– Беатрис, ты с ума сошла? Ты знаешь, кто этот парень? – схватив подругу за плечо, с жаром спрашиваю; глазки напротив загораются.
– Он конкурент отца, знаю, но…
– Дело даже не в этом, – отмахиваюсь я. – Крис не просто конкурент твоего отца и Ника, он настоящий псих! Ты не представляешь, на что он способен!
На что я надеялась, выпаливая правду в лоб влюбленной по уши школьнице? Естественно, она не верит ни единому моему слову. Лишь мрачнеет, выпускает морщинки на лбу, прямо как братец, и освобождается от моей хватки.
– Неправда… Крис не такой. Я его знаю. Ты мне врешь! – надувает щеки Беатрис. – Тебя Никсон подослал? Боже, Рэйчел, не поступай так со мной… Кристиан мне правда дорог, я люблю его.
– О Диего ты говаривала точно так же, – хмыкаю я, окончательно выводя из себя подругу.
Отныне убеждение Райта о влюбчивом и наивном нраве сестры мне кажется заслуженным. Рыжий дьявол околдовал ее: язык хорошо подвешен, им он и пронзает сердце глупых девчонок. Однако это лишь образ, маска, за которой прячется монстр.
Мысль, что Кристиан приносит боль или, что хуже, пытается манипулировать, угрожать или убить Би, отравляет рассудок. Я в панике. Нужно срочно спасать подругу из рук этого ненормального, иначе и на ее руке появится ожог. А может, и на сердце…
– Послушай, – мягко произнесла я, обращая рассеянный взгляд брюнетки на себя, – я знакома с Кристианом уже давно, и я знаю его настоящее лицо. Он деспот.
– Нет, он вовсе не такой, – проглатывает горечь моих слов Би, – а если даже так, то это в прошлом. Люди меняются!
– Он не любит тебя! Он использует, чтобы подобраться к твоей семье. Насолить Нику! Пойми, милая, этот парень не тот человек, который тебе нужен, – убеждаю я и уверенно тянусь к своей руке. – Вот, этот ожог – подарок, оставленный им в память о дне похищения. Кристиан шантажировал меня и друзей, грозился разрушить мою жизнь… Он очень плохой человек. Не позволяй ему одурачить себя, – видимо, рыжий понял мои намерения, ибо он открывает дверь автомобиля и выглядывает наружу, окликая Беатрис.
Она не реагирует на него, а во мне зарождается надежда. Неужели мне удалось убедить ее? Уберечь?
Я, утешающе улыбаясь, поглаживаю костяшки пальцев подруги и уже готова похвалить ее за сообразительность, как Беатрис меня грубо отталкивает и враждебно скалится, напоминая раненого волка.
Я опешила.
– Как же вы меня все достали!.. – сквозь стиснутые зубы произносит она. – Все пытаются меня контролировать! Все решают за меня мою же судьбу! Все выбирают, кого мне любить! Я больше не позволю ни родителям, ни Нику и уж тем более тебе вмешиваться в мою жизнь! Вы одинаковые! Я люблю Кристиана, ясно?! – кричит подруга, учащенно дыша и краснея, словно лепесток мака. – Ты все выдумала, чтобы разлучить нас, но обломись, у тебя ничего не выйдет! Я считала тебя подругой…
– Би… – пытаюсь вставить слово, тем не менее тираду обиженной девочки прервать не получается.
– А ты меня предала! Стала такой же, как и мой брат! Я счастлива с Крисом, понимаешь? С ним я живу, а не существую. С ним я смеюсь, а не выжимаю улыбку…
Парень, выловив из уст подружки свое имя, с высокомерием глядит в мою сторону и подходит к Беатрис, обнимая за одно плечо и нашептывая что-то на ушко. Кажется, что-то типа «не изводи себя, она того не стоит». Чего?!
Я сжимаю кулаки до хруста костей, чтобы не подбежать к этому мерзавцу и не избить до кровавого месива на лице, потому что именно этого он и заслуживает. Пусть не думает, что я сдамся: Би он не получит.
– Я тебя никогда не прощу, если ты обо всем расскажешь Никсону, – обессиленно вытирая мокрые щеки, предупреждает та. – Только попробуй… я не прощу.
Рысью бежит к переднему сиденью черного авто и садится в салон, старательно не обращая на меня внимания.
Я в шоке. Сил не хватит привести себя в обычное состояние, поскольку Беатрис удалось смутить меня, сбить с толку.
Я мажу взглядом по асфальту, разыскивая выход из сложившегося конфликта, подавленная тем, что почти лишилась подруги. Наивная школьница считает меня врагом и лгуньей, даже на мгновение не пытаясь мне довериться. Зачем мне врать и плести интриги? В этом даже смысла нет, и ей в глубине души это отлично известно.
Царапнув зубами нижнюю губу, я взъерошиваю потяжелевшие из-за влажного воздуха волосы и отправляюсь дальше.
Все как в тумане, громадный камень на грудь давит, разрывает тяжестью на части. Как мне быть? Я на перепутье: если смолчу об отношениях Беатрис и Криса, непременно, я в этом железно убеждена, случится несчастье, но, если расскажу обо всем Никсону, произойдет непоправимое. Представления не имею, какие последствия повлечет за собой раскрытие тайны, однако просчитать все варианты необходимо.
