Я вновь слабо улыбаюсь фильму в своей голове, вспоминая закатывание глаз подруги и ее сварливое «тебе до Ди Каприо, Бен, как мне до Мисс Уродина – 2013». Ух, Роуз в те годы была такой самовлюбленной, что я не совсем понимаю, как терпела ее некоторые выходки. Нет, она никогда в жизни меня не обижала, не указывала на недостатки и прочее, однако Фишер всегда успевала сказать пару слов о своих достоинствах и «блистательном будущем». Глядя теперь на нас, за многие слова хочется провалиться сквозь землю.
Задумавшись, останавливаюсь посреди заасфальтированной дорожки, разглядываю носки своей обуви, печально пожимая плечами, и вдруг поблизости послышалось рычание и скулеж.
Побелев, я без резких движений оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с крупным ротвейлером с блестящей на свету черно-рыжей шерстью и капающей из огромной пасти вязкой слюной.
Демон морщит нос, утробно рычит и держит уши востро, смотря на меня своими «черными пуговицами» с такой ненавистью, будто я когда-то хотела его усыпить. Впрочем, в данный момент эта мысль вспыхивала красным сигналом не один раз в моей голове.
Боже правый, да эта собака, наверное, весит тонну!
– Н-нет, хороший мальчик, – выставляю руки вперед, заикаясь, заметив движение его массивной лапы.
Он внюхивается, все еще скалится, обнажая на удивление белоснежные здоровые зубы, точно его вымыли перед встречей со мной. Ох, спасибо большое, умру, значит, от чистенького зверя.
Треугольные висячие уши ротвейлера раскачиваются от его громогласного грудного лая, а прозрачные слюни брызжут на пыльную дорожку. Он приближается… Черт, черт, черт!
Думай, Рэйчел, как быть, ибо каждая секунда на вес золота. Пес проглотит меня целиком и с легкостью кости раскромсает.
– Не надо, давай дружить, глупая ты скотинка, – последние слова скорее выдыхаю, чем говорю, но мимо острого слуха чудовища. Однако последняя фраза доходит до его ушей, и, кажется, он обижается, потому что уже через мгновение ротвейлер срывается с места и, рявкая, мчится прямо на меня.
Я бегу со всей мочи, сдерживая непреодолимое желание заорать от страха и спугнуть голубей с дороги. Неважно. Птицы, заметив две со всех ног и лап несущиеся фигуры, судорожно маша крыльями, поднимаются в небо.
Вот бы и мне сейчас рвануть к лазурному небосводу, однако я крыльев не имею, а мое туловище не легче воздуха.
Но, сотрясая грудь своим побегом, я цепляюсь за идею быть ближе к небу, чем к земле, и рассеянным взглядом нахожу достаточно высокое и прочное дерево рядом со скамейкой, тут же составив план спасения.
Черный демон меж тем догоняет и уже пытается запустить клыки в мою щиколотку. Под ногами земля расходится, кровь стучит в висках вперемешку с адреналином. Я слишком трусливая, чтобы оборачиваться, потому, шумно и рвано дыша, делаю рывок и подбегаю к лавочке, быстро вскакиваю на нее, после чего запрыгиваю на ствол дерева, карабкаясь вверх и зарабатывая синяки с занозами.
Злобная псина недовольна таким развитием сюжета: она встает на задние лапы, передние опустив за скамейку, и осыпает меня проклятиями на своем языке – для нас это зловещий лай. Потом она снова встает на четыре лапы и начинает наматывать круги вокруг дерева, иногда подпрыгивая в воздух и царапая кору длинными когтями.
Какой настырный… Я просто в шоке от того, через что мне приходится проходить. Вокруг никого, лишь изредка машины проезжают. Мойка далеко, хоть горло рви – не услышат, а этот монстр, кажется, и не думает уходить. Жирная страшная сосиска!
Не подумайте, я люблю животных, но некоторые не любят нас, людей, и это взаимно. Я же ничего ему не сделала, почему он хочет откусить мне голову? Голод – не повод нападать на каждого второго человека.
– Пошел прочь! Фу! Уходи! Кому сказала, – крепко обвивая конечностями широкую ветку, жестикулирую свободной ладонью.
Собака пуще прежнего рычит. Похоже, мне до завтрашнего утра здесь околачиваться. Только не это… Я осторожно, чтобы не упасть, достаю из сумки мобильник, при этом не отрывая глаз от страшной морды, боясь отвлечься и упустить момент, когда собака окажется со мной на одной ветке, и набираю номер Никсона.
На шестом гудке включается автоответчик. Черт побери!
– Никсон, – жалостливо тяну я, неожиданно позабыв о нашей ссоре, – я в полной заднице, Ник! Я сижу на дереве и меня окружила собака. Она просто гигантская! Пожалуйста, приезжай за мной. Я не знаю, что делать. Она не уходит! Я скину адрес эсэмэской. Перезвони мне, пожалуйста, как можно скорее. Жду…
Две минуты, пять, десять… Ротвейлер хоть и не гавкает, однако сидит, запрокинув голову, и пялится на меня с высунутым розовым языком. Он быстро дышит и осматривается вокруг. Что, ищешь лестницу, чтобы подняться?
Мои ноги затекли от неудобной позы, по рукам бегают муравьи, а я ненавижу ползучих тварей, и подозрение, что прямо в эту секунду на меня садится паук, всерьез испытывает оставшееся терпение.
