Взвесив все за и против, мой внутренний советчик вскипает от ярости и разбрасывает бумажки по всему воображаемому кабинету, послав меня куда подальше.
Я, укрывая сумку с камерой, бегом направляюсь к машине и запрыгиваю в салон, делая вид, что очень занята приведением в порядок прически, когда на самом деле мысли кружатся из стороны в сторону и вопят: «Зачем?!» Я не знаю! Ноги не послушались и сами привели к этому человеку, к машине…
Нансен закрывает окно с моей стороны и выпрямляется, заводя двигатель.
Ритмично барабаня по машине, дождевые капли полностью размыли видимость, словно мы погрузились под воду и сейчас мимо проплывет золотая рыбка.
Я исследую глазами происходящее снаружи и с ужасом застаю момент, когда ветер опрокидывает рекламный щит и мусорные бачки. Кошмар… В такие моменты мне до безумия жаль бездомных животных и людей, вынужденных спать в узких переулках и питаться отходами. Каково им сейчас? Наверное, зябко и грустно.
Если бы я могла как-нибудь им помочь… Но, увы, существует вещи, исправить которые не всегда удается.
– Тебе же домой? – уточняет Эрик, отвлекая меня от глубоких раздумий.
– А? – не сразу слышу я. – А… да.
Брюнет кивнул, включая правый поворотник, и плавно покрутил кожаный руль в нужную сторону.
Наступила неловкая пауза. И лишь благодаря шуму дождя я до сих пор держу себя в руках и прогоняю мысль открыть дверь, чтобы выпрыгнуть на улицу, лишь бы быть подальше от этого парня.
На самом деле былая ненависть к норвежцу у меня остыла, чего нельзя сказать о неприязни: хочется стереть абсолютно все воспоминания о нем. Эрик Нансен – центр всех моих проблем; он как бельмо в глазу, как дневник с записями, в которых не сказано ничего приятного. Даже к своим шрамам на руках я отношусь не столь остро, как к нему. Почему? Может, потому, что Эрик, в отличие от прочего, живое воспоминание? Он взаимодействует, не отпускает меня, затаскивает в колодец без дна. И что же, я вечность должна падать в пропасть? Разве это справедливо?..
Первую половину пути мы проехали в полной тишине, однако спустя несколько минут Нансен рассыпается первый и почесывает свой затылок, выдавая:
– Слышал, Фил Бенсон встречается с твоей мамой… Поздравляю, – без иронии произносит он.
Я неуверенно поворачиваю шею в его сторону и позволяю себе за две секунды рассмотреть его уже забытый мною профиль. В груди заныло, потому пришлось отступить.
– Как ты узнал?
Не отвечает.
– Как… как дела у Дарьи? – из вежливости спрашиваю, не глядя на брюнета, однако боковым зрением замечаю полуулыбку на его губах.
– Она увлеклась рисованием. У нее здорово получается.
– Понятно. Я рада за нее.
– Она спрашивала про тебя… первое время, – дополнил быстро Эрик, словно боялся опоздать или упустить подходящий момент.
– Что? – осеклась я, не ожидав подобного.
Как снег на голову, без подготовки… Мои щеки запылали, потому я поправила пряди вперед.
– Угу, – кивает тот, – ты была дорога моим родителям, поэтому не удивляйся… Черт, – выругался парень, когда машина резко остановилась и мы чуть было не врезались лбами в лобовое стекло.
Дворники продолжают работать.
Я недоверчиво оглядываю сперва салон автомобиля, серую улицу в тисках густого тумана, а в самом конце явно не понимающего, в чем проблема, Эрика.
Зеленоглазый несколько раз заводит ключом машину, но та секунду жужжит и затихает, позволяя ливню звучать громче.
Отлично, только этого нам не хватало.
– Что случилось? – следя за тем, как отстегивает ремень безопасности Нансен, не контролирую голос я – он дрожит.
– Заглохла, – кратко дает объяснение тот, – я должен посмотреть, в чем дело. Ты сиди здесь и не выходи, ладно?
Дежавю бьет под дых вместе с ностальгией, которая проходит в грудь вместе с кислородом и обволакивает легкие.
Тоже дождь, «Сходка», драка и ребята в гараже… Это странное ощущение сбивает меня с толку, заставляет раскрыть рот, но лишает дара речи. Я живой манекен.
Собрав оставшиеся чувства, кое-как киваю и откидываюсь на спинку сиденья, не понимая, зачем согласилась сесть в его тачку. Находиться рядом с Эриком – тяжкое испытание, поскольку каждое слово, каждый взор и даже движение – это прошлое.
Боже, смилуйся надо мной и сделай так, чтобы машина завелась, умоляю. Хочу уйти…
Но секунды, как песок сквозь пальцы, уходили, а Эрик продолжал копаться под капотом, пытаясь что-то исправить. Он весь промок: волосы прилипли к лицу, нос покраснел, малиновые же губы, напротив, стали насыщенней, словно кровь. Его поло обтягивает накачанную грудь, а по мускулистым рукам пробегают ледяные капли дождя.
Ох, похоже я засмотрелась… Нужно занять себя чем-то, иначе крышка. Благо, словно прочитав мои сумасшедшие мысли, брюнет возвращается на место и, попросив немного опустить окно, говорит:
– Ты умеешь водить?
– Да, – с легким волнением отвечаю я.
– Супер. Пересаживайся на водительское место. Я буду толкать сзади. Когда придет время, я дам тебе сигнал, и ты заведешь двигатель, окей?
