли от удара никакой не ощутила, только теплые руки, вцепившиеся в меня мертвой хваткой. Раскрывая глаза, замечаю перед собой черное дно неба и сияющие яркие звезды, до которых никому из нас не дотянуться, а потом мне помогают выпрямиться, и, держась за голову, я неуверенно оглядываюсь.
– Я думал, что обознался, – немного с беспокойством проговорил Айзек.
Боже мой, наверное, впервые за все эти дни я так счастлива его увидеть.
Во-первых, он меня спас, ведь сейчас я могла лежать с разбитым, как кокос, черепом, пачкая аллею кровью и крошечным мозгом, судя по последним выходкам.
– Спасибо, – глубоко дыша, держусь за грудь.
– Почему мы встречаемся, когда с тобой что-то происходит? – расслабившись, усмехается парень.
– Да потому что она магнит для неприятностей, – объясняет высокомерно шатен, приближающийся к Айзеку со спины.
Закатываю глаза, узнав не очень приятного знакомого. Следом за ним в нашу сторону идет низенькая девушка, чьи волосы молочного шоколада собраны в два длинных хвоста. Это та особа… Сестра Никсона, кажется.
– Что здесь происходит? – спрашивает она, спрятав руки в карманы куртки из овечьей шерсти. – О! Мы разве раньше не встречались? На… парковке, – щелкает пальцами, пытаясь вспомнить.
Отличная память. Видно, в организме избыток магния.
– Рэйчел, это Би. Моя троюродная сестра, – представляет нас друг другу воспитанный, в отличие от кое-кого, Айзек.
– Здравствуй, – коротко улыбаюсь я.
В этот момент в сумке зазвонил телефон, отчего я, извиняясь, беру его в руку и читаю имя абонента – Роуз. Черт возьми, вообще забыла…
– Ну и где ты?! – орет в трубку подруга, не успела я даже к уху мобильник поднести. К счастью.