– Ты выглядишь зрело, – неловко усмехаясь, подмечает Роуз. – Сколько тебе лет?
За стол возвращается довольная чем-то Би. Она сжимает накрашенные губы в тонкую полосу и прячет какую-то бумажку в кулачке, тем не менее, кроме меня, этого никто не замечает.
Потянувшись, аккуратно выглядываю в сторону бара и обнаруживаю за стойкой молодого, но гораздо старше Беатрис человека. У него кучерявые густые волосы, смуглая кожа и острый нос. Выглядит вполне симпатичным, но порядочным ли? Похоже, они с брюнеткой обменялись номерами.
– Двадцать два?! – удивленно воскликнула подруга, отчего я подпрыгнула на месте.
Боже, напугала… Пытаясь усмирить дыхание, я обидчиво хмурюсь и толкаю Ро локтем в бок.
– Знаю, – проводя ладонью по волосам, щебечет кареглазый. – Я неотразим.
Все лишь фыркнули на его замечание, и, когда Айзек любезно согласился принести заказы, мы принялись за трапезу. Мой черничный кекс оказался умопомрачительным: шоколадный бисквит во рту тает, а в самой сердцевине десерта джем с крупными ягодами. Язык блаженствует, вкушая кисло-сладкую смесь, за которую и убить не жалко.
Прикрываю глаза и мычу от удовольствия, с головой погрузившись в свою тарелку, ножиком разрезаю кекс, нанизывая кусочек на вилку. Обязательно попрошу маму испечь подобный… Это нереально вкусно!
– Что с твоей рукой? – заметив след от ожога, пискнула взволнованно Беатрис, застав меня врасплох уже второй раз за этот вечер.
Все замерли, перестав есть, и обратили свои взоры на мою ладонь, с интересом изучая некрасивый шрамик. Я машинально убираю руку в сторону, глотая кашу из кекса во рту, которая предательски затвердела и будто застряла в горле.
Роуз знает обо всем, потому сжала под столом мое колено, как бы показывая свою поддержку.
– Да так, – посмеиваясь, поднимаю голову, – в детстве любила приключения.
– Так и не скажешь, что шрам у тебя с детства. Он довольно свеж, – вытянув шею вперед, с любопытством разглядывая мою ладонь, подмечает Никсон.
– Ты кто – дерматолог?! – закипая, фыркнула я, испугавшись чужого интереса.
Воздуха стало критически не хватать, а пленочный цветной фильм, всплывающий в памяти, транслируется перед носом, мозолит глаза, заставляет страдать своими повторяющимися кадрами. Рыжеволосая макушка и скользкая улыбка вонзились острыми клыками прямо в сердце, и я резко отодвинулась от стола, схватившись за грудь. Душит невидимая петля воспоминаний. Почему я не могу их отпустить? С ними тяжело жить. Почему люди не пытаются избавиться от того, что приносит им несчастья? Ведь если так сделать, многое упростится.
Би и Айзек обеспокоенно переглянулись, после чего уставились на меня.
– Рэй, выпей воды, – протягивает бокал с лимонным напитком Роуз, но я отказываюсь.
Хочу сжечь пленку. Пусть фильм подойдет к концу, иначе мой мозг рванет в космос!
– Рэйчел, прости Никсона. У него язык без костей, – замахивается на брата Би и шипит.
– Что я такого сказал? – не понимает тот. – Вы, подростки, такие импульсивные, аж тошнит. Гормоны играют, да, Рэйчел? – язвительно цокает языком шатен.
Чаша терпения переполнилась его же ядом. Обида сдавливает череп. Я поднимаю глаза, искрящиеся от ненависти, и несколько раз моргаю.
– Да что ты знаешь вообще? Посмотри лучше на себя! Тебе двадцать, но ведешь ты себя как школьник с комплексами. Ты чего пристал ко мне? Так нравится играть на чувствах других? Псих, – больше ничего не говоря, бросаю Ро «Я домой» и, шагая быстро, размашисто, выхожу из душного кафе, заодно заплатив за всех наличкой.
Глупый Никсон! Что ему известно?! Я прошла через огонь и воду, а он смеяться думает? Ненавижу таких людей, ибо они смеются над страданиями других, считая это мелочью. Обесценивать проблемы – самая грубая ошибка, которую может допустить человек. Ваше кривое слово, жест, взгляд стоят кому-то жизни. Самооценки. Уверенности. Вы просто ломаете душу, как спичку, даже не дав ей шанса вспыхнуть.
Подхожу к дороге, поглядывая по сторонам, ловлю такси, сажусь в теплый салон, невнятно назвав домашний адрес. Надеюсь, больше с Никсоном мы не увидимся, поскольку парень напоминает мне всех засранцев из прошлого.
Машина двинулась с мертвой точки. Наконец-то покой…
Глава 6
Сила слов могущественна и несокрушима. Особенно разрушительны те слова, в которых полно желчи.
Мы впитываем весь сок в себя, дышим пьянящим ароматом, глотаем и давимся, не задумываясь, что яд этот был выпущен специально.
Слово способно спасти человека, например, когда пациент слышит это заветное «худшее позади», или, наоборот, убить. Убивает оно все: надежды, веру, дружбу, самооценку, любовь или просто обрывает существование. Впрочем, последнее зависит больше от человека, чем от слова.
