– Я обязана твою догадку подтверждать?
– Да, обязана.
– Ну что же, это действительно правда. Формально.
– Как это? Ты что, солгала?
Я застыла в нерешительности. Здесь, в темноте, высоко над городом, где мы, казалось, были бесконечно далеки от всего, говорить было легче.
– Ты знаешь, что такое внематочная беременность? – спросила я.
– Да, кое-что такое мне действительно приходилось слышать.
– Это когда оплодотворенная яйцеклетка попадает не туда, куда надо, например в фаллопиевую трубу. Ребенок там начинает расти и развиваться, труба в итоге лопается и кровоточит, это ужасно больно, и если вовремя не принять меры, можно даже умереть. Но мама не знала, что беременна. Думала, что это пищевое отравление. А ей было все хуже и хуже, а тетя Мона – она тогда жила с нами – была на работе. Не зная, что делать, я спустилась в ресторанчик, позвала миссис Пэтти, и мы вызвали «скорую». На обследование в отделении неотложной помощи врачам понадобилась целая вечность. Потом, когда они наконец поняли, что у нее кровотечение, и стали готовить к хирургическому вмешательству, наконец приехала Мона. Но прооперировать маму не успели – у нее случился сердечный приступ.
– О боже, Берди… – прошептал Дэниэл. – Какой ужас.
Я заставила себя пожать плечами, желая держать эмоции в узде.
– Слепой случай, не более того. Так бывает. Но именно по этой причине я теперь ненавижу больницы.
– Я тебя не виню. Мне действительно очень жаль, что все так получилось.
– Самое странное, что бабушка тоже скончалась от сердечного приступа. У них обеих были врожденные патологии. Я потому и объяснила мамину смерть слабым сердцем. Поэтому формально ты отгадал правильно.
Он протянул руку, и я ощутила нежный вес его пальцев на моих – шепот прикосновения.
Потом легонько пожала ее и отпустила:
– Я в порядке. Давай играть дальше.
– Давай, – сказал он. – Я тоже заработал очко, так что счет теперь равный. Теперь твоя очередь, давай задавай свой вопрос.
Когда он не стал раздувать из моего откровения целую историю, мне стало легче. Это позволило немного расслабиться. По парку пронесся резкий порыв ветра, и мне пришлось отбросить с глаз волосы. Ночное небо окрасилось кровавым багрянцем. Близился рассвет. А поскольку цель нашей наблюдательной миссии все не показывалась, я продолжила:
– В ресторанчике ты сказал, что мама пытается запихнуть тебя в «якобы школу». Что это значит?
– Ха, тоже мне нашла вопрос, – сказал он.
– Но ты все равно обязан на него ответить, разве нет?
Он тяжело вздохнул:
– Ладно, так уж и быть. Дело вот в чем. Мама хочет, чтобы я пошел учиться в школу клоунов.
Я несколько раз моргнула:
– В школу клоунов?
– Ну да. Красные носы, разрисованные лица, непомерные башмаки.
– Разве для этого есть школа?
– Она говорит, что я веду себя как клоун, а раз так, то почему бы не превратить это в профессию и не сделать на данном поприще карьеру.
– Э-э-э… нет. Неправда. Ты врешь.
Он засмеялся:
– Молодец. Но однажды она все же поднимала этот вопрос, так что доля правды в моих словах есть.
– Я заработала очко, а теперь ты должен рассказать мне правду.
– Ладно, – сказал он, делая вид, что расстроился. – Тогда слушай. После того облома с трюком Гудини мне пришлось несладко. Прошел через всякую хрень и все такое прочее. Пропустил кучу занятий, в итоге запорол оценки и школу закончил с большим трудом. В колледж поступать не стал, потому что…
– Потому что?
– В моей жизни тогда наступил сложный период.
Я ждала от него объяснений.
Он тщательно взвесил слова, пару раз начал и умолк и только потом определился в выборе.
– Я совершил одну глупость…
– И?
– Понимаешь, потеряв слух, я был зол на весь мир, – продолжал он, – что вообще-то было странно, если учесть, что в первую очередь сам был во всем виноват. А потом, когда начал… – Он умолк, повернул голову, поглядел на огни города, подумал и продолжил: – Когда я начал собирать в кучу все это дерьмо, когда сразу по окончании школы тем же летом устроился на постоянную работу в отель, то несколько… приноровился. Моя жизнь, можно сказать, потихоньку пошла на поправку. Но весь минувший год меня не покидала одна мысль – эй, ты что, собираешься до конца жизни работать в «Каскадии»? Нет, не собираюсь. И вот я попытался решить, что же делать дальше. Да, мне конечно же хочется зарабатывать трюками на жизнь, но у меня нет желания стать в конечном счете печальным фокусником, который устраивает детям дни рождения или развлекает публику в сетевых ресторанах, получая плату аперитивами. А поскольку Лас-Вегас я ненавижу, то что мне остается? Стать карманником?
– Дело, может, и прибыльное, но можно и в тюрьму угодить.
– Вот именно. Так или иначе, мама хочет, чтобы я пошел учиться в плотницкую школу.
– Чего?
