Уорделла разбудили возбужденный вопль. Солнце только поднялось над горизонтом, когда он выбрался на палубу полуодетый. Он успел заметить, переступая порог, что крышка люка аккуратно откинута.
Нахмурив брови, он присоединился к небольшой группе людей, собравшихся вокруг пушек. Комендор Арт Зоут сердито показал на повреждённую гарпунную пушку.
— Гляди, капитан, эти сволочи отрезали наш гарпунный канат и подсунули нам какую-то медную проволочку или черт знает что. Посмотри на эту дрянь.
Уорделл тупо взял протянутую ему проволоку. Все это казалось бессмысленным. Он услышал, как комендор продолжал:
— И эту чертову дрянь они запихнули также и в оба оставшихся гарпунных комплекта, которые теперь годятся только для подметания на топ-мачте. Они понаделали отверстий в палубе и, пропустив проволоку через них, привязали к шпангоуту. Ничего плохого в этом не было бы, будь эта дрянь хороша, но эта проволочка… черт!
— Дайте мне кусачки, — процедил Уорделл. — Мы начнем убирать ее, и…
Но, удивительное дело, кусачки не смогли перерезать проволоку. Он напряг все силы, но проволочка, кажется, лишь слегка засветилась, хотя, возможно, это был зрительный обман. Сзади кто-то произнес тихим голосом:
— Мне кажется, нам предлагают сделку. Но на какого же кита они нас готовят?
Уорделл стоял совершенно неподвижно, пораженный странным смыслом этих слов: «На какого же кита они нас готовят?»
Он выпрямился, приняв решение.
— Друзья, — сказал он громко, — давайте позавтракаем. Нам ничего другого не остается, как идти напролом.
Уключины скрипели, вода тихо плескалась о борт шхуны… и с каждой минутой Уорделлу их положение нравилось все меньше и меньше.
И тут до него дошло, что шхуна направляется вовсе не прямо к подлодке, а под углом и на палубе ее можно было рассмотреть очертания какого-то предмета.
Уорделл поднял бинокль — и тут же замер, не в силах пошевелиться от изумления. Да, действительно, он не ошибся, там была… гарпунная пушка.
Сомневаться не приходилось! Такой же формы, они даже не изменили конструкцию, длину гарпуна и… «Постой! А какой же у них канат?»
Он различил игрушечных размеров барабан с медным отблеском, который все рассказал ему.
«Они дали нам, — подумал Уорделл, — канат, такой же крепкий, как у них, который выдержит что угодно. — И снова по телу его пробежали мурашки, и он вспомнил фразу моряка: „На какого же кита…“».
— Ближе! — отдал команду он хриплым голосом.
Уорделл лишь смутно осознавал, что то, что он делает, — простое безрассудство. «Осторожно, — сказал он себе, — слишком много идиотов уже жарятся в аду. Такая идиотская храбрость…»
— Ближе! — повторил он.
В пятидесяти футах от них темнел длинный корпус корабля и была ясно различима даже подводная его часть; не было видно ни малейшей царапины от разрывов снарядов, которыми они осыпали чужеродное судно, ни каких-либо следов повреждений.
Уорделл открыл рот, чтобы отдать приказ, намереваясь под прикрытием пулеметов забраться на борт корабля, но тут раздался громовой раскат.
Он был похож на какой-то катаклизм — словно одна за другой заговорили чудовищные пушки. Грохот эхом отразился от бесплодных холмов и стал перекатываться по естественной чаше залива.
Длинный корабль, имеющий форму торпеды, тронулся с места. Быстрее, быстрее… Он сделал огромный полукруг. Языки пламени вонзились в воду за кормой. А потом, оставив позади шлюпку, он направился в сторону узкого пролива, ведущего в открытое море.
Внезапно рядом с кораблем поднял брызги первый разорвавшийся снаряд, за ним последовал второй и третий. Уорделл заметил вспышки пламени, вырывавшиеся Из ствола трехдюймовой пушки, установленной на далекой палубе «Альбатроса». Вне всякого сомнения, Арт Зоут и Приди решили, что сейчас настал критический момент.
Но чужой корабль не обращал на выстрелы никакого внимания и продолжал двигаться своим курсом к выходу из залива, рассекая волны между разрывами снарядов. Когда он оказался в глубоких водах на расстоянии мили от шхуны, выстрелы прекратились. Небо не сотрясали грохочущие раскаты. Корабль продвинулся еще немного по инерции, а потом остановился.
И остался там, молчаливый и безжизненный, как в самом начале, выделяясь темными очертаниями на фоне беспокойных волн. Арт Зоут, несомненно, понял всю бессмысленность дальнейшей стрельбы.
В воцарившейся тишине Уорделл слышал тяжелое дыхание гребцов. Шлюпка дергалась при каждом ударе весел и продолжала покачиваться, когда все еще не успокоившиеся воды залива ударяли по бокам…
Вернувшись на судно, Уорделл вызвал к себе Приди. Он налил два стакана, одним глотком выпил свой и произнес:
— Вот мой план: мы снарядим небольшую шлюпку и отправим трех человек вдоль побережья за помощью. Очевидно, что мы не можем долго играть в кошки-мышки здесь, не зная правил игры. И недели не пройдет, как трое здоровых мужика доберутся до полицейского кордона на Мысе, а может, понадобится и меньше времени. Что скажешь?
