– Послушай меня внимательно, Рэйчел. Я не собиралась вмешивать тебя в происходящее, но, как видишь, тебя уже вмешали без моего согласия. Чем бы этот человек не угрожал, не докучал, сохраняй спокойствие. Они боятся нас, и правильно, потому что своими руками мы их душим, – вспыхнуло пламя вражды в глазах Барб.
Как бы мне не обжечься…
– Почему бы вам просто не опубликовать накопленное? – недоумевала я.
Если честно, просто всей душой не хочу быть пешкой в этой игре. Я пришла сюда за мечтой, а не интриги плести.
Мисс Винсент глубоко вздыхает и откидывается на спинку кресла, соединив кончики пальцев.
– У меня почти все готово, только одного не хватает. Пару лет назад у Блэков были проблемы с финансами, но позже каким-то чудесным образом все устаканилось. Я не верю в джиннов, поэтому думаю, что здесь не обошлось без махинации.
Прикусив нижнюю губу, опускаю голову в пол, предаваясь воспоминаниям. Крис сам рассказывал мне об этом. Его брат не мог приобрести «Сходку» из-за замороженных счетов, но как иначе они приобрели улицу Бром? Официально, видимо, документов о приобретении площади не было, ведь в тот момент покойный Вильям Нансен собирался подписать контракт о купле-продаже «Сходки». Что-то не так… Неужели Блэк занял «Сходку» незаконным образом?.. Или я чего-то не понимаю?
– Мисс Винсент, – окликнула начальницу я, слабо двигая губами, – может, я попробую выяснить?
– Даже думать не смей! – хлопнула по глади стола женщина, категорично стрельнув глазами. – Это очень грязное дело. Ты не журналист, не пресса и не детектив. Твое дело делать то, что я говорю, а я говорю тебе не вмешиваться.
– Но… – попыталась возразить, однако взор, полный холода и стали, заставил вмиг умолкнуть.
– Рэйчел, – потерев переносицу, мягче заговорила Винсент, – этот мир – ублюдочная арена с ублюдочными зрителями и правилами, и я настоятельно рекомендую тебе оставаться зрителем. Я пытаюсь изменить систему, но можно ли изменить то, что не поддается переменам?
Этот вопрос так и остался витать в воздухе, наполняя его чем-то тяжелым, отчего дышать становилось трудно. Кивнув, я подошла к двери и обхватила пальцами ручку, однако не спешила выйти вон.
– Если изменить систему не получается, можно попробовать ее сломать. Как вам такая тактика? – обернувшись, спокойно произнесла я.
Мисс Винсент вновь взялась за газету и нацепила на нос очки, приподняв брови.
– Это самоубийство, деточка.
Ах вот как? Загадочно улыбаясь, скрываюсь за дверью, не спеша покидая офис.
Самоубийство? Нестрашно, я через это уже проходила.
Мисс Винсент необязательно знать о моих планах, но она заметила верно: меня втянули в происходящее, даже не поинтересовавшись, нужно ли мне это, и посему я принимаю вызов.
Мне придется рыться в грязном белье, возможно, жертвовать чем-то, но это мой шанс не только раскрыть правду, но и отомстить Крису за его проделки. Ожог на моей ладони скоро заживет.
Глава 11
Любое чувство уже есть жизнь. Даже ненависть. Не знаю, давно ли это, но я все-таки заметила, что раньше мне приходилось ощущать и дарить любовь, а сейчас – эту вульгарную ненависть. Мне кажется, что, когда любовь к человеку тлеет, мы становимся бесчувственными. Окей, скажу прямо: когда мы с Эриком расстались, я видеть и слышать не могла что-либо связанное с романтикой, меня тошнило от целующихся парочек, а уж поверьте мне, в колледже их было навалом; я избегала романических комедий и мелодрам, когда Ханна пыталась познакомить меня с каким-нибудь красавчиком, я придумывала миллион причин, почему этого делать не стоит. Вскоре Фрейзер сдалась и повесила на меня ярлык кошатницы. Вообще-то, я вовсе не против…
Глубокими ночами, лежа в теплой постели, я порой думаю о любви. Сущность слабой девочки дает о себе знать, и я, включив подходящую композицию, принимаюсь вспоминать его. Нашу первую встречу, которая оказалась совсем не первой. Наш разговор в его машине, пока мы уплетали пончики. Знакомство с родителями, свидание… Возможно, моя первая любовь была не такой ужасной, как мне думалось после разбитого сердца. Да, Эрик разорвал все точки соприкосновения, не удосужившись даже объясниться и проститься, тем не менее были и прекрасные моменты. Их я и храню где-то глубоко, в маленькой черной коробочке, не смея открывать. Иногда меня прошибает током мысль: а что, если я больше никого не полюблю? Что, если Эрик был первым и последним парнем, которому я смогла открыться? Ах, забавно… Открылась, обнажила душу, а меня оттолкнули. В чем смысл чувств, если их предают? Зачем человеку человек?
С этими угнетающими мыслями я приезжаю к назначенному месту. За окном тьма: солнце скрылось за горизонтом три часа назад, и температура воздуха понизилась.
