– Билл Воддл, – прошептал Дэниэл, – под этим именем его знают в «Тенор Рекорде».
– Там указано, где находится их дом? Квартал-то большой.
Он прочел статью вслух. Никакого адреса там, естественно, не было и в помине. Зато было слайд-шоу с изображением нескольких комнат, выполненных по ее собственному дизайну… равно как и внешний вид дома. Нам даже не пришлось запускать поиск по изображениям. Старинным домам Сиэтла был посвящен целый сайт, на котором в числе прочих был выставлен на всеобщее обозрение и этот бледно-розовый викторианский особняк стоимостью в восемь миллионов долларов.
Располагался он в трех кварталах от Керри-Парка.
– Вот ты и попался, кретин, – сказал Дэниэл, слегка щелкнув по экрану пальцем, – отличная работа, Нора.
Нам, похоже, надо еще раз наведаться в квартал Квин-Энн и совершить небольшую прогулку.
На следующий день нам это не удалось. Дэниэлу пришлось ехать домой и переодеваться, потому как он, не планируя остаться у меня на ночь, все еще не сменил повседневную одежду. Затем мы отправились на работу, и это немного… действовало нам на нервы. Нет, не в плохом смысле слова. Просто между нами за одну-единственную ночь все полностью переменилось. И каждый коллега наверняка знал, чем мы с ним занимались.
Уж Джозеф точно. Каждый раз, попадаясь мне на глаза, он чуть приподнимал подбородок, а его лицо принимало какое-то забавное выражение. О Чаке я даже и говорить не хочу. Перво-наперво он спросил меня, не выпал ли мне крупный выигрыш в лотерею, посчитав, что я пребываю в «подозрительно хорошем настроении». Потом в присутствии мистера Кеннета отпустил шуточку, сказав, что я выгляжу так, будто «провела выходные в Лас-Вегасе с толпой кутил и целым мешком кокаина».
Честно говоря, мне на это было наплевать. Подходя каждый раз к ресепшену отметить очередную поездку на мини-вэне, Дэниэл так говорил мне «Привет», что у меня внутри все таяло, как сердцевина шоколадного фондана, ведь, кто бы что ни думал, кто бы что ни гадал, ни одна живая душа не знала, что между нами в точности происходило. Это был самый восхитительный секрет, и от него работалось в тысячу раз лучше.
Труднее. Но лучше.
В пятницу наступил парад планет, нам удалось перед работой встретиться и продолжить расследовать дело Рэймонда Дарке. Чтобы не заморачиваться с парковкой, в район, где обитал Дарке, мы решили поехать на автобусе. Тем более что на небе ярко сияло солнце – впервые по-настоящему теплое за все лето. И поскольку мы хотели прогуляться пешком, то решили сойти с автобуса на несколько кварталов раньше, чтобы впитать в себя каждый лучик, будто от этого зависела сама наша жизнь.
– Немного витамина D, и ты чувствуешь себя чертовски хорошо, – сказал Дэниэл, вышагивая по тротуару и подставляя лицо сияющей в небе синеве.
В Керри-Парке мы задерживаться не стали, потому как его зеленые лужайки заполонили другие солнцепоклонники. И как их было винить? Небо было такое ясное, над городом, стражем в снежной шапке, возвышалась вершина горы Рейнир. От этого жизнь казалась просто прекрасной.
Будущее тоже. Дэниэл шел, обняв меня за плечи, мы мило проводили время, фланируя мимо элитных многоквартирных домов и огромных особняков с идеальными газонами, наслаждаясь великолепными видами города. На каждом перекрестке перед нами открывалась картина сверкающего на солнце залива Пьюджет-Саунд.
Вполне возможно, нас слишком ослепила отличная погода. Когда мы оказались в квартале, где обосновался Дарке, нам пришлось немного поплутать. Дело в том, что со стороны улицы дома на склоне холма скрывались за воротами, колоннами и кустами. Они словно сознательно принижали свою значимость, стараясь не бросаться прохожим в глаза – здесь вам, ребята, смотреть не на что, – а всю свою красу демонстрировали с противоположной стороны, обращенной к городу. Но когда Дэниэл дважды сверил в телефоне адрес, я за высокой темно-зеленой изгородью углядела бледно-розового современника королевы Виктории.
– Вот он, – сказала я, махнув рукой на дом через дорогу, – три этажа со стороны улицы…
– И четыре с обратной, – закончил за меня мысль Дэниэл, – все фотографии в Интернете сделаны на заднем дворе.
Дом приютился на углу. Железные ворота в живой изгороди охраняли мощеный передний «двор», на самом деле представлявший собой открытую площадку для нескольких автомобилей.
– Не похоже, чтобы кто-то был дома, – промолвила я.
– Разве что на задах есть гараж или что-то в этом роде. – Он прищурился на солнце. – Я так думаю, на входную дверь нацелена камера, так что давай отсюда отойдем и попытаемся глянуть, что там на задах.
Вдоль боковой стены дома змеилась подъездная дорожка с припаркованным на ней белым мини-вэном с выведенной красивым шрифтом надписью «КВИН КЛИН» на дверце. Спрятавшись за деревом, мы увидели, как из двери рядом с гаражом вышли три уборщицы в одинаковой спецодежде. Одна из них закрыла ее обратно, набрала на панели сигнализации несколько цифр кода и только после этого села в мини-вэн. В следующую минуту он сдал назад и умчался, заставив нас буквально распластаться по живой изгороди.
