Открыв сумочку, она потянулась за диктофоном.
— Рози, — раздался глубокий, слишком знакомый голос. — Какой сюрприз.
Глава 13
Дев узнал ее, как только она вошла в большую залу с высокой блондинкой, даже раньше, чем она заметила его присутствие. Как он мог не узнать ее? Все женщины на балу оделись либо чтобы соблазнить, либо чтобы произвести впечатление, но никто — ни одна женщина тут — не смотрелась так хорошо, как Рози. Она была ходячим искушением, и за ней следило множество глаз.
Это платье…
Боже. В отличие от большинства женщин тут, она не надела нелепое нижнее платье, чтобы юбка казалась пышнее. Ее наряд представлял собой облегающее красно-черное платье, при каждом шаге подчеркивавшее ее округлые бедра, у нее было глубокое декольте, а талия — стянута корсетом. Это платье…
Твою мать.
Ему хотелось найти мешковину и накрыть ее ею. А еще ему хотелось сорвать это платье зубами. Бурбон обжег ему горло, когда его взгляд задержался на сладострастной выпуклости над тонким черным кружевом. Он видел Рози только в свободных рубашках, но в те короткие мгновения, когда их тела были прижаты друг к другу, он почувствовал достаточно, чтобы знать: груди у нее полные и упругие. Глядя на нее в этом платье, он уже не мог игнорировать тот факт, как красиво должно быть ее тело со всеми этими скрытыми изгибами.
Когда он наконец сумел поднять взгляд к ее лицу, легче не стало. Ее полные губы были подкрашены мягким красным, и эти глаза за красно-черной маской привлекали взгляд. Она во многом пошла против штампов, потому что ее волосы были распущены, а не зачесаны наверх в какую-нибудь сложную прическу. Эти густые локоны обрамляли ее лицо-сердечко и спадали на плечи. Они были длиннее, чем он ожидал. Рози не надела никаких украшений, кроме золотой цепочки… цепочки, на которой висело кольцо ее покойного мужа, и это делало ее более элегантной, чем те, чьи шеи украшали бриллианты стоимостью в тысячи долларов.
Рози выглядела просто умопомрачительно.
Не то чтобы он не замечал этого в ней раньше, даже когда она была одета в свободные рубашки и забирала волосы наверх. С того момента, как он увидел ее в квартире, он подумал, что она красива, но теперь понял, насколько она потрясающая. А он знал множество красивых женщин, как тех, кто родились такими, так и тех, кто добились этого руками опытных хирургов. Никто из них не мог сравниться с Рози, потому что она была несравненна.
Его чувства вспыхнули, а тело горело от одного взгляда на нее, и он знал, что это не имеет ничего общего с их взрывоопасными разговорами или с тем, в чем он ее подозревал.
Дев просто отреагировал на все, что было ею, и, черт подери, это было нечастое явление, и ему это не нравилось. Совсем не нравилось.
Сказать, что он удивлен ее появлением на маскараде, было по меньшей мере преуменьшением, но он знал, что у Рози была привычка появляться неожиданно. Он подумал о том, что сказал ему Гейб, и у него возникло чувство вины, хотя Дев сомневался, что ее появление тут так уж случайно. Скорее это выглядело как точный расчет, не могла же она думать, что его тут не будет?
Когда она вышла из залы, он последовал за ней, хоть и знал, что не стоило бы ему делать это. Он понятия не имел, что затевала Рози, но был уверен, что в этом был замешан проклятый журналист, а это значило, что он должен держаться от нее подальше, но любопытство быстро взяло свое, когда она поднялась по кипарисовой лестнице и прошла в маленькую спальню в задней части дома. Что, черт подери, она затевала? Ничего хорошего, если судить по широко распахнутым глазам, что теперь смотрели на него. Она выглядела так, будто ее поймали за попыткой стянуть королевские драгоценности.
— Что вы тут делаете? — требовательно спросила она, вынимая руку из сумочки.
— У меня вопрос получше. — Не выпуская бокала с бурбоном, он прислонился к косяку двери, которую закрыл за собой. — Что вы делаете на Маскараде?
— Пытаюсь провести славный милый вечер без драм, — парировала она, и эта милая и довольно отвлекающая грудь колыхнулась, когда она сделала глубокий вдох. — Но, очевидно, этого не случится.
Он ухмыльнулся.
— Я не это имел в виду, когда задавал свой вопрос, и вы это знаете. — Он помолчал. — Ты никогда раньше не была тут. Я бы заметил.
— Да неужели? — Она закрыла сумку с громким щелчком. Дев кивнул. — Там внизу сотни людей. Как бы вы знали, была ли я тут раньше, если бы не заметили меня тут?
— Это было бы невозможно. Если бы вы были одеты так.
Она замолчала, пытаясь понять, что он имеет в виду.
— Не уверена, что это комплимент, но, зная вас, предполагаю, что это оскорбление.
— Это не оскорбление, — ответил он. — Вы выглядите прекрасно. На самом деле, потрясающе. Если бы вы бывали на Маскараде раньше и выглядели бы так, я сразу же заметил бы вас.
Рози приоткрыла рот, что привлекло его внимание. Он никогда не был особым любителем целоваться. Черт, он никогда не целовал Сабрину, в основном потому, что не хотел, чтобы ее рот находился где бы то ни было рядом с его ртом, но он никогда так не хотел узнать, каковы на вкус губы женщины, как он хотел этого в данный момент.