Таксист, жилистый мужчина с козлиной бородкой, отдает мне сдачу, и я открываю дверь, аккуратно выходя наружу. Стало вмиг зябко, а желание зарыться в теплое одеяло достигло своего апогея. Ненавижу это ощущение…
Би решила праздновать день рождения в загородном доме, у озера, и теперь я понимаю почему. Лучше места для шумной вечеринки не найти: двухэтажный коттедж с большим двором и панорамными окнами находится прямо в конце улицы, вблизи от берега озера. Шторы не позволяют разглядеть происходящее, но благодаря светодиодному освещению заметны танцующие фигуры.
Громкая музыка бьет прямо по вискам, скручивает уши в трубочку. Давно я не отдыхала в подобных условиях, когда вместо крови по жилам течет алкоголь, а настроение, достигшее седьмого неба, все равно стремится ввысь. Думаю, Ханне здесь бы понравилось. Абсолютно.
Мне пришлось немного повозиться с калиткой забора, но, успешно справившись с преградой, я вхожу во двор коттеджа.
Знаете эти богатые домики миллионеров, где по субботам их хозяева загорают у бассейна, попивая виски со льдом, а после полудня, по традиции, играют в гольф? Именно в таком доме мечты я нахожусь: здесь каменная дорожка, сквозь которую пробивается трава. Несмотря на зиму, газон ухожен и шелковист, мне даже показалось, что он искусственный. Деревьев здесь мало, ничего лишнего, однако, глядя на дополнительную дорожку, ведущую в заднюю часть двора, предполагаю, что все самое интересное за коттеджем.
Свет, тьма, свет, тьма, свет, тьма. Это ритм светодиода, визуально переносящий гостей и саму виновницу торжества в любой клуб города. Запахи алкоголя и еды смешались в одну кучу, вызывая тем самым голодное урчание в животе. На самом деле было бы неплохо перекусить, поскольку я с утра специально в рот ничего не брала, зная, что ждет меня вечером.
На первом этаже дома народу было человек пять… Одни валялись на диванах, болтая и флиртуя друг с другом, другие перебегали из комнаты в комнату, безумно визжа, почти перекрикивая быструю музыку, кидались кубиками льда. Эти люди младше меня. Они, видимо, одноклассники Би.
Второй этаж – эпицентр тусовки. Свет приглушен, стены трясутся, как от землетрясения, а народ, не обращающий ни на что внимание, подняв руки к высокому потолку, танцует в бешеном ритме.
Я замерла у лестницы, сжимая рукой перила, потому что здесь настолько шумно и людно, что становится некомфортно. Чувство «мне тут не место» натягивает дьявольские силки, впиваясь в кожу, стягивая конечности и перекрывая кислород. Гости танцуют, смеются, бросаются друг в друга попкорном и М&М’s, а некоторые даже летят в меня. Очуметь.
Осознав, что я уже минуты две стою на лестничном проходе, моргаю несколько раз, потом поднимаюсь наверх, позволяя себе уже сконцентрировать зрение на красивом помещении: это что-то между гостиной и прихожей; два кожаных дивана, расположенных напротив друг друга, у бежевых стен стоят комоды с предметами декора, но все хрупкое, скорее всего, хозяева убрали подальше, чтобы имущество не пострадало.
Придерживая в руке подарок для именинницы, прохожу вдоль стен, оставляя следы зубов на нижней губе. Господи, лишь бы найти в этой суматохе хоть одно знакомое лицо. Благо сегодня фортуна на моей стороне.
– Привет, – обняла меня так тепло и искренне Роуз, отчего я поняла, что временами дом – это люди, в коих мы нуждаемся.
От нее пахло карамелью и попкорном. Ро отступила, одарив меня своей фирменной пьяной улыбочкой, и я, не обращая внимания на ее нетрезвое состояние, сканирую внешний вид: золотые локоны, о которых мечтала каждая вторая наша одноклассница, поддались завивке; на выразительных почти черных глазах красуются яркие тени, а губы переливаются из-за блеска. Наряд на удивление не столь помпезный, как косметика подруги: белая рубашка с кружевной вышивкой на плечах и джинсы с каблуками. Ей безумно идет. Вообще-то, на фоне Ро я часто выглядела невзрачно, и мальчики в школьные годы подходили к нам только из-за Фишер, потому что она – самый яркий бриллиант на оправе короны.
– Пойдем, – дергает меня за руку Роуз, – Айзек и остальные тебя ждут.
– Айзек тоже здесь? – удивилась я, не удосужившись ответа.
В любом случае он был уже не нужен, ибо блондинка живо провела меня сквозь танцпол к диванчику с расслабленными ребятами.
Передо мной сидят одетый в белый пуловер Айзек, чьи щеки подрумянились из-за выпивки, две девушки, как я сразу поняла, близняшки с улыбками до больших ушей, еще какой-то молодой человек. На его затылке выстрижен китайский иероглиф, а позже, когда села напротив него, я поняла, что он сам наполовину китаец со смешанной кровью, метис.
Но разглядывание компании и приветствия быстро отошли на второй план, когда я увидела Беатрис. Девочка поистине прекрасна: для сегодняшнего вечера Би выбрала короткое черное облегающее платье на лямках; волосы выпрямлены и красиво лежат на утонченных плечах; она подвела глазки и сделала «кошачий взгляд». Конечно, сегодня красивее ее нет никого, и, как говорил Ромео, «красоте твоей завидует луна». Впрочем, дословно я не помню…
– Ты пришла! А я уже думала звонить в полицию, – сверкает радостной улыбкой Би.
Я притягиваю девчушку к себе и тепло обвиваю руками ее плечи, стараясь не испортить прическу.