– Я знаю только один – «Спин Сайкл» на Бродвее.
– Этот поменьше. «Тенор рекорде». Сплошная классика и джаз.
– Слушай, это же гениально! – воскликнул Дэниэл. – Ты предлагаешь нам туда сходить, да? Значит, согласна со мной объединиться?
– Только в интересах совместного следствия, – разъяснила я.
– Мы с тобой просто коллеги, которых объединяет общее дело, – согласился он, – к судьбе это не имеет никакого отношения.
– Верно, не имеет, – подтвердила я.
– Никакого флирта, никаких касаний.
Его слова прозвучали практически вопросом. Он что, решил меня подразнить? Вполне возможно, я все это напридумывала. А когда попыталась придумать ответ, его ступня ударилась под столом о мою, а потом и бедро.
– Это случайно, – заявил он, когда я посмотрела ему в лицо.
Но при этом не извинился и не подвинулся. Его нога казалась теплой и тяжелой. В месте его прикосновения у меня по телу поползли мурашки. Мне бы надо было отодвинуться. Но я осталась сидеть, как сидела.
Мгновение спустя я взяла вилку и воткнула в картофельные оладьи. Но когда опустила вниз глаза, увидела перед собой не их, а наполовину съеденный кусок пирога. Перед этим Дэниэл поменял наши тарелки.
Он улыбнулся мне одними глазами и сказал:
– Я отвлек твое внимание, Берди. Ты без конца попадаешься на эту удочку.
10
«Люблю детективные истории – и детективов тоже.
Ум – это ведь новая сексуальность».
Дэниэл оказался прав: пирог был действительно хорош. Прямо судьбоносный и позволяющий с ходу обрести свою религию. Как я вообще могла все это время обходить его стороной? Неудивительно, что моя мама поглощала его тоннами.
По сути, я по-прежнему думала о нем, когда на следующий день пораньше села на паром в город. А еще думала о прикосновении ноги Дэниэла ко мне под столом. И никак не могла понять, почему оно казалось мне более запретным по сравнению с тем, чем мы тогда занимались на заднем сиденье. Возможно, пребывала в эйфории от тайны. Возможно, от пирога.
А может, от того и другого.
Заранее разработав маршрут и совершив непродолжительную поездку на автобусе от паромного терминала в центре города, я в конечном счете оказалась в «Эллиотт Бей Бук Кампени» на Капитолийском холме. Мне доводилось бывать здесь и раньше, этот книжный был потрясающий – два просторных этажа, залитых ярким светом, который выплескивался на скрещивавшиеся балки, деревянные полы и многочисленные ряды кедровых полок. В другие дни я торчала здесь долгие часы, просматривая книги. Однако сегодня ноги несли меня в кафешку в глубине магазина, где мы должны были встретиться с Дэниэлом. Вчера, под пьянящим влиянием вишен «Рейнир» и крошки из коричневого сахара, я дала ему свой номер телефона, и потом мы долго переписывались, координируя планы. Поглядев сейчас по сторонам, я испугалась, что где-то напутала.
Но потом увидела за стойкой его.
Подобно мне, он тоже был в обязательной «форменной» одежде отеля – в черных брюках и белой рубашке, ведь через два часа нам предстояло заступать на смену, – но вместо зеленой куртки на молнии, в которой он щеголял за рулем своего мини-вэна, Дэниэл надел короткую кожаную косуху с диагональной молнией, облегавшую поджарые мышцы на руках и груди. В моей голове мелькнуло галлюцинацией воспоминание об этой груди без рубашки, но я тут же его отогнала.
Будто учуяв шестым чувством, он повернулся и тут же отыскал меня глазами:
– Салют, Нора.
Я оглянулась назад.
– Тебе теперь положено звать меня Ником, – объяснил он, – но если хочешь, Норой могу быть и я, с меня не убудет.
Я изумленно уставилась на него.
– Вчера вечером я поглядел в Интернете несколько отрывков из «Худого человека», – лучезарно заявил он.
– Да? – спросила я, неожиданно почувствовав в груди радость. – В самом деле?
– Ага, посчитал это своим долгом, чтобы настроить на расследование мозги. Понятия не имею, о чем эта киношка, но Мирна Лой безумно сексуальна, к тому же они оба отнюдь не дураки выпить. Мне понравилось, когда она узнала, что муж уже принял на грудь пять бокалов мартини, и тут же решила его догнать.
– «Бармен, принесите мне еще пять мартини», – сказала я, произвольно цитируя Нору из фильма.
– «И выстроите их в ряд прямо здесь!» – довел мою мысль до конца Дэниэл.
Я засмеялась:
– Это было в тридцатых годах прошлого века. Пить тогда было сродни спорту.
– Здесь у нас хоть и не мартини, но тоже сгодится, – сказал он и протянул мне бумажный стаканчик, над которым поднимался пар. – Черный чай. Потому как кофе ты, похоже, ненавидишь, что в этом городе звучит чуть ли не богохульством. Но если ты и вправду предпочитаешь чай, я буду защищать твое право пить эту коричневую воду из-под крана.
– Супер, – с улыбкой сказала я, – спасибо.
Он кивком показал на мою голову:
– Сегодня у тебя другой цветок.
– Тигровая лилия. У нас во дворе они разные растут. Бабушка была великой садовницей, – объяснила я. – И называла эту работу священной.
