Несколько секунд спустя вышло солнце. Темные тени деревьев разрезали снег, который сразу заблестел и заискрился.
Как это ей знакомо, – пронеслось в голове у О-ха, – черные полосы на белом снегу.
Казалось, тени образуют на снегу причудливый узор, и пока О-ха разглядывала его, в голове у нее звучала мелодия. Сколько раз она все это видела. Мир, запорошенный снегом, ясный день, солнце, деревья, и черные тени, словно преграды… и еще что-то – зловещее, страшное… оно мчится за ней, то в тени, то в лучах света, оно все ближе и ближе… Внезапно лисицей овладел ужас, который она так часто ощущала во время ночных кошмаров. Мелодия звучала все громче и отчетливее. И вдруг лисица поняла, что это за страшное пятно. Как она сразу не догадалась, ведь она чуть не каждую ночь видит его в тревожных снах… да, оно настигает ее наяву, как во сне. И наяву, как во сне, ей некуда скрыться.
Лисица быстро глянула туда, откуда доносился знакомый запах. В конце аллеи виднелись два силуэта – человек в толстой шкуре и собака. Огромная собака, шерсть которой в лучах солнца казалась кроваво-красной. Массивная фигура дышала свирепостью и силой.
О-ха попыталась задержать взгляд на этих двоих, но все поплыло у нее перед глазами. И все же последние сомнения исчезли. Тем более, этот запах она узнала бы из тысячи. Опять их пути пересеклись. Ее и Сейбра.
Заметили ли ее пес и хозяин? Лисица затаилась, опустив голову на лапы. Сердце ее выскакивало из груди. Она знала – ее рыжая шуба ярким пятном пламенеет на снегу.
Пока что ветер относил ее запах прочь от врагов. Но О-ха знала: человеческое зрение намного острее собачьего, и если только хозяин Сейбра не близорук, то он ее разглядит. Может, он и не станет специально натравливать на нее своего пса, но тот наверняка сам почувствует – хозяин заметил вдали что-то любопытное. И когда он поймет, что это, его никто не остановит.
Ветер изменил направление. Он еще не окончательно выдал О-ха, но все же, кружась между деревьями, мог донести до пса ее запах.
«Завывай, предатель, и ты против меня», – с укором подумала лисица.
Она вновь бросила взгляд на человека и собаку. Пес резко вскинул голову – макушка его почти достигала груди хозяина. Потом Сейбр завертелся, озираясь вокруг. Наконец взгляд его уперся в точку.
– Лиса!
Хотя снег приглушал все звуки, крик этот прозвучал для О-ха как гром.
Значит, Сейбр заметил ее? А вдруг не ее, а кого-то другого? Вдруг поблизости прячется еще одна лиса? Лучше ей замереть, не двигаться. Надо выждать – вдруг пронесет.
Сейбр натянул поводок. Человек, недовольно рявкнув, попытался удержать пса. Но тот, не обращая на вопли хозяина ни малейшего внимания, потащил его к опушке. Враг двигался прямиком к О-ха. Нет, не пронесло.
Лисица выскочила из укрытия и пустилась наутек, по брюхо проваливаясь в снег. Пес, моментально узнав в ней свою вечно ускользающую жертву, тоже перешел на бег. Человек не устоял на ногах и повалился в снег, но Сейбр несколько футов проволок своего хозяина по сугробам, даже не обернувшись. Наконец человек выпустил поводок и, широко раскрыв рот, зашелся хриплым, злобным лаем. Шапка слетела с его головы, ветер подхватил ее и понес по полю.
О-ха понимала: ситуация отчаянная. Конечно, она боялась, но того леденящего ужаса, что сковывал ее во сне, не было и в помине. Ей не привыкать уходить от погони, и нынешняя – лишь одна из многих. Лисица скачками пустилась по снегу, перепрыгивая через сугробы, как через барьеры. Но снег налипал ей на лапы, и вытягивать их из сугробов становилось все труднее. Она чувствовала: преследователь нагоняет ее. Здоровенному, длиннолапому Сейбру сугробы не помеха. Силы их слишком неравны, к тому же, в отличие от лисицы, псу не пришлось голодать.
