– А как насчет его наград и всего прочего? Ведь любая домработница, увидев их, тут же воскликнет: «Эй, да это же дом Рэймонда Дарке!» В том смысле, что… писателям вообще вручают какие-нибудь золотые книги или прочие призы, которые можно повесить на стену? У музыкантов есть «Грэмми», у актеров – «Оскары». А что получают писатели?
– Понятия не имею. Каждый раз, когда мне на глаза попадается фотография кабинета писателя, на ней полно только книг и его любимых безделушек, но уж никак не призов.
Когда мы оказались во дворе Дарке, нас поначалу охватило нервное возбуждение, но вскоре мы с ним успокоились, набрались храбрости и подошли к дому поближе. Крохотные окна нижнего этажа, встроенного в холм, располагались слишком высоко, чтобы в них можно было заглянуть. К двери черного хода примыкал небольшой дворик. На двух верхних этажах имелись балконы, но вот вдоль второго, хвастающегося непомерным количеством окон, тянулась огромная терраса. Подняться на нее можно было с лужайки патио по витой лестнице.
Позабыв о любой осторожности – наверняка по вине солнца, на котором у меня плавились мозги, – я сказала:
– Спорим, что, забравшись наверх, мы сможем без труда заглянуть в дом.
Дэниэл немного поколебался, затем поднял бровь и ответил:
– Ладно, давай выясним.
Стараясь не смеяться, мы стали подниматься по лестнице на второй этаж. Оглядываясь по сторонам в поисках камеры видеонаблюдения или признаков присутствия в доме хозяев, Дэниэл несколько раз негромко выкрикнул: «Твинкл-Тойз! Твинкл-Тойз!» Наверху перед нами открылся великолепный вид на центр города и дома внизу. Я почувствовала себя коронованной особой.
– Смотри, как отчетливо отсюда видно побережье, – прошептал мне на ушко Дэниэл, встав за спиной, от чего я тихонько взвизгнула.
Затем схватил меня за талию, прижал к себе и сделал вид, что хочет укусить за шею. Я тихо захихикала, немного жеманно с ним поборолась, затем вырвалась, погрозила пальцем и прошептала:
– Эй, когда ищут пропавшего кота, так себя не ведут.
– Я мог бы сейчас отпустить шуточку, но не буду. Боже милостивый, а это еще что за хрень? – сказал он, заглянув в окно Дарке и вмиг забыв о своих шалостях. – Взгляни, Берди.
В точности как я и предполагала, нам удалось заглянуть в просторную гостиную, обставленную роскошной мебелью, украшениями которой служили произведения искусства, растения в горшках и большое пианино. Она словно сошла со страниц очередного журнала, воспевающего жизненный-стиль-который-вам-не-по-зубам-так-что-лучше-не-парьтесь.
– Смотри, – сказал Дэниэл, – в рамке вон над тем стулом. Это же иллюстрация с конверта с той самой пластинки «Аиды», которую я купил в «Тенор Рекорде».
Так оно и было. А рядом красовались несколько фотографий местных оперных постановок. На одной из них я узнала театр «Парамаунт», где мы с тетей Моной пару лет назад смотрели «Отверженных».
Но мое внимание привлек следующий снимок. Стоявший перед ним стул не позволял увидеть нижнюю часть, но в строгом дизайне верхней половины – желтый закат на красном фоне с солнцем, закрытым вихрившимся черным пятном, – проглядывало что-то знакомое. Но почему? Где я могла это видеть? Может, на другом конверте в «Тенор Рекорде», наподобие альбома «Аиды» с египетским храмом, который там купил Дэниэл? Пока я щурила глаза, пытаясь разглядеть закрывающий солнце вихрь или надпись под ним, Дэниэл, стоявший в паре футов от меня, сказал:
– Так, а здесь у нас что? Помойка?
Он подошел к краю террасы и заглянул во встроенную камеру, скрывавшую собой три пластиковых контейнера для мусора.
– Слушай, да тут у него целая гора обрывков каких-то бумаг, – заметил Дэниэл и немного в них покопался. – Эй, а это что такое?
В его руках оказался вскрытый конверт. Дэниэл пошерудил среди бумажек и отыскал его содержимое: сложенный лист. И на письме, и на конверте красовался адрес Билла Уоддла.
– Что там? – спросила я, заглядывая ему через плечо.
– Письменное подтверждение из оперного театра Сиэтла. О бронировании ложи для него и пятерых его гостей. Как думаешь, это такие боксы с сиденьями на боковых балконах концертного зала?
– Ну да. Те самые, что стоят кучу денег.
– Так, похоже на то, что оперная администрация попросту напоминает дорогому старине Биллу сообщить его гостям, что билеты они могут получить непосредственно перед представлением, для чего им достаточно обратиться в кассу предварительных заказов для ВИП-клиентов и сообщить служащему, что их пригласил он. После чего их тотчас же проводят в ложу.
Я прищурила глаза и посмотрела на бумагу:
– Им что же, даже не надо будет предъявлять удостоверения личности?
– Что? А, нет. Всего лишь сказать, что их пригласил он. К тому же администрация благодарит его за постоянное покровительство и щедрые пожертвования.
– А когда состоится представление? – спросила я и взяла у него письмо. – Ага, через неделю.
– И что же?
– В «Сиэтл-Центре».
