– Не знаю… На мой взгляд, идея не блеск. Что, если…
Из тени на краю парка выступил человек. Одетый по форме коп. Дарке остановился и заговорил с ним. Один из бульдогов натянул поводок, пытаясь обойти ноги полицейского. Блин, а псы-то ведь злобные – запросто могут оттяпать человеку руку.
Бульдог неожиданно рванулся вперед и залаял. К нему тут же присоединился и брат, из их ртов вырвалась какофония, от которой в мою кровь тут же выплеснулась приличная доза адреналина: собаки лаяли на нас.
На короткий, полный ужаса момент я представила себе, как псы рвут поводки, мчатся вперед и бросаются на меня и Дэниэла. Но то, что последовало, было еще хуже: писатель с копом повернулись и Дарке махнул в нашу сторону.
– Черт! – громко прошептал Дэниэл. – Уходим. Быстро!
Полицейский нам что-то крикнул, но что именно я не разобрала, ведь мы синхронно повернулись и пошли прочь. Не то чтобы побежали, потому как это показалось бы подозрительным, но припустили все же достаточно быстро, чтобы у меня заболели икры, когда я пыталась не отставать от шагавшего размашистым шагом Дэниэла. Понятия не имея, куда мы направлялись. Машину, по-моему, он оставил совсем в другой стороне, разве нет?
Мы перешли на другую сторону улицы и прошагали полквартала, пока не свернули за угол и не перевели дух. Полицейский все еще был у нас на хвосте или мы от него оторвались? Я не слышала, чтобы в нашу сторону кто-то шел. Вполне возможно, с нашей стороны все это было просто смешно.
– Мы не сделали ничего противозаконного, – сказала я не столько Дэниэлу, сколько себе.
– Черт! Он, нахрен, мог видеть мое лицо! – выругался Дэниэл.
– Кто, коп?
– Да нет, Дарке.
Дэниэл, похоже, расстроился даже больше меня.
– Идиотизм какой-то. Я даже толком не знаю, чего мы добились, притащившись сюда.
Узнать что-нибудь о Дарке нам так и не удалось. Но вот обнаружить себя мы могли запросто. На нас чуть не набросились злобные бульдоги. Ах да, плюс наша ужасная попытка секса, которую я до этого так отчаянно пыталась забыть. Теперь рана вновь открылась и болела еще больше, чем раньше.
Совершенно верно, мы ничего не добились, лишь выкопали у себя под ногами огромную яму страданий, а потом сами же в нее и свалились.
Когда он молча повез меня в центр города, мои переживания отнюдь не пошли на убыль. На этот раз не было ни Дэвида Боуи, ни ссор, вообще ничего… и лишь пару часов спустя, когда я уже вернулась домой и собиралась лечь спать, из нашей хрестоматийной ямы страданий брызнул свет. Я получила от Дэниэла сообщение с таким текстом:
ПРАВДА ИЛИ ЛОЖЬ, ВОПРОС-БОНУС:
Как думаешь, мы бы сейчас были вместе, если бы в тот день не забрались в мою машину?
Я несколько раз его перечитала и наконец отстучала ответ:
Не знаю.
После чего выключила телефон и легла в постель. Теперь пусть думает, солгала я или нет.
Впрочем, мне и самой не мешало бы об этом подумать.
13
«Я совсем не против разумного количества неприятностей».
После катастрофической поездки в Керри-Парк о той ночи больше ничего сказано не было. Ни о нашем эмоциональном разговоре перед тем, как появился этот человек со своими бульдогами, ни о сообщении Дэниэла с бонусным вопросом в игре «Правда или ложь», ни о моем ответе на него, на который с его стороны так и не последовало никакой реакции. Паузе в нашем общении способствовал и тот факт, что в следующие две ночи наши рабочие графики не совпадали. С одной стороны, я от этого чувствовала облегчение, но с другой – беспокоилась: мне казалось, что мы так толком ничего и не закончили, в результате мои мысли двигались в каких-то странных направлениях.
Возможно, он сожалел о своих словах. Возможно, после моего ответа на его сообщение решил, что это все уже неважно и что я в конечном счете не заслуживаю потраченных на меня усилий.
Но почему тогда меня охватывала паника? Почему я вообще не могла приказать себе обо всем этом не думать?
Не переживать.
А еще – не желать, чтобы мы обо всем опять поговорили.
Дедушке я не обмолвилась об этом ни единым словечком, а когда позже попыталась обратиться за советом к тете Моне, она ничем мне так и не помогла – ее без остатка поглотила подготовка к свиданию с этим пустым местом, Леоном Снодграссом, который уговорил ее покататься на «Духе Моны». Я ненавидела эту его кретинскую яхту и никак не могла понять, как тетя вообще могла повестись на всю эту приторную чушь.
А в тот самый момент, когда у меня от всего этого стала потихоньку съезжать крыша, вдруг откуда ни возьмись нарисовался с сообщением Дэниэл, напомнив о еженедельном визите в отель Дарке и предложив вернуться к нашему «делу», как он его теперь называл. От волнения я даже задрожала. Мы по-прежнему оставались партнерами! Я его от себя не оттолкнула. Просто удивительно, какие радость и облегчение на меня после этого свалились.
