Отворяя одну дверь за другой, я все-таки нахожу нужную и, вырвавшись из хватки молоденькой секретарши, захожу в кабинет Блэка, только вместо Фреда, которого я, кстати говоря, в лицо не видела, застаю рыжеволосого дьявола. Впрочем, он-то мне и был нужен.
Сидит, подлец, нахально улыбаясь, играет в телефоне, а заметив чужое присутствие, подбрасывает густые брови ко лбу и удивляется.
– Чем обязан такому сюрпризу? – поправляет пиджак Кристиан, жестом прося девушку за моей спиной покинуть помещение.
Та, бросив в мою сторону настороженный взгляд, сдается и нехотя оставляет нас наедине.
Интерьер кабинета простенький, без излишеств, в светлых тонах и в стиле хай-тек.
Я, как обычно это бывает, напрочь забываю заранее отрепетированный по пути монолог, тяжело вздохнув, бросаю на кожаный диван свою сумку.
– Ты далеко зашел, Крис, – прищуриваюсь, дрожа голосом от злости.
Парень, учуяв мой вражеский настрой, в недоумении изогнул брови и хмыкнул. Подхожу ближе, словно тигр в клетке к своему куску мяса.
– Не понимаю, о чем ты… – качает головой тот, но мой громкий хлопок ладони по глади стола его перебивает.
Сама не понимаю, какого черта творю, однако картинка неизвестного фотографа, нарушающего мою частную жизнь, до сих пор живот сводит.
– Не лги! Я знаю, это ты! Что, решил следить за мной? Думаешь, что-то выяснишь? Ничего подобного! – сквозь стиснутые челюсти произношу я, кончиками пальцев ощущая зуд под ногтями.
Прошел час с того момента, как я пустилась в погоню за неизвестным, и, еле дождавшись окончания рабочего дня, примчалась сюда, мечтая разнести весь офис Блэков к чертовой матери, однако лицо парня, профессионально строящего из себя ангела, поджигает во мне пламя ярости, и, боюсь, мне будет трудно сдержаться.
– Прости, но я честно не понимаю… – все еще отрицает рыжий, но неожиданно он сам себя обрывает на полуслове и на секунду застывает восковой фигурой, после чего на его гладко выбритом лице расцветает лукавая улыбка.
Боже, да что с ним не так в самом деле? Он псих!
– Я заявлю на тебя в полицию, Кристиан. Думаешь, я стану терпеть твои выходки? – брезгливо скривив рот, плюю я.
Пряди светлых волос выбиваются из слабого хвоста, пульс участился, однако я оставляю это без должного внимания, осознавая, что это последствие моего неконтролируемого гнева.
Парень некоторое время смотрит в упор, смакует мысль, барабаня по столу пальцами, на которых красуются броские перстни, и шумно усмехается, вынуждая меня приподнять брови в вопросе.
– Ладно, да, это был я. Ты попала в яблочко.
– Тебе смешно?! – цокаю. – Я правда пытаюсь держать себя в руках, но ты…
Недоговариваю, ибо грудь в эту секунду будто расплющило, а воздух, оставшийся внутри, сменился углекислым газом. Я чуть было не сгибаюсь пополам, выпучив сверкающие глаза, и шумно вдыхаю, считая громогласные удары сердца.
Существует такое понятие, как «интуиция», или «шестое чувство», и именно оно, как мне думается, дало о себе знать, поскольку далее происходит следующее: дверь за моей спиной бесшумно открывается, но я слышу стук каблуков, а после – тишину, из чего автоматически следует вывод, что некто замер на месте.
Я все еще прожигаю недруга косым взглядом, отрывисто дыша, тот же переводит хитрые глаза за мои плечи, и я четко вижу азарт, вспыхнувший на дне угольного зрачка. Мне это отнюдь не нравится. Сердце требует развернуться, а вот разум, к которому мне стоило бы прислушаться, вопит раненым зверем, моля в отчаянии игнорировать стоны сердца. Но разве так можно? Если сердце кричит, значит, есть на то причины? Ох, как тяжело разбираться в собственных ощущениях…
– Красотка, ты, кажется, знакома с моим добрым другом и по совместительству компаньоном, да? Полагаю, вы давно не виделись… – ехидничает Крис, и я растерянно хлопаю ресницами, не чувствуя опоры под ногами.
Впрочем, конечности свои я тоже перестала чувствовать, и они, решив своевольничать, развернули мое тело и заставили взглянуть на нежданного гостя.
Сотни сочиненных монологов, сотни выдуманных вопросов в духе «почему?», «за что ты так со мной?», сотни тщательно отрепетированных сцен приветствий… Абсолютно все вылетело из головы, растворившись в воздухе. Коленки задрожали, потому мне пришлось опереться рукой о стол, не сводя стеклянных глаз с призрака, который казался живым и настоящим, будто он правда передо мной… Стойте, не может быть. Этого. Просто. Не может. Быть.
Я ничего не слышу из-за звона в ушах. Ничего не вижу из-за желтых пятен, мелькающих перед глазами. Зато чувствую все: одновременно смешалось столько эмоций, будто меня насильно посадили на колесо обозрения, включив скорость на максимум, и вот-вот мою душу вывернут наизнанку. Боже, как же я хочу кричать. Кричать до потери голоса, до потери сознания, чтобы накопившиеся за два с половиной года чувства покинули меня.
Первые месяцы после расставания я просыпалась в холодном поту посреди ночи с его именем на пересохших губах. Я бредила им, стараясь отыскать оправдания… Я честно надеялась подобрать неоспоримое оправдание, которое сбило бы меня с ног и завязало руки, однако ничего не подходило, ибо этим человеком двигал эгоизм.
