– Более того, – вступил руководитель отдела техподдержки Ковалев, – это первый наш опыт работы с иностранным заказчиком. Опыт совершенно новый, и было бы глупо рассчитывать, что привычные методы работы здесь будут столь же эффективны.
– А собрать всех наших лучших разрабов и бросить их на один проект – это вы считаете эффективным? – взорвался Семен.
– Коллеги, прошу, успокойтесь, – Андрей поднялся со своего места, прихватив файловые папки со стола. – Мы провели кое-какую аналитику и отобрали несколько кандидатов.
Он раздал профайлы.
– И меня среди них, конечно же, нет, – Семен бросил папку на стол, едва заглянув в нее.
– Для встреч с заказчиками придется ездить в командировки, – пояснила гендиректор, – а ты мне нужен здесь. Так, Гараева, Иванов, Митрошенко… по ним вопросов нет, – кивнула гендиректор. – А что насчет Антонова?
– Этот слишком зеленый еще, – возразил Семен.
– Тут сказано, он знает два иностранных языка: английский и французский, – не без удивления заметил Макаров.
Просматривая анкеты накануне, он не особо заострил на этом внимание.
– Написать-то что угодно можно, – заметил Семен.
– Так у него вроде мать – лингвист, у дочери моей в колледже французский преподает, – сообразил вдруг Ковалев.
– Если и правда знает, это, несомненно, огромный плюс, – задумчиво произнес Макаров. – Это значительно упростит коммуникацию с заказчиком.
– Так-то оно так, но вот характер у него… Он же рохля.
В принципе, Андрей понимал, почему Семен о нем такого мнения. Игорь и вправду выглядел бесхарактерным, сносил все издевки, никогда не спорил и взваливал на себя чужую работу, будто так и должно быть. Как к человеку у Андрея к нему было весьма спорное отношение. Но вот как работника, его нельзя было не ценить. Андрей, в отличие от Семена, четко осознавал эту разницу. И ему очень захотелось объяснить тому, что он не прав. Однако гендиректор его опередила.
– Семен, подбирай выражения, ты не с мужиками в гараже.
– Ну, может, формулировку я выбрал неподходящую, но суть, думаю, сумел донести.
– Я могу судить лишь с точки зрения взаимодействия с моим отделом, – сказал Ковалев. – И в этом плане он исполнительный и ответственный. И всегда сам подчищает за собой свои косяки. Да и не только за собой.
– Значит, решено, – резюмировала гендиректор. – Что насчет Корепанова и Дмитриенко?
Когда состав рабочей группы был утвержден, их отправили на встречу с представителями заказчика. Группу возглавила Гараева Юлия, так как у нее было больше опыта. Она вела переговоры, а Антонов выступил в качестве ее ассистента и переводчика. Спустя неделю они вернулись с более или менее четким видением потребностей заказчика. Разработчики приступили к проектированию и созданию прототипов.
Первую неделю декабря Макаров посвятил профессиональному ликбезу. Он вникал в особенности создаваемого ими продукта настолько глубоко, насколько позволял ему его незаурядный интеллект. Параллельно с этим он анализировал рынок, изучал конкурентов и искал новые пути сбыта.
В канун католического рождества он попросил два дня отгула, чтобы навестить родителей. Его отпустили, взяв с него обещание вернуться к новогоднему корпоративу. Поездка в Питер оставила двойственные впечатления. С одной стороны, он, наконец, увиделся с мачехой и сестрой и помирился с отцом, не разговаривавшим с ним с того инцидента. С другой – его друзья, с которыми он договорился встретиться, слились в последний момент, оставив его в одиночестве. Психанув, он поехал на Думскую, где пил, пока не отключился.
За три часа до самолета он проснулся в квартире бывшего, а если точнее, в одной из корпоративных квартир его прежнего работодателя. Он уже бывал здесь раньше и не раз. Егор, тот самый муж обеспеченной жены, из-за которого Андрей вляпался в неприятности, мирно спал рядом.
– Бля…
В голове Макарова раздавался такой звон, что отзвуки колоколов Казанского собора на Невском по вечерам уныло меркли на фоне. С трудом прочистив пересохшее горло, он попытался вспомнить, как оказался здесь. Тщетно. Он задумался, а был ли между ними секс. По разбросанным по полу салфетками и использованным презервативам он заключил, что был.
– Это пиздец, – он обхватил руками страдающую голову.
Андрей не знал, что во всей этой ситуации было хуже: то, что он переспал с бывшим, или то, что этот бывший, по сути, и не гей вовсе, или то, что жена этого мудака однажды уже чуть не убила его. Хотя, как ни крути, все это были грани одного, того самого, тотального пиздеца. Андрей понял, что нужно убираться отсюда как можно скорее. Стоически игнорируя похмельные вертолеты, он попытался встать с кровати.
– Вот же педрила, – он бросил на любовника злобный взгляд. Каждое его движение отдавалось болью ниже поясницы.
– Сам педрила, – улыбаясь, ответил тот, видимо, проснувшись в прекрасном самочувствии и расположении духа. – То есть, с добрым утром, я хотел сказать.
Макаров бродил по квартире, подбирая предметы своего гардероба.
– Свое доброе утро знаешь, куда засунь? – из прихожей отозвался он. – Где, блин, мои брюки?