В качестве влюбленной пары из Дэниэла и Берди, по-видимому, не получилось ничего хорошего. Но с командой детективов, Ника и Норы, все по-прежнему было в полном порядке.
После недолгих разговоров мы решили предпринять попытку тайком подслушать, что будет происходить в номере Дарке. Без бульдогов и полицейских.
Он предложил где-нибудь сегодня увидеться перед работой, и мы пришли к выводу, что паромный терминал в качестве места встречи ничем не хуже других.
По пути на паром в Бейнбридже я зашла во вторую в списке моих любимых кондитерских купить булочку с корицей. Женщина, когда-то придумавшая рецепт лакомства, известного как синнабон, жила на нашем острове, поэтому тот факт, что они у нас были просто удивительные, выглядел совершенно справедливым. Поначалу я хотела купить только одну булочку, для себя, но в последний момент подумала о Дэниэле и попросила две. А потом понесла их, как раненых птичек, в крохотной кондитерской коробке и направилась к терминалу.
До отправления парома оставалось всего несколько минут – наступил час пик, и он был забит теми, кто возвращался с работы, – поэтому времени было в обрез. Если мне хотелось увидеть, как в семь часов вечера Рэймонд Дарке, по своему обыкновению, явится сегодня в отель, то этот рейс был последним, которым для этого можно было воспользоваться. Я помчалась в зал ожидания, готовая рвануть вверх по трапу…
И вдруг застыла как вкопанная.
Передо мной совершенно неожиданно возникло видение.
Дэниэл.
– Привет, – сказал он и поднял в знак приветствия руку.
Мое сердце тут же заколотилось о ребра.
– Что ты здесь делаешь?
– Злишься?
– С какой стати мне злиться?
– А вопрос, похоже, с подвохом.
– Я просто…
Я просто до ужаса смущена.
– Мне казалось, мы договорились встретиться на терминале в городе.
Дэниэл прищурил один глаз:
– Мне дома стало скучно, я подумал, будет неплохо поглядеть, что представляет собой поездка на пароме… прикинул, каким рейсом ты сегодня можешь воспользоваться, но промахнулся. – Он придал лицу забавное, самоуничижительное выражение. – Так или иначе, но я полный кретин, потому что проторчал здесь больше часа. И за это время прочел все буклеты Департамента транспорта. Ты, например, знала, что здешние паромы ежегодно перевозят шесть миллионов человек?
– Нет, не знала.
– А на пристани для яхт можно увидеть тюленей.
– Там есть один большой, его зовут Герберт, – проинформировала я его, – а в заливе Флетчер-Бей водятся выдры.
Он слегка стукнул по гладкому полу пяткой своего черного конверса:
– Сегодня после обеда я отправил тебе несколько сообщений, а когда не получил ни на одно из них ответа, испугался, что ты передумала и не собираешься ехать в город заранее. Поэтому заявился сюда в надежде тебя переубедить, но не знал твоего точного адреса… а ты, оказывается, совсем не передумала… раз сейчас стоишь передо мной. – Дэниэл нервно хихикнул. – Так что поведение мое было явно непродуманным, впрочем, как и вся жизнь.
Сердце в моей груди пару раз подпрыгнуло и понеслось вскачь. Стараясь не выронить кондитерскую коробку, я кое-как вытащила телефон и увидела три непрочитанных сообщения от Дэниэла.
– Блин, я же выключила звук. И, похоже, не проверяла его после того, как мы с тобой договорились о встрече. Поэтому ни одного из твоих сообщений не слышала.
– Вот и хорошо, а то я уже было подумал, что ты меня заблокировала.
– С этим еще успеется.
– Справедливо, – сказал он, сверкнул улыбкой и показал на мою руку: – Слушай, а почему ты постоянно считаешь пальцы? Я уже и раньше замечал.
Я посмотрела на руку с таким видом, будто видела ее впервые и никак не могла сообразить, что это.
– Ой… – озадаченно прозвучал мой голос. – Ерунда, небольшой трюк, позволяющий убедиться, что я не сплю. У меня много проблем со сном.
– Типа, засыпаешь на людях?
– Ну да, вроде того, – ответила я, перекладывая в другую руку коробку с булочками с корицей, – считать пальцы – это… тебе никогда не приходилось думать во сне, спишь ты или нет, не зная на этот вопрос точного ответа?
– То есть не зная во сне, сплю я или нет? – не без скепсиса в голосе спросил он.
– Ну да, в этом случае можно либо поискать глазами часы, либо что-нибудь почитать, либо попросту посмотреть на свою руку. Если циферблат часов расплывается, если ты не можешь прочесть слова или у тебя на руке слишком много пальцев, то это, скорее всего, сон.
– Хм… – сказал он. – Не знал.
– Проверка реальности.
– Так мы что, отрубились? – спросил он, сверкая глазами. – Это все сон?
– Я нет. А ты?
Он сосчитал пальцы:
– Все на месте, как положено. Ну слава богу, потому как торчать на этом терминале – маленький кошмар. Надеюсь, ты пожалеешь меня и разрешишь составить тебе компанию на обратном пути. То есть этот соленый воздух конечно же полезен для легких, – добавил он, глубоко вдохнул через нос и стукнул себя в грудь кулаком, – но слоняться здесь в ожидании третьего парома я уже не выдержу.