– Блин, – сказал Дэниэл, – они проехали в паре футов от нас. Целых три уборщицы? Нехило живут.
– Дом-то ведь огромный. Я даже представить не могу, сколько нужно потратить времени, чтобы навести в нем порядок. Ты только посмотри вон на те деревья и кусты. Да у него на лужайке выкошена настоящая площадка для игры в гольф.
– Невероятно, – не без некоторого отвращения в голосе прошептал Дэниэл. – И что мы тогда здесь делаем? Если уборщицы включили сигнализацию, значит, дома никого нет. А раз так, то мы притащились сюда совершенно напрасно. Нам и так было известно, что Дарке живет где-то поблизости, раз он каждое утро выгуливает своих собак, это вполне логично. О его богатстве мы тоже знали. Но разве это поможет нам понять, чем он занимался в отеле?
– Детектив всегда работает не спеша, – сказала я, – но если проявить наблюдательность, можно многое узнать. Сегодня у нас пятница, четыре часа дня, а дома его нет. Он всегда в это время отсутствует? Именно поэтому у уборщиц такой график? Раз они знают пароль, то привыкли работать одни. И куда он тогда днем ходит? Подработка ему точно не нужна, на публике в роли писателя он не появляется. Может, таскается по магазинам? Мы знаем, что ранним утром Дарке любит захаживать в «Тенор Рекорде»? А почему? Не потому ли, что днем у него есть какие-то другие дела?
– Ух ты, – изрек Дэниэл, – ты произвела на меня впечатление, Нора.
– Книги – великие учителя, Ник, – ответила я. – Но это все лишь предположения и догадки. Вот если бы мы придумали, как заглянуть в сам дом, было бы гораздо лучше.
Дэниэл внимательно посмотрел на подъездную дорожку:
– Камера установлена над гаражом. Как насчет вон той калитки в кустах?
Она располагалась рядом с небольшой постройкой на дальнем конце подъездной дорожки, в которой, вероятно, хранился садовый инвентарь. Ни камеры. Ни замка.
Я взглянула на Дэниэла. Он взглянул на меня.
– Нам нужна легенда на тот случай, если поймают, – сказала я. – Может, вернемся, а наведаемся сюда в другой раз? Загримируемся, вооружимся какой-нибудь бутафорией, а?
Он покачал головой:
– Никоим образом. Удача сегодня на нашей стороне, поэтому надо попробовать. А может…
Он вытащил телефон и тыкал в него пальцами до тех пор, пока не нашел фотографию гигантской кошки Чернички и на ходу сочинил импровизированный сценарий:
– Простите нас за беспокойство. Понимаете, мы гостим у друзей, которые живут на этой же улице. Сегодня утром у них убежал кот. Мы решили помочь им прочесать окрестности, в какой-то момент увидели его здесь, по крайней мере, нам так показалось, но теперь он опять пропал. Сэр, вы нигде не видели здесь вот такого кота?
– Ну и мастер же ты врать, – сказала я, – мне даже страшно стало.
Он поцеловал меня в лоб:
– Это чтобы отвлечь внимание, Берди. Пока я буду все это говорить, ты принимайся вовсю звать Сверкушку, нашего пропавшего кота. А потом мы извинимся за вторжение и уйдем.
– Ладно. План не самый плохой. Давай посмотрим, удастся ли нам что-нибудь найти.
С бешено бьющимся в груди сердцем я зашагала с ним по подъездной дорожке, старательно избегая объектива камеры видеонаблюдения. Мы неспешно подошли к боковой калитке, Дэниэл протянул руку и откинул щеколду. Бац – и мы уже на заднем дворе.
Да еще на каком. Изумительная трава. Роскошные деревья. И весь Сиэтл прямо у наших ног.
– Боже милостивый, – прошептал Дэниэл, – вот это и называется «вид на восемь миллионов долларов». Взгляни на Космическую Иглу, Берди. Мы видим ее каждый день, а сколько раз ты на нее поднималась?
– Один, еще в детстве.
– Вот и я о том же. Какие-нибудь пресыщенные хипстеры скажут, что это лишь ловушка для туристов, и, может, оно даже так и есть. Но это наша ловушка для туристов – причудливое, долбаное чудо инженерной мысли с летающей тарелкой наверху, давно превратившееся в символ, который ежедневно дает Эйфелевой башне пинка под зад. А теперь только попробуй сказать, что не хочешь на нее вместе со мной подняться.
– Я, может, и в самом деле рассмотрю ваше обращение, только чуточку попозже.
– Рассмотри, рассмотри, – поддразнил меня он. – Может, и изменишь свое мнение, а, Берди?
Мои глаза метнули на него бесстыдный взгляд, он ответил мне таким же, мы оба улыбнулись, как настоящие идиоты, я выдохнула и сменила тему.
– Ты представляешь, какие они здесь устраивают вечеринки? – сказала я, прикрывая козырьком глаза, чтобы обозреть всю лужайку. – Пирожные к чаю. Шампанское. Изумительные платья. Классическая музыка. Важные особы.
– И при этом все знают его как Билли Воддла, мужа сиэтлского дизайнера Фрэн Мэлкович. Зачем ему так жить? Если бы мои книги продавались миллионными тиражами, я бы повесил на шею табличку и написал: «Эй, козлы, это действительно я!»
– Он, наверное, запрещает уборщицам смотреть ему в глаза, – сказала я. – Слушай, а может, они как раз поэтому и приезжают, когда его нет? Может, это тоже с целью сохранить его анонимность?