– Пожалуйста, уходи. Я очень устала и хочу в туалет. Уходи, – повторяю это раз двадцать, как мантру, лбом ударяясь о шершавую кору, будто это действие поможет мне пробить путь домой.
Если бы… Сбившись со счета, я без понятия, сколько прошло времени с тех пор, как застряла здесь, но голова моя предательски кружится. Я не боюсь высоты, но боюсь упасть… в пасть чудовища.
Никсон так и не перезвонил. Он либо очень занят, либо не верит моим словам. Если причина его глухоты во втором – ему конец!
– Рэйчел, – окликнул меня кто-то, и я вмиг оживаю, опустив подбородок к земле. Черт, это не тот, кого я ждала. – Что ты там делаешь?
Эрик спокойно подходит к лавочке и складывает руки на поясе, прищуриваясь, чтобы как следует меня рассмотреть. Удивительно… Ротвейлер даже не глядит в его сторону: сидит смирно и поливает своими слюнями сорняки. Демон!
– Не видно, что ли? – слегка раздраженно фыркаю я. – Загораю!
– Должен заметить, что ты выбрала неподходящее место для этого, – смеется Нансен, конечно же не поверив в мою чушь.
Я решаю воспользоваться возможностью и наконец-то спастись, по этой причине перевожу дыхание и проясняю лицо.
– Все из-за этого монстра! Он погнался за мной. Я боюсь его, – недоверчиво оглядываю спокойного пса, словно не он десять минут назад стремился прокусить мне ногу. – Не мог бы ты прогнать его?
Брюнет со смешком в зеленых глазах косится на черного ротвейлера и возвращает внимание вверх, на меня.
– Этот малыш? Да брось, – улыбается парень, однако все равно подходит к псине и несмело чешет его за ухом.
Чего?! Как это понимать? Почему собака не кидается на Эрика, не рычит или хотя бы не скалится? Она тупо сидит, прикрывает от удовольствия глаза и шумно дышит.
– Он не малыш. Он гигантское чудовище с гигантскими клыками и обильным слюновыделением! – настаиваю я на своем. – Эрик, просто пусть он уйдет. Я не слезу, пока он здесь.
– У него есть хозяин, – оповещает меня тот, отыскав под складками жира красный ошейник. – Потерялся, что ли?..
Гм, хотела бы я взглянуть в глаза его хозяина.
– Я вам не мешаю? – теряю терпение я и аккуратно поворачиваюсь, выбирая лучшую позицию, чтобы спуститься.
Эрик набирает номер телефона, указанный на ошейнике, и возвращает ротвейлера владельцу. Потом он помогает мне спуститься и неловко отходит в сторонку, наблюдая, как я стряхиваю с себя листочки и пыль.
Я вспоминаю нашу с ним последнюю встречу и беседу, покрываюсь румянцем, но профессионально строю из себя «железную» леди.
– Откуда ты здесь? – спрашиваю, только чтобы прервать напряженную паузу.
– Нужно было заскочить в «Золотой городок» по работе, но меня задержала лазящая по дереву обезьянка, – шутит он и сам же смеется, я лишь поджимаю губы. – А ты?
Стоп. Ложь пока что не придумана – не могу же я признаться, что пытаюсь разоблачить Нансена и его напарников в темных делишках? Поэтому…
– Би искала. Она часто зависает в «городке», но, видимо, не сегодня, – прозрев, что зеленоглазый представления не имеет, кто такая Би, уточняю: – Это сестра…
– Твоего парня. Знаю, – не скрывая презрительной ухмылки, подхватывает норвежец.
Мне показалась странной посвященность брюнета в детали семейного древа Райтов.
– Откуда ты ее знаешь?
Эрик не теряется, отвечает сразу, точно ответ висел на кончике языка, ожидая своего часа.
– На банкете видел.
– Понятно, – не верю я.
Что-то не дает покоя. Он пробил всю информацию о Нике и его близких? Мог ли?
Похоже, больше нам нечем делиться, поэтому я решила вернуться к своей машине, которую наверняка давно вымыли до блеска. Сообщать об этом Эрику было глупой оплошностью, ибо брюнет, не упуская возможности, навязался меня проводить. Отказы терпели поражение, и моя крепость пала.
Мы поднялись на холмик, где находился автосервис, и замерли в оцепенении. Хотя скорее сконфужена была я, потому что мужчина в форме сообщил печальную новость, от которой мне хотелось рвать на себе волосы.
– То есть как? – отказываюсь вникать в действительность я, как в бреду ковыляя к машине.
– Она давно уже неходовая, поэтому не стоит удивляться, мисс. Ее место на свалке.
Меня обидели слова мастера. Как он смеет наговаривать на мою Бэтти?
– Она отлично справлялась со своими обязанностями! – рыкнула, заглянув на место водителя, пытаясь завести двигатель, который, по словам мужчин, сдох. – Еще утром все было хорошо…
Нансен прячет руки в карманы штанов и с интересом наблюдает за моими незрелыми выходками. Сейчас меньше всего меня волнует улыбка Эрика и его умозаключения на мой счет. Это не просто машина! Это первая в нашей с мамой жизни машина!
Что и следовало ожидать: Бэтти умерла. Черт.
– Что же делать? – обессиленно опускаю голову на руль, предчувствуя разочарование мамы.
Надеюсь, она не обвинит меня в поломке автомобиля? Это было бы нечестно, поскольку мама чаще меня пользуется машиной. А еще она плохо объезжает ямки.
– Тут нужен буксир, – вытирая руки, заляпанные мазутом, заключает механик.