Возможно, вы сталкивались с силой слов или применяли эту силу против кого-то. Хороший человек должен разбираться в собственной речи, прежде всего он должен ее контролировать. Пока ты это делаешь, отравленные ядом слова не сорвутся с твоих губ. Есть ли противоядие от этого, спросите вы меня, и я отвечу – да. Как бы смешно это ни звучало, но противостоит слову действие, совершенное человеком. В момент самобичевания важно найти того, кто лаской залечит ваши раны. Обычные объятия, рука, гладящая спину, то же лживое, но отчаянно желаемое «все будет хорошо» помогут.
Когда мне больно, я плачу. Это было нормальным – плакать. Но сейчас даже слезы не способны избавить меня от черной дыры в груди, которая, засасывая все больше неприятных ситуаций, воспоминаний, слов, становится шире и увеличивается в размерах, что непременно смущает. Я была трусливой, такой и осталось, пряча это неприятное качество за маской сильной девушки. Да, чистосердечно признаюсь, я боюсь видеться с теми, кто хоть как-то связан с Эриком Нансеном. Ни его друзей, ни врагов, ни мест, где мы бывали, ничего из этого я не желаю знать. Просто вырвать бы лист, испачканный кляксами под названием «наша с ним история», и сжечь в мусорном баке. Доверять людям? Что может быть унизительней доверия поощренного предательством?
Спустя два дня я все же собралась с силами и, сидя напротив мамы, набрала номер мистера Бенсона и согласилась на его, как выразился папа, щедрое предложение. Без пяти минут мой начальник сообщил, что на работу я могу выйти после праздников, но сперва нужно подписать договор, после чего тот пожелал веселого Нового года и удачи.
Облегченно выдохнув, откладываю телефон и поднимаю скучающие глаза на улыбающуюся маму, которая, укрывая ноги пледом, держит в руках чашку с теплым молоком.
– Что с тобой? Ты не кажешься мне счастливой, – удрученно заметила она. – Если ты не хотела, могла бы отказаться.
– Не в этом дело, – поморщилась я, взяв с кофейного столика миску с сырными шариками, устраиваясь поудобнее, – просто неожиданно… Как думаешь, я буду успевать совмещать работу и учебу?
Мама, отпив глоток молока и облизав нижнюю губу, пожимает плечами.
– Пока рано делать выводы, милая. Попробуй, и, если почувствуешь, что не можешь… Мы все исправим.
Вот смотрю на нее и понимаю: я счастливица. Не каждому ребенку везет с родителями в плане понимания с полуслова и поддержки. Есть родители, которые, напротив, ставят подножки своим детям, не позволяя им мечтать, идти к своей цели. Они ставят подростка перед фактом и лишают права выбора: ты хотел стать музыкантом, но папа сказал идти учиться на хирурга. Ты мечтал сниматься в кино, семья же видит тебя бизнесменом. Право выбора – это не лишняя вольность, это жизнь. Если мы будем лишать подростков мечты, то на небе одна за другой начнут гаснут звезды. Позвольте думать им своей головой, ошибаться, искать себя, идти вперед. Каждый из нас живет один раз, и будет обидно, если твою жизнь проживет кто-то другой.
В этом плане мои родители – прекрасный пример для подражания. Что бы я ни делала, чем бы ни хотела заниматься, они протянут руку, дабы помочь двигаться дальше.
– Есть планы на новогоднюю ночь? – перевела тему я, спустившись на землю.
– Придумаем что-нибудь, но дома сидеть уже надоело. Каждый год одно и то же. Что думаешь?
– Я думаю, что ты абсолютно права, – протягиваю высоким голосом я, включая рождественские мультфильмы; мама встает с места и идет на кухню. – Принеси мне, пожалуйста, что-нибудь вкусное, а то сырных шариков мне не хватит.
Она пробурчала что-то про неправильное питание, однако все же поступила по-моему. Следующие часы я провела за просмотром «Тома и Джерри».
Новогодние праздники подошли к концу, но мы это поняли не сразу: сперва растаял снег, затопив неширокие улочки мутной водой и слякотью, затем исчерпался запас спрятанных мамой сладостей и необычных блюд. Рождественскую ель зажигали редко, практически не смотрели в ее сторону. Дух и настроение Нового года покинули Митсент-Сити, и людям, отвыкшим от рутины, вновь пришлось топать на ненавистную (по крайней мере, некоторым из них) работу.
Поначалу заработали магазины, фирмы и заведения общественного питания, затем караоке, развлекательные и торговые центры, потом уже, по эффекту домино, открылось все.
Через пару дней в колледже должна была начаться учеба, и студенты мало-помалу собирали чемоданы, глотая обиду и нежелание покидать родной дом, где постоянно пахнет вкусной едой, где можно лежать целыми днями на любимом диване и отдыхать в компании друзей детства. Да, да, прощайте, каникулы… И здравствуйте, утомительные скучные лекции, бессонница и подъемы в семь утра.
Я хоть и решила учиться на дистанционном обучении, мне все-таки придется посетить колледж, чтобы решить некоторые вопросы и уже официально числиться в списке заочников. Поэтому мне нужен был Айзек. Раз уж мы теперь все дружим (не считая грубияна Никсона, который как воротил нос, так и продолжает), можно, наверное, напроситься на совместную поездку. Неважно. В любом случае я обязана набраться смелости и обсудить предложение с парнем.
И, к моему везению, на мой телефон поступил звонок от неожиданного человека. Признаюсь, я очень удивилась голосу Би на другом конце линии, но на ее просьбу встретиться и поболтать согласилась. Конечно, странно, что пригласила она именно меня, а не Роуз, поскольку у этих двух общих интересов намного больше, тем не менее отказываться, я посчитала, грубо. Тем более такая отличная возможность обговорить идею о поездке с Айзеком…