Он небрежно махнул рукой:
– Есть одно учебное заведение, где можно научиться столярничать, строить катера, изготавливать мебель. У нас в общине живет женщина…
– Это то самое Гнездо, о котором ты мне говорил.
– Ага, оно и есть. Так вот Кэти как раз там и училась. А потом стала делать нам всем столы для пикника, шкафчики, даже перестроила пару домов. Она просто гений. Так или иначе, она мне многое показала, и, должен тебе сказать, у меня тоже неплохо получается. Именно поэтому мама говорит, что мне надо не в колледж идти, а постичь какое-нибудь ремесло. Не знаю. Сама мысль о том, чтобы не учиться в университете, мне кажется странной.
Мне показалось, он намекал мне на какой-то вариант, поэтому я сказала:
– Из того, что ты взял пару уроков, еще не следует, что тебе следует посвящать этому всю жизнь, так?
– Наверное, хотя я из тех, кто посвящает себя без остатка, – сказал он и опять небрежно махнул рукой. – Так или иначе, но я и сам ничего толком не знаю.
– Понятно. Я и сама на перепутье.
– Собираешься поступить в колледж?
– Хотела бы, – сказала я, – но у меня нет аттестата.
– А разве тем, кто учится дома, не выдают аттестатов? Я, конечно, не знаю, как это делается, но бабушка ведь тебя учила. У тебя было расписание занятий, как в школе? Она преподавала тебе те же предметы, что и там? Какие-то тесты ты сдавала?
– И тесты, и экзамены, и уроки, и расписание – все как в обычной школе. До маминой смерти бабушка сама преподавала в старших классах и поэтому знала, что делала. В определенном смысле я, вероятно, получила образование получше многих ребят, хотя бы потому, что занималась один на один с учителем, ни на что не отвлекаясь. Хотя в других отношениях мои дела обстояли похуже. Понимаешь, я хотела ходить в обычную школу, но она меня не пускала. Они с дедушкой по этому поводу долго спорили, однако верх одержала она. А потом умерла, так и не позволив мне получить аттестат, поэтому с формальной точки зрения я хоть и получала хорошие оценки, а потом сдала с высоким баллом тесты на проверку академических способностей…
– Она ставила тебе оценки?
– Ну да, это же была не школа для бродяг, и я, как уже говорилось, действительно получала оценки и сдавала тесты. Но поскольку аттестата у меня нет, официально я, считай, школу не окончила. И подавать в этой ситуации документы в колледж весьма затруднительно.
– Ни хрена себе. Вот это жесть. Первый раз в жизни встречаю человека, который учился дома. У меня к тебе еще целый миллион вопросов.
Я улыбнулась:
– Мне казалось, что у каждого из нас их только по три. А этот был твой второй. Кстати, я заработала очко, поймав тебя на лжи о клоунской школе. К тому же счет должен отражать и тот факт, что я поверила рассказу о плотницком училище.
– А ты, я думаю, сказала правду о твоей школе для бродяг – или, по твоему выражению, о домашнем обучении.
– Ага, а еще я могу, как никто, заскакивать в поезд и разогревать на костре банку бобов.
– В самом деле? – спросил он и улыбнулся, сверкнув в темноте зубами. – Пойди я в это плотницкое училище, обязательно сделал бы тебе посох, чтобы ты носила на нем свои вещи.
– Ты имеешь в виду узелок?
– А для этой штуковины даже есть свое название?
– Если бы ты ходил в школу для бродяг, то знал бы это наверняка.
Он захохотал. Фотограф на противоположном конце парка повернулся, посмотрел на нас, и я тут же цыкнула на Дэниэла, веля замолчать. В какой-то момент меня словно обуяла паранойя. Скульптуру посреди парка кто-то обходил. Может, Рэймонд Дарке?
Нет. Но нас это все равно отрезвило.
Потом мы долго молчали, каждый погрузившись в собственные думы. Мой мозг вернулся к его словам о совершенной глупости. Я отчаянно хотела узнать, в чем же она в действительности заключалась, но не желала на него давить, если он не был готов мне все рассказать. Он во всем демонстрировал такую открытость, поэтому подобный шаг с моей стороны выходил бы за рамки здравого смысла. Поэтому мои мысли медленно переместились на другие ответы, которые мне хотелось от него получить. В особенности на этот.
Я прочистила горло.
– Когда я сказала, что случившееся между нами в первый раз было ошибкой, ты согласился. Но если так, то почему все же разместил пост на сайте «Ищу человека»?
Все линии его тела, до этого расслабленные и небрежные, тут же напряглись.
– Ты видела мой пост?
– Да, после того, как ты сам мне о нем рассказал. И до того, как удалил.
– Но я же тебя отыскал, поэтому оставлять его там было бессмысленно.
О.
– Просто я предположила, что потом ты изменил свое мнение. Имеется в виду о нас. Сказал мне все эти слова о судьбе, а потом добавил, что, может, и сам в нее не веришь.
Но может быть и так, что, проведя со мной в отеле побольше времени, понял, что на самом деле я совсем ему не судьба. Сама я тоже так совсем не думала. Тем более что едва его знала, как и он меня.
Он стал отвечать, передумал, потом заговорил опять:
– Я сказал себе, что если ты откликнешься на этот пост, то это будет знак?