— Вы пьяны? — спросила она.
Он вскинул бровь.
— Было бы неплохо.
Она оглядела комнату, прежде чем ее взгляд вернулся к нему. Прошла минута, затем она сказала:
— У моей подруги был лишний билет, и она знала, что я всегда хотела попасть на Маскарад, так что пригласила меня.
Интересно.
— Та блондинка, с которой вы вошли?
Рози пристально посмотрела и кивнула.
— Но это не объясняет, почему вы в этой комнате, а не с подругой и не наслаждаетесь вечеринкой.
— Я наслаждаюсь вечеринкой.
— Одна? В спальне наверху, где, я уверен, не должны бродить гости? — усомнился он.
Эти дразнящие губы сжались.
— А вы не подумали, что, увидев вас, я, может быть, попыталась спрятаться?
— Ни на секунду не поверю, будто вы бежали от меня.
Рози закатила глаза.
— Что вы тут делаете?
— Измеряю дверное пространство для занавесок из бусин. А что вы делаете тут?
Из него вырвался удивленный смешок — звук, непривычный даже для его собственных ушей.
— Уверен, владельцы дома будут благодарны за дополнительный декор, но я всерьез сомневаюсь, что вы заняты именно этим, или, по крайней мере, я на это надеюсь.
Она прищурилась.
— Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы тут?
— Я последовал за вами, — признал он.
Она моргнула.
— Ну, это не только жутковато, но и раздражающе.
— Почему? — Он сделал глоток бурбона, наблюдая за ней приоткрытыми глазами.
— Потому что, я уверена, вы последовали за мной только для того, чтобы оскорблять меня, а я не предоставлю вам такой роскоши. — Она подхватила свой бокал и шагнула вперед, вскинув подбородок. — Так что не могли бы вы отойти от дверей?
— Я не преследовал вас, чтобы оскорблять. Мне кажется, мы уже установили это, когда я сказал, что вы прекрасно выглядите.
— Да неужели? — последовал ее сухой ответ. — Если учесть, что все наши разговоры, за исключением дня на кладбище, заканчивались тем, что вы оскорбляли меня. Почему сегодня все должно быть иначе?
Сегодня все было иначе. Он не знал, откуда он это знает. Может быть, это было инстинктивное ощущение, но он знал, что сегодняшний вечер не будет похож ни на один предыдущий.
— Вы всегда столько спорите?
— Вы всегда такой кретин? — огрызнулась она. — О, постойте. Не отвечайте. Я знаю. Всегда.
— Кретин? Я не слышал такого ругательство с… тринадцати лет.
— И что?
— Кто-то до сих пор ругается так?
— Я. — Она улыбнулась, и эта улыбка отозвалась прямо в его члене, заставив его встать. — Я возвращаю его в моду.
Он слабо улыбнулся в ответ.
— Я думал, я для вас дебил.
— И то, и другое. Дебил и кретин.
— Это довольно впечатляюще.
— Не очень. — Она сделала глоток вина.
Он наблюдал, как она проводит пальцем по ножке бокала, и понял, что странно завидует бокалу. Он хотел, чтобы она так прикасалась к нему, но, учитывая тот факт, что, скорее всего, она его ненавидит, этого не случится… Хотя опять же, она чувствовала его тем утром в своей квартире, и он мог поклясться, что видел возбуждение в ее глазах и в ее поверхностном, быстром дыхании.
— Я думаю… я думаю, что должен извиниться перед вами, — сказал он, поднимая на нее взгляд.
— За что? — спросила она, делая еще один глоток. Он почувствовал, как его член твердеет, когда ее язычок выскочил наружу, подхватив каплю вина с нижней губы.
— Вы ведь заставите меня сказать это, да?
— А небо голубое? Да. — Она натянуто улыбнулась. — Потому что, когда вы сказали «извиниться», звучало это так, будто вы задыхаетесь.
— Нет.
— Задыхаетесь от собственной самонадеянности, — добавила она.
— Ладно. Я вел себя как придурок.
— Когда? В моей квартире, когда оскорбляли мою обстановку, или когда предполагали, что у меня были скрытые мотивы для того, чтобы дать вам цветы на кладбище?
Он открыл было рот, но не успел ничего сказать, потому что, очевидно, Рози еще не закончила.
— Или когда вы намекали, что я собираюсь сделать что-то гнусное с вашей семьей потому лишь, что я познакомила свою подругу с парнем? — Она шагнула к нему, опустив бокал, и на мгновение ему показалось, что сейчас она выплеснет содержимое в него. — Или вы извиняетесь за то, что заставили меня отгонять машину и почувствовать себя не в своей тарелке, когда я навещала подругу? Погодите. Есть еще. Вы извиняетесь за то, что сказали, будто сама мысль о том, чтобы заняться со мной сексом, смехотворна?
Он понял, что у Рози замечательная память.
— Да. Я извиняюсь за все это. Я… прошу прощения.
Она склонила голову набок.
— Вы не могли бы сказать это менее искренне, даже если бы постарались.
— Я говорил искренне. — И это была… ну, это была правда. Может быть, он ошибался в Рози? Может быть, он счел ее виновной по ассоциации? Он не был уверен, но он действительно… чувствовал вину, а он не чувствовал вины по очень многим поводам. — Я вел себя как придурок.