Скорее всего, Би меня пошлет на четыре стороны и возненавидит окончательно. После – доверие между братом и сестрой подорвется, ее отправят в Роунд Стэйт и будут тщательно следить за каждым шагом. Что насчет Кристиана Блэка… Быть может, холодная война? Но и на этой войне погибают, проливают кровь и становятся нелюдями, а участи, подобной этой, для Ника я не желаю. Тут думать подолгу надо, не спешить…
Когда до дома осталось три квартала, я замедляю шаг и на короткое время задерживаю взгляд на черном шатре из бриллиантовых камней, которые мерцают один ярче другого. Вечерняя прохлада остужает мой пыл, вишневые щеки и дарит, пусть ненадолго, ощущение покоя. Длился он, впрочем, всего ничего – зазвонил телефон. Я, честное слово, хотела уже разбить его об асфальт, боясь, что даже после этого меня бы преследовало эхо звенящей трели, тем не менее, мимолетным взором скользнув по светящемуся экрану, я искренне удивляюсь. Почему он звонит мне? К тому же в такое время?
Решив отбросить назойливые мысли, я провожу пальцем по экрану и подношу мобильник к уху, мигом хмурясь.
– Я слушаю тебя, Скотт, – свое раздражение передавая давнему другу, выдыхаю я.
– Рэйчел, – глубоко и мужественно звучит голос на другом конце линии, опуская приветствие, – Роуз не рядом?
Ну конечно. Зачем же ему еще звонить?
– Увы, нет. Мы сейчас не вместе. Ей что-то передать?
– Да, – Скотт откашливается и, видимо, расстраивается, что его бывшей девушки не оказалось рядом, – передай ей, что, если она не приедет в ближайшее время, я буду вынужден выслать ее пожитки авиапочтой.
Не скрою, меня подкосило неожиданное и грубое обещание Скотта, оттого я подбросила брови ко лбу и вытянула лицо в негодовании. Как он может поступить таким образом? Неужели его чувства к Ро были игрой и притворством? Мне больно за нее… И как же хорошо, что ее здесь не оказалось, иначе она бы залилась слезами и впала в апатию, ведь Фишер забыть его не может. Время лечит, люди говорят, но это обман; оно не лечит, оно лишь притупляет нашу боль. Однако, уверяю вас, когда глаза вновь найдут того, при ком светились, все дни и ночи разлуки покажутся сном.
– Не понимаю… Зачем ты так? Вы же любили друг друга, – взревела я, разводя руками.
Либо он мне ответит, либо я бомбой рвану.
– Рэй… Прошу тебя, просто передай ей мои слова.
– И не подумаю. Сперва объясни мне, что случилось. Почему вы расстались? Как ваши чувства, созданные огнем, могли потухнуть? Я не верю в это! Вы не могли друг друга так быстро разлюбить.
Короткая пауза заставила напрячься. Какой-то шорох и протяжный вздох стали для меня сигналом, что друг еще на связи. Приобнимаю себя, прячась от поднимающегося ветра.
– Она тебе что, не сказала? – шокированно и требовательно спросил Скотт.
Смятение и плохое чувство разрастаются в груди, поражая ядом. Я кое-как глотаю пресный ком в горле и хлопаю ресницами.
– О чем ты?
– Вот как, – нездоровым, обиженным смехом разражается парень, подстегивая мое любопытство, – значит, решила скрыть правду?.. Да уж, Роуз, ты меня удивила.
– Черт побери, Скотт! Скажи уже все как есть! – запустив пальцы в волосы, не выдерживаю давления я.
– Рэйчел, мы расстались не потому, что разлюбили друг друга. Мы расстались потому, что Роуз изменила мне, ясно?
И гаснет свет перед глазами, и кубарем катится сердце во мрак. Я, эхом ловя голос Скотта, опускаю руки по швам и просто стою посреди пустой улицы, запрокинув голову к небу, но звезд на шатре мне разглядеть теперь не удается. Они перестали сиять.
Глава 22
Дружить – значит доверять, дружить – значит делить одно горе на двоих. Дружить – значит быть рядом, пусть вас и разделяют океаны и континенты.
Я не сомневалась в Роуз никогда. Находясь подолгу в ссоре, расходясь во мнениях, не разговаривая друг с другом целую неделю, мы обе были уверены, что все еще лучшие подруги. Мы не предавали нашу дружбу, а кто смел на нее посягнуть, скидывали с воображаемого коня на пыльную землю. В школе нам завидовали одноклассницы: они не хотели признавать, что настоящая дружба, без зависти и предательства, все еще существует. Но я их огорчу: доселе существуют и настоящая любовь, и лютая ненависть, и бескрайняя преданность. Чувства, которые мы обесценили со временем, живы; они только спят под толстым слоем человеческого невежества и ждут минуты, когда им вновь выпадет шанс разжечь костры в людских сердцах.
Возможно, я безнадежный романтик. Фантазер и глупышка. Не исключено, что я душевнобольная из мира грез и сновидений, потому как только такие личности, живя в XXI веке, где у машины больше сострадания, чем у человека, способны верить в искренность. Толку-то? Что от нее осталось? Что от любви осталось? Мама бы сказала, что я начиталась книжек, поэтому и думаю о таких вещах. На это я бы уверенно ответила, что лучше бы весь мир читал книги, тогда, возможно, человечество не испустило бы дух.
Правда, которую мне раскрыл Скотт, заставила трястись мои колени. Пришлось облокотиться о фонарный столб, чтобы не упасть от тяжелого потрясения. На самом деле я даже не знаю, от чего мне скулить больше: от того, что Роуз, глядя в глаза, нагло врала мне, или от того, что она предала Скотта? Дайте ответ, прошу вас, потому что я теперь думать разборчиво не могу. Мысли шарахаются при одной лишь попытки ус