Добежав до дороги, О-ха понеслась во всю прыть, скользя по обледенелому асфальту. Сзади ее нагнал автомобиль – он двигался медленно, окруженный клубами выхлопных газов. В узком проходе между двумя снежными стенами двоим было не разойтись. Лисица не собиралась уступать дорогу. К счастью, в последний момент водитель разглядел ее, нажал на тормоз и резко свернул, так что машина зарылась носом в сугроб.
На бегу О-ха бросила взгляд назад – пес неотвратимо настигал ее.
По обычаю охотничьих собак, он начал выкрикивать угрозы и оскорбления:
– Эй, облезлая тварь! Сейчас я переломаю все твои кости, все до единой! Высосу из них мозг и выплюну тебе в морду. Долго ты коптила небо! Пора тебе узнать, как остры мои зубы. Скоро, скоро череп твой захрустит в моей пасти. И весь снег вокруг покраснеет от твоей крови.
Из-за угла показался человек, почти детеныш, он шел против ветра, согнувшись в три погибели. Сейбр сшиб его с ног, и человек вылетел на проезжую часть, проехал несколько футов по скользкому асфальту и ударился плечом о поребрик. Оторопев от неожиданности, он даже не залаял.
У Сейбра тоже разъехались лапы, но он быстро приноровился к обледенелой мостовой и продолжил погоню. То, что по его милости пострадал человек, пса ничуть не волновало.
Городские улицы кончились, через поле шла дорога на ферму. О-ха бросилась по ней, сама не зная почему. Инстинкт говорил ей: так надо. И еще инстинкт говорил ей: смертельная схватка близка.
Скорее всего, Сейбр схватит ее прежде, чем она добежит до ворот фермы. Он уже наступал ей на пятки – она ощущала его горячее дыхание, слышала свирепое лязганье зубов, готовых перекусить ей горло.
Лисица метнулась в сторону, но потеряла равновесие и перекувырнулась через голову. Пес налетел на нее. Еще мгновение, и страшные челюсти вопьются в ее беззащитный живот. Лисица замерла в предчувствии жуткой боли.
– Гааа! – Челюсти пса были на волосок от жертвы, но вдруг голова его как-то странно дернулась, и он полетел вверх тормашками, словно его подстрелили на бегу. Взмахнув в воздухе лапами, Сейбр неуклюже рухнул на бок.
О-ха, не теряя ни секунды, вскочила и помчалась прочь. Неужели в ее врага стреляли? Но почему тогда она не слышала выстрела?
Нет, выстрела не было. Оглядевшись, она увидела, что пес уже поднялся, жив и здоров. Его подвел поводок – развеваясь по ветру, он зацепился за придорожный столб и обмотался вокруг него несколько раз. Пес изо всех сил натягивал поводок, пытаясь его порвать. Но кожаный ремешок остался цел, зато подгнивший столб затрещал и подломился у основания. Несколько ярдов Сейбр волочил его за собой, пока поводок не распутался.
Теперь О-ха отделяло от преследователя около двадцати ярдов, но она понимала – это незначительное преимущество не дает ей никаких шансов. Снег вокруг фермы был расчищен, и это облегчило ей бег. Впрочем, Сейбру тоже.
– Ишь обрадовалась! – вопил он. – Зря! Зря! Настал твой смертный час. На этот раз не уйдешь. Никто меня не остановит. Сейчас я тебя прикончу. Смерть! Смерть! Единственная расплата за оскорбление!