Ответить Приди не успел: неожиданно распахнулась дверь и в комнату бесцеремонно ворвался человек, державший в руках какие-то два темных предмета. Он пронзительно закричал:
— Смотрите, капитан, что одно из этих чудовищ только что забросило к нам на борт: плоскую металлическую пластину и пакет с чем-то. Она исчезла прежде, чем мы даже смогли увидеть ее.
…Внимание Уорделла привлекла металлическая пластина: она показалась ему совершенно бессмысленной. Толщиной она была в полдюйма, в десять дюймов длиной и в восемь — шириной. Одна ее сторона была серебристого металлического цвета, а другая — черного.
Вот и все. После этого Уорделл увидел, что Приди поднял пакет и открыл ее.
— Смотри, кэп! — выдохнул помощник. — Здесь фотография машинного отделения, нарисована стрелка, направленная на бак с горючим… и какой-то серый порошок. Наверное, он восстанавливает солярку.
Уорделл отложил металлическую пластину и протянул руку, чтобы взять пакет. Однако остановился, когда до него внезапно дошла вся необычность черноты этой пластины.
Она была трехмерной. Поражала невероятная глубина пластины. И это бросилось ему в глаза. В бархатной полнейшей темноте вспыхнули яркие точки света.
И пока Уорделл смотрел на них… картина изменилась. Что-то выплыло со стороны верхней части, приблизилось и проявилось на фоне тьмы в виде крошечного животного.
«О Господи, — подумал Уорделл, — это же фотография, нечто вроде фотографии с меняющимся изображением».
От следующей мысли он поежился: «Только фотография чего?»
Животное выглядело совсем крохотным, но даже для его глаз, много чего повидавших, оно казалось самым ужасным зверем, которое он когда-либо видел. У этой отвратительной карикатуры на живое существо, которая могла возникнуть только в безумной фантазии какого-нибудь сумасшедшего, было множество лап, длинные тело и рыло.
Уорделла передернуло — тварь стала увеличиваться в размерах, вот уже занимает половину этой фантастической пластинки, и все равно создавалось впечатление, словно съемка ведется с большого расстояния.
— Что это такое? — услышал он шепот Приди за спиной.
Уорделл не ответил: действие разворачивалось перед их глазами.
Только так и могла начаться схватка с демоническим существом Блалом (как это всегда и происходило) — неожиданно. Резкий энергетический удар поразил безинерциальный патрульный корабль, но когда автоматическая защитная система нанесла ответный лучевой удар, было уже слишком поздно, и корабль начал беспомощно вращаться в космическом пространстве.
Чудовище появилось в верхней части обзорного экрана, и от его толстой головы тянулся тонкий оранжевый луч. Командор Рэл Дорно застонал, когда увидел, что этот оранжевый луч вонзился в белый сверкающий энергетический экран патрульного корабля… и что длится это достаточно долго, чтобы уничтожить судно.
— Великий Космос! — пронзительно завопил он. — Мы не успели вовремя ударить по его Накопителям! Мы не…
Маленький корабль встряхнуло от кормы до носа. Огни замигали и погасли, коммуникатор подозрительно загудел и замолчал. Беззвучная работа могучих атомных двигателей сменилась хриплым прерывистым кашляньем, после чего и они отключились.
Космический корабль начал падать.
Из-за спины Дорно раздался чей-то голос — Сенны, — крикнувшего с облегчением:
— Его Накопители почернели. Мы все же сбили их. Оно тоже падает.
Дорно не ответил. Вытянув перед собой все четыре чешуйчатые руки, он ощупью пробрался от бесполезного обзорного экрана к ближайшему иллюминатору и начал с хмурым видом вглядываться в темноту за бортом.
Трудно было разглядеть что-нибудь в ярких лучах солнца этой планетной системы, но наконец ему удалось различить пулеобразные очертания стофутового чудовища. Злобная десятифутовая пасть то открывалась, то захлопывалась, словно огромный стальной капкан. Лапы, закованные в броню, ощетинились когтями, пронизывая пустое пространство; длинное тяжелое тело изгибалось в колоссальной работе мышц.
Кто-то скользнул в темноте к нему. Не поворачиваясь, Дорно напряженно произнес:
— Да, мы действительно попали по его Накопителям. Но оно все еще живое. Сопротивление атмосферы планеты, что под нами, замедлит его падение, так что оно не погибнет, а только потеряет на некоторое время сознание. Мы должны попытаться использовать наши ракеты, чтобы не приземлиться в пятистах негах от этой твари. Нам понадобится не меньше пятьсот ланов, чтобы отремонтировать корабль, и…
— Командор… что это?
Слова эти прозвучали почти шепотом — такими робкими они были. Дорно узнал голос — это была новенькая, Корлисс, его нынешняя жена.
Он еще не привык к тому, что жена у него не Яросан. Лишь через несколько секунд до него дошло, что с ним нет ветерана многих экспедиций. Но Яросан воспользовалась привилегией женской части Патруля.
«Я приближаюсь к возрасту, когда мне надо иметь детей, — заявила она ему, — и, поскольку по закону только один из них может быть твоим, то я хочу, чтобы ты, Рэл, нашел себе какую-нибудь симпатичную практикантку и женился на ней на время двух твоих последующих экспедиций…»