– Так вот почему тебя заставляли заниматься дома, запрещая ходить в школу и ругаться? Она была верующей?
– Нет. То есть да, она конечно же была верующим человеком, но это решение, в моем представлении, больше объясняется совсем другим – когда-то она выгнала из дома свою несовершеннолетнюю дочь, затем они много лет не говорили, а потом она умерла. Думаю, она за меня боялась и попросту старалась держать на коротком поводке и чрезмерно опекала, вплоть до того, что даже ограничивала свободу. Как будто в этом есть какой-то смысл.
Дэниэл так долго смотрел на меня изумленным взглядом, что я даже испугалась, что ляпнула что-то не то. Но нет, это невозможно. Может, он просто меня не расслышал? В кафешке действительно было шумновато (музыка, парующий капучино, звяканье чашечек), и я подумала, не в таком ли окружении ему становится трудно различать звуки. Поэтому показала на входную дверь, и мы вместе вышли на улицу.
Над горизонтом нависло скудное солнце, Капитолийский холм насквозь продували ветра, поэтому шагать и говорить на ходу было далеко не просто. Впрочем, идти нам было совсем недалеко. Мы свернули на Пайк-стрит, пересекли Бродвей, который так прославил Сэр Микс-э-Лот[8] со своей группой, когда заявил о своей любви к большим задницам. В этом квартале было полно ресторанов, студий йоги и радужных флажков.
– Когда мы с тобой познакомились, мне подумалось, что ты живешь здесь, – сказала я.
Дэниэл дернул себя за ухо и встал от меня с другой стороны.
– Этим я слышу хорошо, – сказал он и попросил меня повторить сказанное.
А когда я выполнила его просьбу, произнес:
– Ты думала, что я живу здесь? Но почему?
– Судя по виду, здесь средоточие хипстеров. Ну или выпускников школы «Баллард».
– Ты посчитала меня хипстером? – Он засмеялся и под каким-то комичным углом склонил голову. – Ох, Берди… Берди, Берди, Берди… Да я дважды в месяц, в свободные от работы субботние вечера, принимаю участие в турнирах по магии.
– У магов теперь есть свои турниры?
– Есть такая настольная игра «Magic: The Gathering», ее еще в просторечии называют МТГ или «мотыгой», знаешь?
В голове всплыло воспоминание о каком-то мероприятии в магазине комиксов, о котором мне сообщила ссылка, когда я впервые решила поразузнать о Дэниэле в Интернете, однако у меня не было ни малейшего желания ставить его в известность о моих попытках навести о нем справки в Сети.
– Типа «Dungeons and Dragons»? – спросила я.
– То же сборище ботанов, так что в принципе довольно похоже. И в детстве мне случалось компании водить. В принципе, если в какой-либо игре есть колдовство, то я хоть раз в нее сыграл. Люблю, когда полно мрачных сил и демонов. – Он мельком бросил на меня взгляд и добавил: – Спорю на что угодно, что твоя религиозная бабушка даже на пушечный выстрел не подпустила бы меня к внучке, а?
Ага, значит, он слышал, что я сказала тогда в книжном магазине.
– Она была лютеранкой, а не адептом очередного полоумного культа, – с ухмылкой ответила я. – И конечно же, считала жившего на нашей улице Бобби Прьюита проблемой, потому что он слушал хеви-метал. Но при этом не имела ничего общего ни с аманитами, ни с другими сектами. У нас дома был и телевизор, и Интернет.
– То есть ты хочешь сказать, что тебе хоть и запрещали ругаться, но не вдалбливали в голову, что электричество – порождение сатаны?
– Да, именно это я и хочу сказать. Я просто не знала, что по подобным играм проводятся турниры.
– Более того, каждый год устраивают состязания для профессионалов, получившие название Магического кубка мира. Ты едешь в другой город, выигрываешь и срываешь приличный куш. Счет идет на десятки тысяч. Да при этом еще путешествуешь по классным местам. Я бы тоже так хотел.
– Значит, ты не хипстер с пучком на голове, а ботан.
Он изобразил на лице оскорбление:
– Чтобы ты знала, это не пучок, а… скажем, хохолок. Но ты права, я еще тот ботан. А если добавить сюда любовь к фокусам и тот факт, что мне уже девятнадцать, а я все еще живу с мамой, то и вовсе получится этакое свирепое чудище-задрот.
С этими словами Дэниэл стукнул себя кулаком в грудь и заревел, как обезьяна.
Я так захохотала, что даже расплескала на руку горячий чай.
– Ага, ты уже смеешься над моим задротством! – воскликнул он, весело сверкнув глазами.
– Я же ведь по-доброму. Ты, похоже, величайший ботан из всех, кого мне когда-то приходилось встречать.
– Быть в чем-то первым всегда здорово, – с улыбкой ответил он и протянул мне свою чашечку с кофе, чтобы чокнуться.
А когда я надлежащим образом на этот жест ответила, кивнул на витрину магазина и добавил:
– Нам, надо полагать, туда.
Музыкальный магазин располагался в доме длиной целый квартал, соседствуя с лавчонкой, специализирующейся на жареной рыбе с картошкой, и ночным клубом для геев. Возвышающееся над тротуаром дерево с густой листвой напрочь скрывало собой его непритязательную черно-белую вывеску с надписью «Тенор Рекорде». Если бы не конверты от дисков, которыми была залеплена стеклянная дверь, мы бы ее даже не заметили.