– Что-то я не догоняю, – произнес он и дернул себя за поврежденное ухо.
Я встала так, чтобы он меня лучше слышал:
– Помнишь, что сказал Иванов, покупая эти мумифицированные головы?
Дэниэл уставился на меня, в его глазах мелькнуло понимание.
– Что он в последний раз заедет в Сиэтл, чтобы посмотреть где-то на окраине города представление.
Я медленно кивнула, не в состоянии сдержать улыбку.
– Блин! Ты в самом деле думаешь, что Иванов намерен пойти на эту оперу?
– И если это действительно так, то вместе с Дарке. В его ложу.
– Значит, они окажутся там в одно и то же время, причем на публике, – сказал Дэниэл, быстро моргнув. – И как это может помочь нашему расследованию?
В моем мозгу с криком загорелась и замигала ярким огоньком любовь к расследованию преступлений. Тайная операция.
– Как ты не поймешь! Если письмо не врет, то нам, чтобы попасть в оперный театр, достаточно сказать, что нас пригласил Дарке, точнее, Воддл, потому как администрации он известен под этой фамилией. И вуаля! Мы с тобой на месте. У нас будет отличнейшая возможность для слежки.
– Ты всерьез предлагаешь пробраться в оперный театр и за ними понаблюдать?
– А кто докажет, что он нас не приглашал? Нам же не обязательно взаправду садиться к нему в ложу. Может, мы сможем что-нибудь узнать. Посмотрим, будет ли на представлении Иванов. Не подозревая, что за ними наблюдают такие ребята, как мы, они наверняка ослабят бдительность.
– Ну не знаю, – скривился Дэниэл, – как-то это…
– Рискованно? А разве сейчас мы не рискуем, стоя на балконе Дарке? Вообще-то, за вторжение в чужие владения нас вполне могут застрелить.
– Это ты в самую точку сказала, Берди.
– Тебе не придется надевать смокинг, костюм или что-то в этом роде. Я знаю, что ребята их ненавидят.
– Au contraire, mon ami, – сказал он, – в костюме я выгляжу просто потрясно.
– Потрясно? – засмеялась я.
– Еще как… суперстильно. Скоро сама увидишь, у меня есть удивительно удачный костюм.
– Удачный или удачливый? – прищурилась я. – Он приносит тебе удачу? Или ты в нем удачно кружишь девушкам головы?
– Никаких девушек. Просто пару месяцев назад Диснеевский круиз устроил благотворительную поездку для детей их служащих, и мама купила мне новый костюм.
– Ну что же, – с улыбкой сказала я, – тогда ты меня на шаг опережаешь, ведь у меня подобного «удачного» платья в гардеробе нет.
Придется что-нибудь придумать… может, мне поможет Мона.
– Но нам, Дэниэл, предстоит отправиться в оперу. Ты все еще не понимаешь? Это же судьба.
– Ах-ах-ах! – весело воскликнул он. – Стало быть, теперь ты в судьбу веришь, да?
– Точно не скажу, но у тебя есть удачливый костюм, и нам предоставляется шанс, которого мы так долго ждали, – заявила я, стараясь не слишком волноваться. – Иванов с Дарке вновь окажутся в одном и том же месте! Причем не за закрытыми дверями. Окажутся в стихии Дарке и расслабятся. Может, развяжут языки. Не исключено, что нам удастся подслушать какой-нибудь разговор, который все изменит. Это же мечта любого детектива – вести расследование под носом у всех. К тому же мы будем работать под прикрытием – самая обыкновенная парочка юных оперных фанатов, явившихся посмотреть представление.
– Ладно, Нора. Коль скоро это для тебя так много значит, мы действительно туда пойдем. Но если угодим за решетку, мама устроит нам веселую жизнь.
Когда он сунул письмо в карман, мне захотелось вернуться к веренице окон и бросить еще один взгляд на гостиную Дарке, чтобы проверить, нет ли там чего-либо еще, способного пролить свет на то, что он мог делать в отеле, а заодно попытаться взглянуть под другим углом на постер с закатным солнцем. Но не успела я даже повернуться, как голова Дэниэла резко дернулась к боковой стене дома. Туда же посмотрела и я.
По подъездной дорожке катил пикап с садовым инвентарем.
Если нас здесь увидят…
Меня прострелила тревога. Дэниэл схватил меня за руку и сорвался с места. Мы пулей пролетели веранду, скатились по лестнице и бросились к лужайке на задах дома.
– Может, воспользуемся легендой про кота? – спросила я.
– Ну ее нахрен! Бежим, Берди!
Пикап службы ухода за газонами перекрыл нам путь к бегству. Я в панике посмотрела по сторонам в поисках местечка, где можно было бы спрятаться.
– Туда! – сказал Дэниэл, и мы ринулись в угол заднего двора, где в кустах виднелась калитка по пояс высотой.
Она хоть и была закрыта, но перепрыгнуть ее не составляло никакого труда. По крайней мере, Дэниэлу – когда я застряла, ему пришлось меня через нее перетащить.
Едва переводя дух, мы помчались по узкой пешеходной дорожке для технических нужд, которая пролегала между особняком Дарке и следующим рядом викторианских домов, расположенных ниже на холме. И только когда окончательно убедились, что вышли сухими из воды, отыскали тропинку и зашагали прочь от его жилища, желая оказаться от него как можно дальше.