Егор встал и, не утруждая себя облачением во что бы то ни было, прошествовал в кухню.
– Ты злишься на меня, – сказал он, извлекая из холодильника бутылку минералки. – И совершенно напрасно. Я тебя сюда не тащил силой. Ты сам поехал. Добровольно.
Он протянул Макарову воду. Тот, отыскав брюки, пытался попасть ногой в штанину.
– Я был в хлам!
– А это, как ты знаешь, не смягчающее обстоятельство, а отягчающее.
Андрей наконец оделся, а потому перестал чувствовать себя уязвимым.
– Глаза бы мои тебя не видели, – он взял воду и отхлебнул немного.
Макаров мысленно проклинал себя за отсутствие меры, за свою глупость и беспечность.
– Ладно-ладно, сейчас вызову тебе такси.
– Забей, я сам вызову, – он обулся и накинул пальто.
Перед тем как уйти, он проверил, в порядке ли его вещи. Телефон, кошелек, ключи, билет на самолет… Меньше всего ему хотелось возвращаться сюда за какой-нибудь забытой мелочью.
– Как проспишься, позвони мне, – бросил ему в спину Егор. – Я заеду, поедим где-нибудь.
Андрей собирался ответить, что тогда его уже не будет в Питере, но вовремя остановился. Чем меньше этот будет знать, тем легче ему будет исчезнуть. Это была ошибка, о которой он собирался забыть. Нужно было поскорее вернуться домой. Домой? Он заказал такси и поехал прямиком в Пулково. В ожидании рейса Макаров впал в похмельную рефлексию. Почему-то после переезда он чувствовал, что стал более серьезным и ответственным. И ему нравилось это чувство. Но оказалось, что он ничуть не изменился. Он был в себе разочарован.
Перелет длился чуть больше двух часов, и все это время Андрей провел в каком-то сонном забытьи.
В аэропорту его встретил приятель по фитнес-клубу Вадим, которому Макаров заранее оставил ключи от своей Хонды. Корпоративная вечеринка начиналась в восемь. В половине девятого он высадил Вадима у его дома, заехал к себе, чтобы переодеться, и в начале десятого был в условленном месте.
У гардероба его встретили уже пьяненькие сотрудницы отдела кадров, все в шелках и серпантине, и у Андрея будто отлегло. Ему предложили штрафной бокал. Он взял, но пить не стал. Как члену руководства, ему полагалось произнести поздравительную речь. Андрей говорить красиво умел и, хотя и не готовился, но все же произнес тост настолько душевный, что даже самые последние циники, исключая его самого, прониклись духом корпоративного празднества. Отдав дань традициям, он присел за свой столик и огляделся: народ вокруг гулял в своей простодушной и незатейливой манере. Ведущий продолжил о чем-то увлеченно вещать со сцены. Заиграла музыка.
Восседавшие с ним за одним столом Мать грифонов и Ковалёв обсуждали что-то на уже понятном, но все же чужом для него языке. За их спинами Андрей разглядел столик разрабов. Антонов сидел немного в стороне от остальных и потихоньку надирался. Сегодня он выглядел немного иначе, на нем была классическая рубашка в мелкий цветочек и довольно сносного фасона брюки. А еще он сменил свои стариковские очки в золотой оправе на нормальные. Картину портили лишь напульсники, которые Игорь, казалось, носил не снимая. В какой-то момент Игорь повернулся в его сторону, и их взгляды пересеклись. Антонов кивнул, Андрей кивнул в ответ и отвернулся.
– Да вы, я вижу, совсем отчаялись, Андрей Сергеевич, – сказал он самому себе, затем встал из-за стола и отправился на поиски уборной.
Найдя искомое, Макаров задержался в холле. Там, на диване возле гардероба, он нашел себе пристанище. Возвращаться в зал не хотелось. Хотелось домой и спать. Но он и так опоздал, да и пробыл на вечеринке не больше получаса. Музыка за стеной стала более ритмичной, а гул человеческих голосов сменился прерывистым хохотом и аплодисментами. По всей видимости, начался интерактив. Из уборной выплыла не ведающая ни усталости, ни пощады Ольга и за рукав утянула его к остальным. Андрей появился как раз в тот момент, когда на сцену вытащили Антонова. Ведущий нацепил на него русский народный сарафан поверх рубахи и потребовал повторить за ним некоторые танцевальные движения. Народ ржал, а у парня было такое лицо, будто он только что растерзал семью из пяти человек и их кошку в придачу.
– Напялить на жирдяя бабские шмотки и заставить его танцевать под Can`t Touch This¹? Серьезно? – подумал Андрей. – Все. Надо валить отсюда.
Он извинился перед руководством и, сославшись на плохое самочувствие после перелета, отпросился домой.
Прогревая машину, Андрей заметил, как из ресторана, одеваясь на ходу, выбежал Антонов. И то ли его штормило от выпитого, то ли он скользил на присыпанном снегом гололеде, но походка его была крайне нетверда. Пока Макаров выезжал с паркинга, горе-танцор дважды растянулся на тротуаре. Прохожие брезгливо обходили его стороной, а Игорь поднимался, падал и снова поднимался, двигаясь вперед, правда, неизвестно куда. Поравнявшись с ним, Андрей просигналил и открыл окно.