Я всегда сторонилась любви, будучи уверенной, что амурные чувства обязательно рассеются и наступит боль, как это случилось с моими родителями. Потом я встретила, как мне на тот момент казалось, своего принца, но – бам! – ошибка. И Эрик был вовсе не принцем; он самый настоящий гоблин. Потому что обрек меня на одиночество! Покинул, не объяснившись, втоптал мою преданность, мою любовь в грязь.
И что теперь я вижу? Он прямо перед моим носом – возмужавший, повзрослевший, но с теми же изумрудными глубокими глазами, от которых мой рассудок незамедлительно мутнеет. Черт побери, это правда – Эрик Нансен стоит в шаге от меня во всей своей красе, а мои ноги приросли к паркету, не в силах и шагу ступить. Какая ирония, какое глупое стечение обстоятельств.
Я готова разрыдаться на месте, однако делать этого вопреки ожиданиям не стану. Не дождется!
– Рэйч… – собрался с мыслями призрак напротив и тут же осекся, ибо моя ладонь отпечаталась на его правой щеке.
Звук смачной чувственной пощечины, которая заменила мой «привет», разлетелся по углам и разбился подобно хрусталю или моему сердцу два года назад, когда Эрик своим «нам лучше расстаться» уничтожил мое доверие.
Рыжеволосый позади прокашливается в смешке, воздерживаясь от комментариев, однако, не в силах сдержать злорадный хохот, хлопает по столу и не смеет вмешиваться в «воссоединение» бывших возлюбленных.
Эрик, чьи черты лица стали острее, кожа темнее и грубее, наверное, из-за периодического бритья и еле заметной щетины на подбородке и скулах, двигает нижней челюстью, подбрасывает брови к открытому благородному лбу, как бы говоря: «Неплохой удар».
Ага, благодарю. Два года тренировалась.
– Согласен, заслужил, – возвращает ко мне зеленые глаза брюнет, волосы которого коротко подстрижены и подняты вверх, делая его весьма похожим на представителя офисного планктона.
А ведь правда: нет больше джинсовых брюк и свободных футболок или кожаной куртки; вместо этого на высоком парне деловой костюм с галстуком и дорогая замшевая обувь на каблуке.
С ума сойти… Что случилось с Эриком, который мечтал заниматься борьбой и жить в свое удовольствие? Неужели он забил на свою мечту и, как мечтал покойный Вильям Нансен, превратился в дотошного финансиста?
Ах, точно. Меня это не касается; впрочем, мне плевать. Прошел период, когда брюнет заменял мне кислород. Я больше не дышу им, а если попытаюсь, то задохнусь.
– Что ты здесь делаешь? – собирая себя по кусочкам, спрашиваю я.
– Нансен-младший уже давно партнер моего брата, ты не знала? – обошел длинный стол Блэк, становясь рядом и довольно улыбаясь.
Конечно, его забавляет сложившаяся ситуация. Рыжий клоун!
Я шокированно фыркаю, косясь на норвежца, и мысленно бьюсь о стену, поскольку данная правда не умещается в моей голове.
Как он мог стать партнером того, кого презирал, с кем боролся?.. Плюнуть на собственные принципы ради чего? Денег? Быть того не может.
Я долго смотрю прямо в болотную гущу больших глаз, пытаюсь зацепиться за что-то, прочесть желанное: «Нет, он врет, я не сделал этого», тем не менее, кроме лютого холода и самодовольства, ничего не нахожу.
Я вмиг вспоминаю об отложенной сделке мистера Нансена за улицу Бром. Неужто Эрик… Теперь все ясно.
– Ты что, отдал договор этому… – брезгливо взглянула на усмехающегося Криса я, еле сдерживая рвотный рефлекс. – Ты с ума сошел? Зачем?!
– Ничего я не отдавал, – поспешил оправдаться Нансен, кривя губами, которые я когда-то целовала и вкус которых подолгу вспоминала.
Сейчас же меня от них тошнит. Аж хочется зубную щетку взять и выдавить весь тюбик пасты, прополоскать хорошенько полость рта и выдохнуть.
– Он, наоборот, подписал, – поддерживает, видимо, верного друга рыжеволосый, – но продал часть активов моему брату, став совладельцем. Иными словами, мы работаем вместе и делим общий доход.
– Как давно? – на сей раз обратилась я напрямую к Эрику, слава небу, голос мой не задрожал.
– Через месяц ровно два года, – несмело отвечает он.
Сама не понимаю, как мне удалось выбраться из этого кабинета, не запутавшись в собственных ногах; как мой рассудок не помутился, но в конечном итоге я выбралась из душной компании и вышла на улицу, где разбушевался зефир. Ветер гонял пыль по асфальту, играя с волосами прохожих и листьями на земле. Я несколько мгновений смотрю на желтовато-серое небо, сквозь пелену туч которых протискивается солнце, и всей грудью выдыхаю.
Меня душат противоречивые эмоции. Я не знаю, почему горит горло, зато ладонь, коей мне повезло врезать Эрику, горит знатно. Какое умиротворение, пусть и на жалкую секунду, я получила, влепив пощечину бывшему бойфренду!
Каюсь, представляла я нашу встречу совершенно в другом месте, в другой компании и в другое время, однако эпичность осталась не тронутой. Он сильно изменился, причем не только внешне, но и внутренне. Такой серьезный, очков не хватает для полной картины.