– Но… – хотела запротестовать, но парень уже отбежал в сторонку, громко захлопнув крышку капота.
Я неуклюже перебираюсь на соседнее сиденье, ударяюсь коленом о бардачок, проклиная сегодняшний день, и опускаю ноги на педали, стараясь вспомнить то, что забыла от волнения: где газ, а где тормоз. Успокаиваясь, устраиваюсь поудобнее, через зеркало обнаружив Нансена рядом с багажником.
Не знаю, радоваться или плакать, что вокруг нет ни единой души, ведь если бы была, нам могли помочь, но, с другой стороны, из-за непредвиденных обстоятельств образовалась бы пробка. Да уж, будет что вспомнить. Нужно оставаться оптимистом в любой ситуации, хотя это не точно.
Спустя время Эрик принялся толкать автомобиль вперед, однако одному справиться не удавалось. Тогда, наплевав на все, я открыла дверь и выпрыгнула наружу, мигом ощутив леденящий душу ветер и воду, от которой в глазах мутнело. Черт, как же холодно!
Пальцы тотчас окаменели, и, несмотря на крики зеленоглазого сесть обратно в машину, я принялась толкать авто, параллельно держась за руль. Набираем небольшую скорость, плохо видя окружающее, поскольку туман густел с каждой секундой только больше.
Конечности предательски дрожат, участки шеи, к которой прилипли волосы, чешутся, аж выть хочется от желания все бросить, упасть в лужу и чесаться до покраснения. Но я этого не делаю.
– Давай, – сигналит мне за спиной брюнет, после чего я приземляюсь пятой точкой на кожаное сиденье, чуть было снова не заработав синяк, и поворачиваю ключ зажигания.
Без толку – никакого результата, а после трех тщетных попыток мы в этом убеждаемся окончательно.
Эрик заказывает услуги эвакуатора.
– Прости за это, – запустив покрасневшие пальцы в мокрые волосы, хрипит замерзший Эрик.
Впалые щеки бледны, глаза, наоборот, красные и уставшие. Впрочем, видом от него я не отстаю. По нам будто стадо коров пробежало.
В черном небе сверкает фиолетовая молния, и раздается рваное громыхание, сотрясающее землю. К слову, трассу уже затопило: мимо проплывают сломанные ветки деревьев.
– Ты в этом не виноват. Кроссовки только жалко, – грустно усмехаюсь я, чувствуя воду в носках.
Отвратительное ощущение.
– Я куплю тебе новые, – дает слово Нансен и умолкает на определенный момент, странно рассматривая мое лицо; я немного нахмурилась в недоумении. – Ты очень милая сейчас… Как мокрый цыпленок.
Задерживаю дыхание, когда его пальцы позволяют себе дотронуться до одной пряди и заправить ее за горящее от холода ухо. Из-за случайного прикосновения (может, вовсе не случайного) по телу прошелся заряд тока, и сердце испустило пять ударов подряд. Голова закружилась, и мозг точно стал ватным.
Что он делает?.. Я жмурюсь, скептически оглядываю лицо напротив и ерзаю на месте.
– Не надо, – почти шепотом прошу я, поскольку трудно держать себя в руках. – Не делай так, – излучая холод, отталкиваю его руку.
Нансен теряется, затем быстро приходит в себя и весь подбирается.
– Ты все еще злишься на меня?
Смотрю в упор, безмолвно пытаюсь донести до него суть – тщетно. Он не поймет. Люди, предавшие друг друга, отныне глухи.
– Дело вовсе не в этом…
– Я тебе противен? Рэйчел, – нежно зовет меня, соединив наши ладони, – я не верю, что ты могла меня отпустить… Только не ты.
Данное замечание задевает. И что это значит? Хочет сказать, я такая слабачка, что буду всю жизнь по нему реветь и в медальоне его фотографию хранить? А не пойти бы ему лесом?!
Грозно опустив брови к переносице, грубо выдергиваю свою ладонь и поджимаю потрескавшиеся губы, вмиг распознав привкус железа во рту.
– К твоему сведению, все не так!
– Стой, ты не так поняла. Я имел в виду… – тушуется парень, осознав свою оплошность.
Что же, поздно.
– Нет, я все правильно поняла. Думаешь, кроме тебя, парней на белом свете нет?
– Рэйчел…
– Замолчи! Ты всегда все портишь! Ты уже однажды разрушил все, и я не позволю тебе испортить мою жизнь снова, – судорожно завязываю мокрые волосы в тугой пучок, не затыкаясь ни на мгновение. – Я и вправду когда-то была без ума от тебя, но все в прошлом. Сейчас я счастлива с другим.
Парень рядом со мной замирает, будто его поразило заклинанием, позже пару раз моргает и жует нижнюю губу, одной рукой облокотившись на спинку моего сиденья и сидя вполоборота. Слишком близко… Кажется, последняя реплика его задела, по крайней мере, он обескуражен новостью.
Ха! Неужто думал, что я до сих пор по нему плачусь? Вот это я понимаю – эго.
– У тебя есть парень? – как будто не верит. – Это правда или ты мне врешь?
– Я не обязана перед тобой отчитываться, – желчно выплевываю я, перекинув через плечо сумку и желая открыть дверь, однако Нансен оказывается шустрее: он блокирует ее и запирает нас в салоне.
В шоке от подобных поступков, раскрываю челюсть. Это уже слишком!