По длинному подъездному пути лисица устремилась к дому фермера. Дыхание у нее перехватывало, в глазах темнело. С разбегу она врезалась в стайку воробьев, которые прыгали на дороге, – обезумев от ужаса, они брызнули врассыпную. Сейбр опять был у нее на хвосте. Через несколько мгновений он ее настигнет. Пес тоже запыхался, из пасти его вырывались клубы пара. Его запах, проникая в ноздри лисицы, душил ее. Огромные лапы оглушительно топотали по утрамбованному снегу – ближе, еще ближе, совсем близко.
Лисица проскользнула между стеной дома и амбаром. Вдруг ей повезет в полях, – пришло ей на ум. Если они вспаханы для весенних посадок и оставлены под паром, псу будет труднее преследовать ее среди промерзших борозд. О, если бы встретить дерево! Но вокруг только живые изгороди.
Сейбр почти настиг ее и защелкал зубами, едва не хватая ее за лапы. Лисица на бегу обернулась и оскалилась. Не более секунды отделяло ее от смерти. Еще один ярд… Еще один прыжок…
Вдруг что-то мелькнуло между нею и врагом, и Сейбр вновь тяжело повалился и растянулся на снегу. Он споткнулся о туго натянутую цепь. Кровь брызнула из глубокой ссадины на передней лапе. На конце цепи сидел Хваткий, старый охотник, гроза лис. Он что-то прокричал О-ха и набросился на громадного риджбека.
Но отважный пес не мог тягаться силой со здоровенным Сейбром. Риджбек, несмотря на усталость, мигом вскочил. Битва была недолгой. О-ха успела отбежать всего на несколько ярдов, когда Хваткий отлетел в сторону. Старый гончий пес ударился об угол своей будки и недвижно замер на снегу. Одна его лапа неестественно вывернулась.
– Гнусный изменник! – рявкнул Сейбр.
В мгновение ока он почти догнал лисицу. Теперь Сейбр прихрамывал, но это, казалось, ничуть не замедляло его бега.
– Трепещи, лисье отродье! – ревел он. – Сейчас я вопьюсь тебе в горло. Я чувствую вкус твоей крови. О, сладостный вкус…
О-ха обежала вокруг амбара, надеясь увидеть во дворе невысокий сарай и вспрыгнуть на крышу. Но ничего подходящего не попадалось. Все хозяйственные постройки были слишком высоки. Тогда О-ха скользнула в открытую дверь амбара и заметалась между машинами. Она рассчитывала, что Сейбр бросится за ней вслед и, может быть, на ее счастье, напорется на какую-нибудь острую железяку. Но пес предусмотрительно остался у дверей. Он знал: другого выхода здесь нет, и, пока лисица в амбаре, он может передохнуть и отдышаться.
– Тебе конец, шельма! Да, рыжая бестия, немало ты мне досаждала! Теперь за все заплатишь сполна!
О-ха забилась за трактор и припала к полу.
– Это ты досаждал мне! – выпалила она, тяжело переводя дух. – Вечно не давал покоя. Погубил моих первых детенышей. Изувечил моего лисенка.
– Это какого же?
– Такого! Ты откусил ему хвост.
– Помню, помню. Только, лисья сука, ты не все знаешь. Я еще не так тебе удружил. Прикончил твоего ублюдка – белого кретина.
– А-сак! – Сердце у нее болезненно сжалось.
– Сломал ему шею. Перекусил, как прут.
– Ты… ты лжешь! Если бы мой сын погиб, ко мне явился бы лисий дух!
– Про ваших поганых духов я не знаю и знать не хочу. А выродка твоего распотрошил на славу, можешь не сомневаться. Он, видно, был какой-то малахольный. Или белены объелся. Налетел на меня, визжит: «Тебя-то мне и надо!» Сейчас, мол, с тобой расправлюсь. Это он мне, мне! Сбрендил, это точно! У меня до сих пор на шее шрам от его зубенок. Лопотал какую-то чушь. Он, мол, служит божеству, ему дарован высокий удел – уничтожать зло. Видно, свихнулся со страху.